Владимир Горячих - Рождённые небесами: Легенды утраченного города. Книга I

Настигнет крейсер ветер резкий.
Сильней колебля флаг имперский,
Сгустив раскаты белых облаков.
Лишь изредка средь их клубов
Пронзив сияньем лик небесный,
Прозрачный светлый путь отвесный
Темневший пробивает свод.
Вдруг в облаках звезда блеснёт.
Стремительно направит луч,
И обнажит средь тёмных туч
Сиянье движущего света —
Направленная в нас ракета
Узрела лучшего момента
Заставить крейсер пошатнуть.
Толчок и взрыв и тишина.
Сквозь дым мгновенье ожиданий.
Среди туманных и потерянных сознаний
Командую: «Занять свои места!»
Отступят дым и облака.
Пред нами встанет образ грозный,
Стрелою мчится смертоносной
Корабль алчного врага.
Его пиратский чёрный флаг
Несёт враждой свою мятежность,
Свою отчаянную дерзость,
И злостью жадные глаза.
Пред ним, ни что ни есть законным,
Пред сердцем, жаждущим, свободным
Ни истина, ни доброта.
Для них добро и зло смешалось,
Лишь в осознании осталась
Тяжёлой доблести цена.

Явился крейсер в небе дружелюбный,
Готовый вместе на бездумный,
На рвавшийся пиратский дурной взор,
Ответить силою безропотных орудий,
И усмирить его нахлынувший напор.

Я движусь прямо на безумного врага.
Мерцают ярко вспышки из-за тучи,
Две крепости в броне своей летучей
Готовы погубить его, себя.
Сквозь дым подбитых кораблей,
Я разворачиваю крейсер,
Всем залпом бортовых огней
Взываю громом поднебесным.
Стеною дым, огонь блистает,
Но всё ж сближается со мной.
Я обращаю возглас свой,
Прикрыть, пока прямым не встанет
Перед пиратом крейсер мой.
Но мой союзник не спешит.
Стоит за мною недвижимым,
Как за могучим серафимом
Он ждёт, он жертвует одним.
Меж тем, пират скорей стреляет,
И ближе смертоносней ранит.
Он разворачивает судно
И залпом, не щадя, безумно,
Обстрел ведёт передо мной.
Мои попытки были тщетны,
И всем желаниям заветным
Бессильны дальше вести бой.

Спускается мой крейсер сбитый.
Горят в огне его раскрытые кабины,
Тела людей безжизненно лежат.
И вечности небесных синих врат
Для них окажутся темнеющей могилой.

Рождалось солнце за бессмертною горою.
Оно, своей златистой полосою,
Сквозь контуры могучих этих гор,
Дало сиянье вечно молодое,
Рассеяв свет. И с этих ранних пор
Настало время дивного творенья.
Открылось царство пробужденья.
Чуть грелась хладная земля.
Тянулись выше, в облака,
Раскинутые древом ветви,
От них накрылась тенью щедрой,
Судьбой спасённая душа.

Стоят так гордо, молча, величаво
Над окружающей скалистой тишиной.
Коснувшись с пламенной зарёй,
Вершины известят начало
Звезды растущей, вечно молодой.
Под необъятно чистой синевой небес,
Среди дышавших там невиданных чудес,
Средь красок ярких, взоры изумленья
Вдруг ищут дивы просветленья,
Познать всю тайность этих светлых мест.
Расправив плечи ясным дивным утром,
Расставшийся со сном своим безумным,
Гулявший молодой монах,
Любивший созерцать в родных горах
Так много красок на его живой планете.
И как прекрасна жизнь эта при свете
В его очнувшихся от сна младых глазах.
От окружавшей и бессмертной красоты
Воскреснут давние, забытые мечты,
И лики вечного терзавшего сомненья
Вдруг станут сердцу просто не нужны.
Вздымая свою грудь легко, свободно,
Прилёг на гладкую и мокрую траву.
Листвы он слышал шелест на ветру
Растущих ввысь древов высоких,
Журчанье рек в местах глубоких
И птиц, воспаривших в высоту.

Сильней почует вольность дикий ветер,
Погнав быстрее, дальше облака.
Накроют мраком тучи небеса
И гром раздастся по примете,
Но это будет не начавшая гроза.
Уставив на небо, монах свои глаза
Следил за тёмным непонятным небосводом,
Не как разила небо непогода,
А вспышки яркого над тучами огня.
Затем вдруг облако на время приоткрылось,
И пред монахом неожиданно явилась
Огнём горящая огромная звезда.
Спускаясь медленно она
По небу тёмному кружилась.
Но тут турбина резко отключилась,
И скорость её быстро возросла.
И вдруг увидел зоркий младой взор,
Как кто-то вылетел из пламенной той клетки.
Его встречали толстые, в листве деревьев ветки,
А крейсер яркий – горный твёрдый склон.
Раздался взрыв. Земля тряслась.
Вздымали птицы дальше от горенья,
И долго тихло это погребенье
Пока сама гроза не началась.

Под деревом лежит небрежно
Спасённый волею судьбы.
Но как бы, ни были пусты
Слова, ведомые надеждой
И взор молебный к поднебесной
Судьбе не виданы они.
Бушуют ливни над могучею горою,
Своей прохладой удалою
Ложась на землю чистым серебром.
Монах, промокнув под дождём
Под тёмным непокорным небом,
Найдя упавшего под древом,
Накрыл единственным плащом.
Робеет частое дыханье,
Всё тише слабое роптанье,
И согревает ожиданье
Разъятый пламенем костёр.
Уж тучи в небе расступились,
Уж звёзды ярко озарились,
Взошла бледневшая луна.
Лишь треск горевшего костра —
С земли не тлеющий источник.
Один светлевший огонёчек
И разрушаемая тьма.

Как только первые лучи
На землю тихо опустились,
И горы живо оживились
От отступающей ночи,
Монах покинул пост избранный,
И в путь направился свой дальний
Оставив пищи и воды.
Сказав лежавшему в незнанье:
« Не все сердца так холодны ».

В полдневный час, когда светило
Сквозь ветви мои очи осветило,
Я слышал ветра разговор.
И как ответил ему холм.
Листва деревьев шелестела,
Меж скал расщелина свистела,
И птица небу песню пела
Кружа на лоне синих гор.
Открыл тяжёлый свой я взор.
Вокруг зелёной бахромою
Земля устелена травою,
И тлеет предо мной костёр.
Он, чьей-то верною рукою
В ночной прохладе разведён.
Поднялся я, глядя на небо,
Среди безоблачных небес
Там крейсер новый не воскрес,
Сияя ярким блеском света.
Там нет горюющих сердец.
Они не мчатся в край могильный
Не ищут павших и живых,
И средь просторов удалых
Не бросят взгляд они бессильный,
Не вспомнят вечно молодых.

Безмолвно всё передо мной
И ни души со мной смиренной.
Но чьей рукою я, спасенный,
Так жадно жажду утолил?
И кто едою угостил?
Быть может, кто-то тоже спасся,
Кто на уловки не поддался
И смерти жизнью изменил?
Хотя, быть может, проходил
Какой-то путник неизвестный,
Найдя меня в ветвях древесных
Не бросил, и помочь решил.
Но где же этот друг чудесный?
Его б за всё благодарил.