Ян Кириллов - Границы памяти

Двор, дом, подъезд, вверх через четыре ступеньки. Вот и родная квартира. Ключи скользили и норовили выпасть, но всё же, Берроу справился, открыл, забежал внутрь, и запер дверь на все замки.

Так обычно бывает в фильмах ужасов: ты закрыл все засовы, но не знаешь, что преследователь у тебя за спиной. Преодолев в себе страх, Берроу оглянулся. Таинственного Марка не было. Ни в прихожей, ни в ванной, ни в его комнате, ни в комнате мачехи. Не сомневаясь, что незнакомец, как призрак, может быть где угодно, Фред заглянул в шкафы, за батареи, за шторы. В своей комнате, из-за шкафа, он достал ружьё.

– Бетти! – крикнул он, зажав в зубах патроны и заряжая ствол. Вышел из комнаты, держа огнестрельное наготове. Рука Фреда была окровавлена. Видимо, он порезал её собственным лезвием, когда нож напоролся на невидимую стену. – Бетти! Дай аптечку. Срочно! – Элизабет не было дома. – Дьявол!

Где-то в тайнике, за обоями, ещё оставался запас нитроглицерина. На всякий случай, Фред аккуратно достал связанные колбы со взрывоопасной жидкостью и обвязал ими туловище. Сверху накинул жилет. Нашёл аптечку, зубами вскрыл пачку бинтов.

Усевшись в углу за креслом, Фред отдышался, пока перевязывал себе руку. В какой-то степени, он был рад. Наконец-то прозвенел его колокол. Мир, который был ему враждебен, но мучил до последнего – вон и он! Пришёл за ним. Постучал в его серую унылую жизнь. Никчёмную жизнь, протекающую в ожидании конца. И не важно, кого этот мир послал: полицию, ФБР, ангела смерти или самого Дьявола лично.

Однако, Фреду не хотелось умирать. Если бы мир хотел его убить, он бы давно это сделал – шансов была тьма. Фредерик ждал. Самой мучительной пыткой для него теперь стало ожидание. Хуже китайской пытки водой.

Ничего не происходило. Час и два, и три, в квартире не появлялась даже Стоунер.

«Ясно. Мачеха у них. Что ж. Играть, так играть». В ладони по-прежнему щипало. Рана грозила загноиться. Фредди вспомнил ощущение, испытанное в ту долю секунды, когда он попытался ударить незнакомца. Будто нож сам по себе скользнул против его воли назад. Он не помнил, чтобы кончик лезвия даже приблизился к зелёному плащу.

Миновал час. Фред заснул, с оружием на груди. Ему снились заснеженные горы и извилистые реки, утопающие в тёплой зелени лесов. Поля, покрытые цветами, холодные и глубокие озёра, скрытые в сумрачной глубине чащи, дикие пустыни и прекрасные сияющие города. Солнечный блеск морей. Тепло любовных ласк. И смех, смех… детский смех.

«Я счастлив?» спросил кто-то его устами, его голосом. «Посмотри на меня и скажи, я счастлив? Потому что сам я не знаю».

«Ха́мари. Ха́мари кон су».

Под высоким расписным потолком ресторана сверкала огромная люстра. На стенах висели гобелены, изображавшие ангелов, играющих на арфах и свирелях, обнажённых нимф, купающихся в озере, античных богов и библейские сюжеты. Почти каждую стену украшал символ какой-либо религии – распятия, полумесяцы, звёзды Давида, индуистские знаки «Ом» и многие другие. Всё это разнообразие не смешивалось, поделённое на сектора. В каждом секторе правили свои акустика, освещение и тона. На столиках, покрытых нежно-кремовыми скатертями, стояли небольшие цветочные вазы. Приглушённый свет, ароматические свечи и, конечно, божественная музыка, дополняли атмосферу.

В самом центре оркестра играла на арфе молодая женщина лет тридцати, с приятным молочно-шоколадным оттенком кожи и вьющимися длинными волосами цвета морёного дуба. Волосы были украшены обручем с крылышками. Сама арфистка с наслаждением прикрыла веки больших карих глаз, плавно перебирая струны. В центре зала между античными колоннами сидел одинокий посетитель в зелёном плаще. Он нервно постукивал железной зажигалкой по столу, то и дело глядя на арфистку исподлобья. Арфистка резко открыла глаза. Нахмурилась, но не перестала играть. Она качнула головой в сторону. Посетитель кивнул.

Через пятнадцать минут они встретились у чёрного входа, возле таблички «Не курить».

– Есть новости? – спросила она, поправив тонкую шаль, укрывавшую голые плечи от прохладного ветра. Оба говорили быстро.

– Уверен на сто процентов.

– Тот наркоша?

– Он не наркоша.

– О, Демиурге! Я думала, хоть кто-то поприличнее.

– Я его прочитал. Это он.

– Ты задавал вопросы?

– Не хватило времени. Кажется, я спугнул его.

– Марк, Марк, – покачала она головой, словно учительница, когда любимый ученик допустил грубую ошибку. – Что ты сделал?

– Положил ему пальцы на виски, затем…

– Марк, зачем? Не удивительно, что он испугался. Они в Сата пугливые! Я же тебе говорила. Надо было подготовить его, плавно, постепенно. Сколько ты выслеживал?

– Два месяца. Но теперь никаких сомнений.

– Слушай, – она подошла поближе и коснулась нежной рукой его грубого плаща. – Теперь ты справишься сам.

– Если он не окажется в лечебнице раньше.

– Марк, – она поцеловала его. – Я верю в тебя.

– Не хотелось бы упустить шанс.

– И не упусти! Я возвращаюсь к А́ртэуму.

– Пожалуйста, только не сейчас.

– Я нужна…

– Если ты не поможешь.

– Ох, Кайрил.

– Эрмерия!

Оба резко замолчали. Тревожно огляделись. Посмотрели друг другу в глаза, как провинившиеся дети, и мысленно дали друг другу понять: «этого не было».

– Ладно, – она прикрыла рот рукой. – Пора возвращаться. Моя смена закончилась. Только переоденусь.

– Знаешь, где? Генрих тебя подвезёт.

– Да ладно, сама доберусь.

Ещё одним поцелуем, Марк и женщина попрощались.

Возникло расплывчатое знакомое лицо. Каштановые кудри, морщины, унылые серые глаза.

«Всё что угодно, лишь бы не оно!»

– …Ди …Эдди …Фредди, очнись! – она трясла его за плечо. – Фредди, что случилось?

Он только что понял, что лежит за креслом у батареи.

– Где он? Где он, Бетти?!

Раньше Лиза ненавидела, когда Фред называл её Бетти, но за много лет привыкла.

– Почему у тебя швабра в руках?

– Швабра?! Это не швабра, это ру…

Берроу посмотрел на себя. К его ужасу, Бетти была права: он действительно держал в руках не оружие, а самую обыкновенную швабру. Никакого нитроглицерина тоже не было.

– Вставай. Вставай, Берроу. Дай мне руку. Ты принимал таблетки? Смотри мне в глаза! Принимал?!

– Я завязал.

– Врёшь! – Бетти ударила его по щеке. – Хватит врать мне!

– Я клянусь, я завязал! Чёрт, – он бросил швабру в стену. – Послушай меня.

– Хватит, Берроу, – в слезах, мачеха Стоунер ушла в соседнюю комнату. – Просто, хватит, – сказала она нарочито спокойно и захлопнула дверь.

– Бетти! – он забарабанил в дверь.

– Уходи, Фред! Уходи, куда хочешь! Я не хочу тебя видеть. Я не хочу, – Бетти выглянула из комнаты. Под глазами у неё распухло и покраснело. – Я не хочу, чтобы ты дольше оставался в этом доме.