олег васанта - Дни нашей войны, или В поисках чудовищ. Тат твам аси

За время сна во рту пересохло. Я немного посидел так, но передумал идти на кухню, выключил светильник и, откинувшись на подушку, закрыл глаза. На миг мне показалось, что я вот-вот вспомню, что от меня хотел тот незнакомец во сне, но вскоре я уже снова спал.

6.

– Наши школы – это лишь наивная попытка контролировать и направлять то, что контролю по определению неподвластно. Школярская попытка, извини за тавтологию, – разошелся утром отец – с ним иногда такое бывало. – Да, они понимают, что такое «у-вэй», они используют проверенные веками упражнения и… эти новые методики, но… ради всего святого, это же… опять все не то!.. Сияющее «Я»… разве оно поселится в стенах этих школ? Кто-то из детей, возможно, и увидит Его проблески, но… планомерно делать из них маленьких просветленных?! Что за странная идея!

– Если тебе все так уж не нравится, может, стоит отправиться в какое-нибудь лучшее место? – отозвалась мама с иронией в голосе.

– Я бы может и отправился, – ответил отец, – но ты же знаешь…

– Знаю… Тебе это больше не удается… Но это еще не повод становиться вечным брюзгой!

– Организм требует, – я почти увидел, как виновато развел руками отец.

Мама негромко рассмеялась. В итоге ему всегда удавалось ее рассмешить. Ну, почти всегда.

– Дэви, – услышал я свое имя, – хватит слушать взрослые разговоры, иди уже завтракать.

Я вышел из коридора, где стоял, на нашу небольшую кухню и, помахав рукой в качестве приветствия, сел на свое место у двери.

Что это еще за лучшее место? думал я пока втягивал через трубочку питательную смесь из молотых злаков и овощного пюре – как ни странно, она мне даже нравилась, – неужели отец раньше мог попадать куда-то… Куда-то еще, где…

– Поторопись, Дэви, – сказала мама.

– Женщины всегда поторапливают мужчин, – произнес отец назидательным тоном. – Это у них врожденное, от природы. Таким образом, они вслед на ней заставляют мир вращаться. Но на самом деле, я бы предпочел однажды услышать: «Никуда не торопись, дорогой, делай все как можно медленнее, а я пока свяжу тебе пару новых свитеров!»

На этот раз папина шутка даже мне показалась забавной. Впрочем, я этого никак не показал. Это было не совсем в моих привычках.

На метафизиологии – впрочем, приставку мета все обычно опускали, мы весь урок рассматривали скелеты. Вела его высокая и, на мой взгляд – впрочем, я бы в этом никому не признался, – очень красивая женщина с выразительными карими глазами, непривычно алыми от помады губами и овальным лицом, усыпанном светлыми веснушками, – миссис Уиндем. Она приехала к нам из Англии.

Каждый из нас раскрыл перед собой большой интерактивный атлас – полный очень реалистичных изображений скелетов разных существ, в том числе и человека. Я с любопытством, к которому, кажется, примешивалось что-то еще вроде слабого отвращения, рассматривал эти желтоватые кости, пустые внутри черепа, ребра и суставы человеческих рук и ног и вдруг ощутил, что меня… Словно бы нет. Или может, не совсем так… Может быть, осознав эту так явно переданную на картинках временность и наглядную материальность наших тел, я почувствовал, что настоящий я – это что-то другое… Иное, чем… эта конструкция, надетая на каркас из костей… которая рано или поздно окажется… В общем, я был словно бы отдельно, сам по себе, хоть и не понятно – где и кем, а тело – отдельно.

– Молодец, Дуглас! – вдруг похвалила меня мисс Уиндем. – То, что требовалось! Кое-кто из ребят отвлекшись, оглянулся на меня – но мисс Уиндем не стала делать им замечаний, она обычно смотрела на такие вещи сквозь пальцы.

– Мы – это не наше тело, – сказала мисс Уиндем. – Но, в тоже время, мы – именно оно. Достаточно, к примеру, небольшого спазма сосудов в мозгу и человек может позабыть кто он и где находится… Так что… не обольщайтесь, дети… Невозможно беззаботно жить, наслаждаясь теми возможностями, которые дает тонкое тело – однажды вы этому научитесь, – и совершенно позабыть про свою физическую оболочку. Именно она – эта самая внешняя оболочка, делает нас людьми. Определяет наши возможности… если вы, конечно, не один из Оставивших… Но в тоже время… не следует забывать о том, что мы – не только тело. Как бы парадоксально все это не звучало! Впрочем, со временем вы все сами поймете…

Она прошла между рядами, одобрительно переводя взгляд с одного ученика на другого, пока не дошла до парты Идун. Та неподвижно сидела с прямой спиной перед закрытым атласом.

– О, – лишь воскликнула мисс Уиндем. И пошла дальше.

И что это значит? подумал я, бросив взгляд на Идун. Вечно люди вокруг знают и видят что-то, чего не вижу я… Новенькая… Идун… в этот момент показалась мне особенно далекой и неприступной.

*

Вечером, когда я из любопытства листал на планшете книжку под названием «Места и Карты» – одного, как говорилось в предисловии, свежеиспеченного Мастера Пустоты – я нашел ее в списке рекомендуемой литературы по географии, мне вдруг попался довольно странный отрывок:

«В историях и сказках великаны зачастую изображаются чувствительными и ужасно переживающими из-за своей грубости и неуклюжести существами, они трогательно тянутся ко всему хрупкому и прекрасному. «Ах, – расстроено бормочет великан, – мои неловкие пальцы смяли эту нежную ромашку…»

Но, на самом деле, великанам нет дела до ромашек! Они вполне удовлетворены тем, кто они есть и отнюдь не рефлексируют по этому поводу. В общем… лучше просто обходить их стороной. Откуда я это знаю? – спросите вы, ведь я всего лишь один из этих невзрачных людей – авторов школьных учебников. Ну… как-то я столкнулся с потомками великанов, причем самыми так сказать некрупными их представителями.

Мы путешествовали с научно-исследовательскими целями по далеким северным городам с одним мало запомнившимся попутчиком… Да… и кто бы это мог быть?.. Колин? Вряд ли… В итоге, мы в конце концов вышли на некой почти пустой станции, обошли вдоль и поперек очередной маленький городок и, наконец, нашли то, что искали уже несколько недель – одинокую старинную башню, эдакую стелу, уходившую ввысь. Она была несколько примитивна с точки зрения изысканной архитектуры: коричневато-красный кирпич, нелепая сдвоенная арка в основании. Однако, уходила вверх она настолько высоко, что это выглядело невероятно и грандиозно.

А когда мы возвращались, проделав все необходимое: осмотр, записи, заборы проб… произошло нечто еще более удивительное: шагая по местному полупустому вокзалу, я вдруг увидел, как по параллельному переходу идут во встречном мне направлении два больших человека – я бы назвал их великанами, если бы это слово не рождало привычных ассоциаций. В общем, они были раза в полтора выше обычных людей, в остальном же, ничем особенным не отличались – худощавые, в туристической одежде, с рюкзаками. Разве что… от них исходило тревожащее ощущение силы…»