Лев Вишня - Грэй

На четвертый день Матвей не выдержал и назвал Рашида «фашистом». Тут довольный Мазепа, конечно, дал ему крепкий подзатыльник, а потом начал глумливо объяснять:

– Ты, дурашка геймеровская, думаешь, что ты меня оскорбил этим? Напрасно так думаешь, ух как напрасно… Кто такой «фашист», ты знаешь? Это человек – настоящий патриот своей страны, верящий своему вождю, своей партии, гордящийся своей страной! А и действительно, есть чем гордиться! Своей родиной и верой в свою расу. Ты думаешь, что фашист – это дерьмо собачье, так тебе, малохольному, с детства внушили. Но правда жизни такова, что дерьмо на самом деле именно ты… Чем ты можешь погордиться, в отличие от фашиста??

И далее пошла целая лекция о том, как плохо и неправильно воспитывали людей в СССР, как нечем там было восхищаться. И Гагарин в космос не летал, и «чернобыли» каждый год происходили, и нищета была… беспросветная и тухлая. Говорил это Рашид с наслаждением, мрачно растягивая слова, словно облизываясь. Матвей что-то вяло возражал, а в основном молчал, выслушивая триады. Наконец Аня не выдержала и возразила:

– Рашид Абильдинович, а почему вы решили, что Матвею нечем гордиться?

– Что?! – Удивился от такой наглости Мазепа.

«Целка, похоже, решила меня жизни поучить? Во, как интересно!» – подумал он в обезьяньем восторге и как…

Через пятнадцать минут разговора он внезапно понял, что столкнулся с настоящей крепостью знаний и логических выводов. Аня не просто держала оборону, а непрерывно атаковала и атаковала. Тему Гагарина она умело перевела в лунные снимки. Затем доказала, что в СССР было лучшее в мире образование, спокойная жизнь, развитая промышленность, передовые научные разработки и так далее. Рашид решил затянуть её в статистику, но девушка задала порку не занимавшемуся глубоко темой (кроме, конечно, своих злачных дел) «кандидату наук». Даже смогла назвать, какие здесь стояли немецкие и советские части в 41-ом, и когда освободили деревню. И тут Рашид, увидев, что «пипетка» реально может аргументировать, допустил главную ошибку, переведя тему в «великую поэзию», то есть «Песнь о Роланде», а конкретно – в собственную паленую диссертацию. И тут он попал! Особенно когда узнал, что напавшие на войско Роланда баски в действительности были христианами, а не мусульманами. В ответ Рашид стал грубить, называя Аню «фантазеркой», но тут, смеясь, вступила его бывшая пассия, и завершила разгром, забросав цитатами.

– Я же тебе сама писала «твой труд», что ты со мной споришь? Только ты зря меня в соавторах не указал. Эта была сначала моя тема! – Мстительно заявила Екатерина.

– Ах, ты… – в ярости пробормотал Рашид и, хмыкнув, сматерившись и сделав пару нервных бессмысленных телодвижений налево, направо, пошел в район «купания».

– Ну, Анечка, мы с тобой заработали теперь наряды вне очереди, – улыбнулась Екатерина.

– А вы правду ему писали диссертацию? – осторожно спросила Аня.

– Да… Именно! Самое ценное там, моя несостоявшаяся кандидатская. Он никогда испанской темой не занимался, но так как германист он тоже никакой, то воспользовался моими знаниями по Реконкисте. Он стал кандидатом, а я нет. Но ты молодец, Анька!

– В чем, это вы его разбили?

– В том, что ты сумела парировать, а я тебя даже не консультировала для этого. Пойдешь к нам на истфак?

– Не знаю… я пока вправду не знаю. – Ответила девушка по-прежнему робко.

Это была первая серьезная стычка на тех раскопках.

На шестой день Аня нашла ещё один череп, причем оказавшийся «юбилейным», тоже шестым, обнаруженным девушкой. Его нашли вместе с остальными останками в низине, куда точно никто не собирался ходить. Сначала думали, очередной блиндаж, но вскоре поняли, что это просто бурелом, накинутый поверх травы и укрывавший умершего насильственной смертью человека. Аня радостно подбежала к голове, и отделив её от остальных останков, внимательно осмотрела.

– Боже, какой красивый и какой большой! – Прокомментировала она свое открытие.

– Это «подснежник», Аня, а не солдат, – сказал ей дядя Дода.

– Почему не солдат?

– А где его каска, ты видишь? А фуражка, а оружие? Гол как сокол.

– А как же эта рана на голове? – Аня показала своему наставнику огромную дырку овальной формы с чуть рваными краями.

– А где ты, девушка, видела, чтобы пули падали так четко вертикально сверху вниз? – Насмешливо спросил Давид, – это не пулька, моя дорогая, и не шрапнель. Это удар ледоруба, точнее… шахтерское кайло… Ровно как прошло, без малейшего скола. Был бы ледоруб, были бы трещинки, а тут и впрямь, как пуля ударила.

Он взял череп в руки и что-то начал с умным видом измерять пальцами. Потом отошел в сторону и сделал пару шагов, осмотрелся…

– Мальчики и девочки, только без паники! У нас тут возможно сто пятая статья.

Аня вздрогнула от такой информации.

– Вы уверены? – спросила она робко.

– Ну… предполагаю! Фантазирую. Стояли сзади, один здесь, второй вероятно здесь. Он был к ним спиной, и тот второй, что ближе… расстояние метр, примерно, нанес удар. По голове один, со всей силой, на какую способен. Другой, наверное, перерезал горло. Это конечно пока просто предположения Аня… Твердо сказать ничего нельзя.

– То есть его добавили к тем, солдатам? – предположила Аня.

Давид покачал головой.

– Ну можно так сказать. Да, ты интересно выразилась: «добавили к тем».

– А почему его убили… холодным оружием?

– А наверное потому, Аня, что боялись кто-то услышит стрельбу. Поселок рядом. А может, просто решили мочкануть с кайфом и наслаждением. Вот так, Аня. И такое тоже можно найти в местах сражений!

– Что мне делать?

– Оставь его лучше здесь, он не наш.

– Я не могу его оставить, Давид Рафаилович. Это всё равно человек, я должна его похоронить.

Давид задумался, кивнул и попросил девушку:

– Знаешь что… зафоткай все это, а череп возьми и принеси ко мне в палатку. Я хочу кое-что узнать.

– Что именно?

– Сделать слепок с лица. Давно не тренировался, а тут просто идеальный случай, и может даже пригодиться следствию.

– Ура! – весело воскликнула Аня. Идея, что Давид все-таки заявит в милицию, её чрезвычайно обрадовала.

– Принеси его в палатку ко мне, и как следует, почисти!

Аня радостно с черепом побежала к палаткам, а Давид стал задумчиво разглядывать останки.

«Бог, ты мой! Ты же должен был склетизироваться за такое время. Кто же ты такой?»

Он с удивлением разглядывал труп, который совершенно не выглядел скелетом, а был похож скорее на мумифицированные останки с черной угольной кожей.

«Чертовщина какая-то» – подумал Давид, разглядывая высохшую, но, как ни странно, сохранившуюся шею человека, на которой четко у гортани виднелся разрез, сделанный ножом.