олег васанта - Дни нашей войны, или В поисках чудовищ. Тат твам аси

Поскольку память к пострадавшему вернулась, Джованни с более-менее спокойной душой покупает билет и сажает бездомного на поезд, идущий в соседнюю страну, где по словам того и находится его дом.

Джованни живет себе, как и раньше, каждый день ходит на работу, где периодически терпит глупые насмешки более успешных коллег – он работает на небольшой фирме поставляющей водяные насосы. И вдруг он получает открытку с видом Северного моря, на обороте которой обнаруживает написанное изящным почерком весьма аристократичное приглашение в гости и слова благодарности от того самого бездомного.

Поддавшись порыву, герой берет отпуск за свой счет и едет в те края. Его сердечно встречает теперь одетый в сшитый на заказ костюм человек, в котором Джованни узнает бывшего бродягу. Выясняется, что он живет в небольшом старом замке из светлого кирпича на берегу моря, которое он, кстати, называет своим. Они рука об руку гуляют по холмам и пустынному пляжу, ужинают, пьют легкое вино и разговаривают о странноватых местных обычаях и о том, как лучше укрепить разрушающиеся стены замка, когда хозяин неожиданно предлагает гостю принять в благодарность за заботу о нем… его море – гость теперь может всецело располагать им…

«Но как можно подарить целое море? – удивленно, не зная считать все шуткой или эксцентричной выходкой богача, спрашивает герой. Ведь это – мое море, – просто отвечает хозяин».

Когда утром герой просыпается с чувством то ли слабого похмелья, то ли простуды – он обнаруживает, что хозяина в замке нет, как нет и его маленького старого Вольво на террасе. Видимо, хозяин куда-то уехал. Гость завтракает в одиночестве и идет проветриться на пляж. Он бездумно бредет по береговой косе, разве что иногда перед его внутренним взором всплывают какие-то детали прежней жизни в городе, как вдруг, посмотрев на пенистые волны, он понимает, что море с его суровыми холодными волнами больше не пугает его. Кем бы ни был хозяин – появившимся среди смертных морским богом или эксцентричным полусумасшедшим мистиком, он непонятным образом сумел передать герою ясное ощущение того, что это море с его серебристыми рыбешками, бесчисленными ракушками и серыми волнами – вовсе не что-то чуждое, угрожающее и холодное… Оно – живое существо, неким странным образом действительно принадлежащее своему хозяину, а теперь – и его гостю. И оно готово заботиться об этом госте, лелеять и оберегать его…

Гость бога моря, превращающийся теперь для читателя в одинокую фигурку на пляже – ее замечает возвращающийся со смены смотритель маяка, – подходит к воде и опускает в нее ладонь. Вода – вовсе не холодная, ласково принимает ее. Он сбрасывает одежду на песок и, не колеблясь, входит в воду. Смотритель маяка еще видит, как герой, откинувшись назад и подняв лицо с закрытыми глазами кверху, мгновение стоит среди волн – смотритель что-то кричит ему, но его криков никто не слышит – их тут же сносит ветер, и заглушают ответные крики чаек. Проходит еще секунда… и герой исчезает в водах океана.

*

Перед сном я снова думаю о прочитанном рассказе. Какое, наверное, удивительное ощущение – плавать в море, принадлежащем твоему другу. Живом, заботливом… разумном… Да и дружить с кем-то, у кого есть свое море… это ведь совсем не то, что дружить с обладателями обычных людских вещей…

Наверное, мир, в котором жил герой до его знакомства с богом моря состоял из отборных Низкорожденных, думаю я. По-крайней мере, те коллеги героя были на них очень похожи… Эта их душевная тупость и инстинктивная тяга ко всему приземленному – которые и сейчас запросто могут вывести из себя даже какого-нибудь Беспристрастного!..

Посмотрев на настенные часы общей спальни, я спохватываюсь, что слишком сильно засиделся сегодня с этой старой книгой. Дома мне бы такого не позволили… Надо все-таки спать…

Я закрываю глаза и некоторое время пристально смотрю в Темноту. Я знаю, что она лишь притворяется простым темным фоном – Ничем. Темнота тоже привычно выжидает словно бы проверяя меня, а затем вдруг мягко прыгает вперед и… уносит меня с собой… Уносит далеко-далеко…

5.

– На прошлом уроке по умственной культуре мы… рассматривали ситуацию, в которой среди нормальных людей вдруг появляется вооруженный… мм… психопат. В Эпоху Кривляний, такие ситуации, кстати, были не так уж редки. После подобных происшествий (относительно крупные назывались тогда терактами), среди публичных и просто так называемых интеллигентных людей было принято проливать слезы, негодовать и обвинять во всем этих ужасных террористов… Но мы-то с вами живем не в Эпоху Кривляний. Нам очевидно, по крайней мере, я надеюсь на это, что у каждой медали есть две стороны. Или даже три… Кстати, до 80-х годов прошлого века в прессе в основном использовался термин "повстанцы"… термин "террористы" вытеснил его благодаря усилиям политиков и купленных ими органов вещания.

Итак… просто взгляните, глазами человека, ежедневно совершающего обряды поклонения своему богу (как правило, все же, с маленькой буквы), на этих агрессивных кретинов… так называемых «правых» американских политиков… или на их современников – внешне более интеллигентных, но постепенно разлагающихся европейцев, на повернувших вспять в своем развитии русских. Думаю, сама Природа – эта материнская рука Сокрытого, – стерла бы всех их с лица земли, не будь она так бесконечно терпелива.

Впрочем… я сейчас говорю почти как заправский террорист, – усмехнулся учитель. – За такие речи перед учениками в Эпоху Кривляний или даже сейчас – вне Круга – меня вполне могли бы… э-э, даже не знаю, да и не хочется вспоминать об их методах… – он махнул рукой. – В общем, просто поймите, – продолжил учитель, – обвинять во всем одних лишь «террористов» – типичный пример лживого лицемерия той эпохи… В наше время, когда на практических занятиях по умственной культуре вы во время медитации знакомитесь со скрытой безмолвной тканью самого Бытия – все вы, в той или иной мере осознаете, что мир вокруг нас – Единый организм, и что каждый другой человек… кем бы он ни был… носит внутри себя и частичку общего – дарующего жизнь или, скорее, являющегося самой жизнью – «Я».

Прежнее, царившее в обществе разобщение людей было вызвано их невежеством относительно самих себя и мира, в котором они живут… И если бы не Эпидемия… если бы не произошел этот толчок извне…. Все так бы и продолжалось до сих пор.

И все же, давайте сегодня опять вернемся к тем отчасти минувшим, но весьма показательным временам. Итак… – каким-то немного уставшим голосом произнес учитель, – что вы думаете по поводу обсуждаемой нами ситуации?

Я поймал себя на том, что немного ссутулился – очень уж не любил я отвечать на все эти вопросы, стоя перед классом. Но сутулиться, осознавая, что делаешь это из страха, было как-то совсем глупо, и, поймав себя на этом, я постарался вновь распрямить плечи…