Вера Игнашёва - Зеркала Линарии

Это было так ужасно и непонятно, что Юлия и Ада находились в оцепенении несколько минут. Наконец осознав, что, возможно, им ничто не угрожает, либо уклониться от неведомой опасности всё равно не удастся, дрожащие и испуганные, но ещё больше поражённые внезапной потерей, они склонились над телом Питера.

Ада трясла юношу за плечо, но это было так же бесполезно, как трясти ветку дерева – Питер не отвечал, не шевелился и не стонал. Тогда, превозмогая себя, Ада с усилием выдернула из его спины злополучную стрелу и перевернула их мёртвого спутника на спину.

Широко раскрытые карие глаза юноши смотрели в бледное осеннее небо. Ада зарыдала. Теперь не было необходимости сдерживать свои чувства: она плакала и плакала, оглаживая руками тёмные вьющиеся волосы Питера и целуя его в холодные губы.

Юлия совершенно подавленная и растерянная стояла над ней. Принцесса еле сдерживала слёзы. Сейчас она чувствовала себя настолько маленькой, одинокой и слабой в этом страшном пустынном лесу, что готова была упасть на землю рядом с Адой и Питером и завыть. Но почему-то продолжала стоять прямо и молча, стиснув руки, бледная и отчаянная, похожая одновременно на статую и привидение.

Через какое-то время Юлия, с трудом разжав губы, произнесла: «Ада, мы должны убрать тело с дороги.» Как в дурном сне, они с трудом оттащили Питера в сторону и накрыли одеялом. Потом, положив рядом все вещи, которые раньше нёс их спутник, сели, привалившись спинами к сосне и прижавшись друг к другу. Ада то плакала, то, как будто, засыпала и впадала в забытьё. Принцесса гладила свою служанку то по плечам, то по голове. Не думали они, выходя из Орлоса, что путь к Великому Озеру будет таким страшным.

До этого момента Юлия считала, что существует только одна опасность: стража догонит их и её отправят сначала к отцу, а затем в чужую страну к чужим людям. Теперь она уже не понимала, чего больше бояться: того, что их вернут, или неведомых опасностей, что возникают на их пути словно из ниоткуда?

Принцесса горевала о Питере, потому что ей нравился этот юноша, такой уверенный и спокойный, что от одного его присутствия все страхи рассеивались и отступали. А теперь они остались совершенно одни. В лесу, осенью, без коней, без спутника, уже почти без еды и с водой, которой чуть больше половины фляги.

Стемнело. Юлия протянула руку и вытащила из кучи брошенных рядом вещей два одеяла. Она укрыла, насколько смогла, себя и Аду и натянула на голову капюшон. Принцесса утешала себя тем, что их двое, поэтому замёрзнуть ночью друг другу они не дадут.

Но девушка беспокоилась о своей рыжей спутнице: сможет ли она завтра идти, будет ли способна хоть что-то делать и, вообще, захочет ли двигаться? Напряжённые нервы долго не давали Юлии хотя бы задремать, но под утро она всё-таки провалилась в тяжёлый сон без сновидений.

Грегору было грустно расставаться с тётушкой Вербой. И хотя он стремился к новым приключениям и мечтал о неведомом пока будущем, в лесном домике ему жилось спокойно и уютно. К тому же, здесь юноша чувствовал себя нужным.

Если бы не мысль, что такого доброго и заботливого человека, как эта старушка, он может больше и не встретить, то утреннее прощание было бы не таким печальным. Верба нежно поцеловала паренька в подставленный лоб. Сделала какой-то странный жест рукой и пожелала Грегору удачи в его путешествии: «Да хранит тебя Судьба!»

Однако молодой человек покидал гостеприимный кров с тяжёлым сердцем. Так бывает, когда точно знаешь, что больше никогда не встретишься с тем, с кем сейчас расстаёшься.

Но небо было ясным, неяркое ноябрьское солнце светило на удивление ласково. Через пару миль быстрой ходьбы Грегор приободрился и даже стал насвистывать. Настроение путешественника улучшалось по мере того, как он удалялся от берега Четвёртого озера.

Грегор с удовольствием вдохнул свежий прохладный воздух и подумал: «Снег ещё не выпал. Обувь на мне крепкая и тёплая. В походной сумке запас еды на неделю. А что ещё нужно человеку, идущему навстречу своей судьбе?»

Утро не принесло ни тепла, ни облегчения. Труп Питера так и лежал в стороне, накрытый одеялом. Юлию страшно угнетала мысль, что они не смогут похоронить юношу и придется оставить его лежать посреди леса. Ада чужим голосом предложила сжечь тело.

Принцесса возразила, что, во-первых, разжечь огонь сейчас у них может и не получиться, а, если и получится, то тело всё равно не сгорит до пепла, а скорее обгорит и будет сильно дымить, что им совершенно не нужно.

– Или ты хочешь, чтобы нас нашли? – спросила она.

Ада замотала головой. Обе понимали, что каждый час побега увеличивает меру наказания, которое неизбежно последует, если их обнаружат.

Реальность не изменилась, не исчезла с рассветом, как дурной сон. Поэтому девушки поднялись на ноги, размяли затёкшие мышцы, выпили воды и, с трудом разжевав, проглотили по сушёному абрикосу. Понимая, что слезами они ничего не изменят, собрали два тюка, в которые сложили лишь самое необходимое.

– Куда же мы пойдём? – Ада выглядела потерянной и несчастной.

– В любом случае, не по дороге, – ответила Юлия, которой теперь пришлось стать тем, кто принимает решения, – Пойдём пока в стороне, но не теряя дорогу из виду. Направление постараемся держать то же самое.

Девушки встали на колени рядом с телом их спутника и, откинув край одеяла, по очереди поцеловали его: Ада прямо в губы, а Юлия в щеку.

– Прощай, Питер, – сказала принцесса, – Ты был хорошим спутником и другом.

Ада только сдавленно всхлипывала, плакать она уже не могла. Мрачные, и без надежды выйти из леса живыми, госпожа и её рыжая служанка двинулись в путь.

Полная женщина накрывала на стол в просторной комнате на втором этаже своего дома. На первом расположилась пекарня её мужа и небольшой склад, с которого выпечка уходила в обмен на другие продукты и необходимые в хозяйстве вещи. С тех пор, как у пекаря появился подмастерье, Варвара могла меньше помогать мужу в пекарне и больше времени заниматься другими делами.

Вдруг женщина почувствовала на себе чей-то взгляд и обернулась. В комнате никого не было, да и не должно было быть. Поэтому жена пекаря быстро подошла к небольшому зеркалу, висевшему на стене.

Её широкое лицо расплылось в улыбке, но через пару минут светлые глаза в белесых ресницах округлились, и она торопливо проговорила: «Да, да, Лилиан, непременно.» Поскольку Варвара считала, что её никто не услышал, она одновременно энергично закивала головой, подтверждая, что всё поняла и готова выполнить полученную просьбу.

Женщина поклонилась зеркалу, торопливо прошла к лестнице, ведущей на первый этаж, и громко крикнула вниз: