Валерий Раш - ОДИНЖ. Книга I. Пособие по выживанию для Бессмертных…

– Прости!

Пытаюсь высвободить правую руку, мельком вижу свое дикое отражение в изумленных глазах, – с таким лицом отгрызают лапу, попавшую в капкан. Ладонь со скрипом движется по тугой груди, на пути, как горный хребет – твердый бугорок. Ее прерывистое дыхание опаляет щеки, с закушенных губ слетает хриплый стон, руку подбрасывает рвущееся навстречу сердечко. Пальцы с натугой преодолевают последний изгиб, ныряя ей за спину, пламя страсти в синих глазах сменяется огоньком обиды.

– За что, сладень… – Мизраэль выгнулась, извиваясь вдоль моего тела, томный ротик распахнут от боли.

Закрепил эффект, намотав на кулак еще оборот длинного тонкого хвоста, нежная кожа трещит, натягиваясь, кисточка на конце хлещет по стиснутым пальцам.

Ее глаза наполнились влагой, вздернутый носик жалобно шмыгает, пухлые губы кривятся, – вот-вот заплачет. Крохотная слезинка стекла по щеке, прорвав запруду, и вот уже целые потоки залили пепельные щечки, капали мне на грудь, обжигая кожу. Она стала похожа на обыкновенную обиженную девчонку. Даже несмотря на зажатый в кулаке хвост, на молотящие по рукам маленькие кожаные крылья. На то, что рискую второй раз за час помереть…

Она вскинула ручку, пытаясь достать за спину. Перед глазами проплыла бледная кисть, тонкие косточки просвечивают, алые пятна на серой коже, крупный волдырь наливается на большом пальце. Изумленно кошусь на стол, взгляд уперся в горку блинов, – «обожглась»?! Юркий хвост дернулся в ослабевшей руке.

– Вот… Блин! – Плечи поникли, кривая ухмылка заползла на лицо. Похоже, я проиграл.

Веселый смех колокольчиком зазвенел в маленькой кухне, ударил в задернутые шторы, многократным эхом накрыл меня, заставив расслабить хватку. В изнеможении откинулся спиной на стену, смотрю в напряженные синие глаза, чувствуя, как выскальзывает из ладони горячая змейка. Отпустив хвост, словно извиняясь, пожал плечами, руки бессильно опустились.

Она глубоко вздохнула, чуть склонила голову набок, следя, как нервно покусываю губы, теплая улыбка расцвела на пепельном лице, на щечках проступили крохотные ямочки. Мизраэль прячет руку за спину, смущенные глаза обежали кухню, вернулись ко мне.

– Ладно. Сойдемся на ничьей. Есть – то будешь? – И, прежде чем я успел открыть рот, елейным голоском добавила. – Если после моих мучений ты не съешь все до последнего блина…

Синие глаза зловеще сощурились, беря в прицел сконфуженное лицо. Чайник надрывается на плите, тарахтя крышкой. В голове суматошно носятся мысли, я боялся даже представить, – какое наказание может придумать столь опытная… Ее взгляд стал острее. «Леди», – ну, конечно же «леди», мысленно поправил я, заискивающе улыбаясь. Она перевела взгляд на разрывающийся чайник, снова на меня, плотоядно облизнулась.

– Согласен! – Поспешно кричу, подняв руки вверх. Она возмущенно раскрыла красивый ротик. – Точнее, почту за честь!

Надеюсь, покорно склоненная голова ей понравится больше. Взгляд долу, упирается в коленки…

– «Ой – йо». – С трудом сглотнул, пытаясь закрыть глаза, но в них будто спички вставили, – взгляд уперся ей прямо между… Нервный смешок, – а ведь и правда, раньше там были волосики… курчавые такие… Чувствую, как ее буквально подкидывает толчками снизу, молния в штанах на пределе, еще чуть и…

Расхохотавшись, она крутанулась на коленях так, что я закашлялся. Спорхнула на пол, довольно наблюдая, как по моему лицу бегут целые реки холодного пота. Ручкой указала на стол, провела по сиденью стула, приглашая сесть. Напевая мелодию, пружинящим шагом направилась к чайнику, с улыбкой взялась голыми руками за раскаленные бока и ловко переставила. Под моим очумелым взглядом поиграла пальчиками с огнем горелки. В притворном удивлении округлила глаза, повернула конфорку, синий цветок сожалеюще пыхнул, как преданный пес лизнул напоследок руку хозяйки. Абсолютно чистую руку. Без единого пятнышка!

– Я живу в огне, Сладенький. – Хихикнула она, наблюдая за переменами на моем лице. – И он может мне навредить, только если я захочу.

– Очень сильно захочу! – Громко шепнула она, прижав кончик указательного пальца к губам

– Вот блин…

– А вот – стол. – Кивнула Мизраэль, требовательно стуча пальчиком по краю тарелки. – Садись, а то остынут. Я тебе пока чаю сделаю… Сама. – И зарделась, непонятно от чего.

– Ладно, ладно. Только одна просьба. – Медленно встаю, смотрю под ноги.

– Для тебя, – что угодно, Сладенький. – Она радостно запрыгала, фартучек подскакивал до подмышек. – Чего ты хочешь, – массаж, ванну, чтобы я тебя кормила с ложечки. Или же, – меня в ванной, пока я буду массировать тебя с ложечки?

Невразумительно мычу, мотая головой на сыплющиеся, словно из рога изобилия, предложения, многие из которых понимал не сразу, а когда улавливал суть, – лучше бы и не улавливал. Если бы погас свет, пылающие уши светили бы не хуже стоваттной лампочки. Правой рукой прикрыв глаза, левой нашарил стул, – рухнул, едва не развалив шаткое строение.

– Ну чего ты хочешь Сладеньки-иии-й! – Прозвенело прямо над ухом.

Чуть отвел в сторону ладонь, раздвинул пальцы. В поле зрения вплыл напряженный розовый кончик, тяжелая грудь едва не оттерла руку в сторону. С трудом вернул руку на место, костяшки уперлись в мягкое и горячее, сверху тяжко вздохнуло.

– Если хочешь… можешь хоть с ложечки кормить. – Неужели это мой голос, такой тихий и задушенный. – Только… умоляю…

– ДА! – Она юркнула за спину, обняла, упругая грудь трется о шею. – Что захочешь! Когда захочешь! И как захочешь! Ну же! Ну, скажи!! Ну скорее!!!

– О…

– Так ты меня прямо «О» хочешь, – защебетало возбужденно над ухом. – Я готова.

– Од…

– Не сдерживай себя! – Закричала она, стиснув в объятьях так, что пришлось бороться за дыхание. – Один, два, три… Да сколько хочешь, я выполню любое твое…

– ДА ОДЕНЬСЯ УЖЕ, НАКОНЕЦ!!!!!

Повисла звенящая тишина, прерываемая моим надсадным дыханием. Тяжесть с шеи исчезла, сзади раздались шаркающие шаги. Обернулся, увидел поникшие крылья, сгорбленная фигурка канула в темном коридоре, хлопнула дверь. Несколько минут оттуда доносилась тихая возня, невразумительное бурчание.

Наконец, с тихим скрипом приоткрылась дверь, в полосу света, шлепая босыми ногами, неловко ввалилась Мизраэль. Мои спортивные штаны, болтались на ней вроде шаровар, норовя сползти по узкой талии, грудь крест – накрест пересекает полосатое нечто. Присмотревшись, узнал свой осенний шарф.

– Рубашка мешала крыльям. – Глядя в сторону буркнула она, направляясь к плите. Долго шарила по шкафчикам, отыскала начатую пачку чая.

Взяв кружку, долго примерялась, сколько же сыпать, наконец, махнула рукой и насыпала половину. Я нервно сглотнул, когда струя кипятка взметнула вверх чайные листья, через пару минут там будет чифирь, но заранее расстраивать не стал. А вот когда она решительно протянула кружку мне, а сама, молча, села напротив, – не стал заранее расстраиваться. Под требовательным взглядом синих глаз, я деликатно опустил ложку в стакан, вернее, – пропихнул. Теперь ложка гордо высилась посередине, опутанная черным нечто, словно водорослями. Синий взгляд торопил. На всякий случай, мысленно перекрестился, подношу чашку к губам.