Владимир Горячих - Рождённые небесами: Легенды утраченного города. Книга I

Незримо усталь отступила.
Под гнётом яростного пыла
В груди дрожащей частый стук.
Так сердце в окруженье мук
Быстрее бонго колотило,
Неся наружу громкий звук
Умелым отбиваньем рук.
Как тяжелы больные веки,
Когда борьбу всю в человеке
И нападающую томность
Скрывает вялая серьёзность,
Пустым всё кажется вокруг.
И видит дальность взор туманным,
Где яркость кажется обманным
Возможный блеклый огонёк.
Последний от отчаянья вздох
И жизнь продолжит путь начальный
Вернувший бьющийся исток.
Войдя в архивный кабинет,
Скопившие за столько лет
Забитые предстали полки,
У стен пустых лежат коробки
Числу им видимо уж нет.
Но в каждом файле человек,
Вся жизнь с начальной подготовки
Конечна горьким штампом смерть.
Мой взор на миг остановился,
С небес как будто бы явился
Радушный свет родного края,
Сидела дева молодая,
К её улыбке я стремился.
Пленительно добром пылая
Она была мне светом рая.

Пусть в этот поздний ночной час,
Одна лишь лампа место освещала,
С её больших, спокойных, серых глаз
Она радушье мило не скрывала.
И лик её всю томность заглушит.
Как в миг за дальним долгим перелётом,
Одним лишь образом, всплывающим в душе
Стремимой повидаться с отчим домом.
Скрывала свой прекрасный нежный стан
Под боевой военной чёрной формой,
Цветок чудесный дальних тёплых стран
Рождён в местах пустынных и суровых.
Но всё равно мечтающий в ночи,
О небесах, увиденных в полёте.
Что может жить в созвездии мечты
Рождённой волею в пилоте?
Как всё противоречит в жизни часто,
Так всё стремление безумное прекрасно.

Своею нежною холодную рукою
Она стыдливо предо мною
Пред ней лежащий файл закрыла,
Но я увидел, что там было.
Весь этот файл был обо мне,
И фотография в досье
Неповреждённость сохранила,
Там нет печати на лице.
Друг другу, молча улыбаясь
Мы в объясненьях, не нуждаясь
Блуждающий ловили взгляд.
Так часто очи говорят
Пока в молчании теряясь
Слова вдруг думу озарят.
Она, привстав неторопливо
Любезно чаю предложила.
Я, согласившись, вспомнил сразу,
Что не был тут почти ни разу
И видеть я её не мог.
Но мне сказала, уже год
Она архивом занята,
Хотя другой была мечта.
Её желаньем было небо,
Но девушкам не нужно это —
Ей адмирал всегда твердил,
В архиве место предложил.
С тех пор архив её всецело
Горой бумажной поглотил.
Летело время между нами,
И восполнённая мечтами
Мне дева душу обнажила,
Меня всецело покорило
Её желанье мчаться в небо.
Но вдаль стремительное время
Прощаться принуждает нас,
И мы расстались в поздний час.

На лифте я взлетел к вершине
И открывался на равнине
Обычный городской пейзаж,
Там ни смотря на поздний час
Всё чаще движутся машины,
И разноцветные витрины
Манят всё больше шумных масс,
На что так паток бедный класс.
А как окраина богата,
В ней оголтелые ребята
Готовы тратить и кутить
В стремленье важно говорить.
Где много выпивки дешёвой,
Любовь такой же обнажённой
Себя являет страстно гордой
Врываясь в пламенную жизнь.
И в центре город не менялся,
Там так же шумно открывался
Весь этот праздный яркий пир.
Казалось мне, весь этот мир
К победе бедности вздымался
И раз за разом разрастался,
Как поражавшая всё гниль.

Одно лишь место я любил,
Куда стремился после неба,
Где отблески родного света
Мой дом безудержно хранил.
Фамильный старый особняк.
Как я – утративший бедняк
Всю прелесть прежнего блистанья,
И отказавшись от признанья
Все годы тихо волочил
Совсем один, как я один,
Забывший в гордости роптанье,
Оставлю лишь воспоминанья,
Сюжет утраченных картин.
Войдя домой разжёг камин
Усевшись в старом своём кресле,
Сгоняя прочь полёт небесный
Вином отчаянье заглушил.
Уж третий час ночной пробил.
Как тихо в доме одиноком.
Как вдруг чуть дальше за порогом
Знакомый голос говорил.

« Ну, здравствуй дорогой мой брат!
Ты не поверишь как я рад,
Что крейсер был твой уничтожен,
Команда вся погибла тоже,
А ты здоров и невредим.
Всё так же ненавидишь мир,
Вином событье отмечая
И в алкоголе заглушая
Всю прелесть судьбоносных сил ».
Тот голос сразу я узнал.
Он мне являлся пусть нечасто,
Но как нежданное ненастье,
Как гром небесный он вещал.
Ему я тихо отвечал:

« Прости, не знал твоей игры,
Твой розыгрыш большой войны,
В которой гибли мои люди.
В которой триста разных судеб
В могилу горную легли.
Что бы один лихой полковник
Себя игриво обласкал.
И город перед ним упал,
Как пред защитником героем,
Ему ты это обещал? ».

Родной, единственный мой брат.
Гроза империи могучей,
Скрываясь в сумраке летучем
Главарь бандитов и пират.
Ах, если б кто-то знал, как факт,
Что офицер большого флота,
Имеет брата в тех рядах,
Так жизнь я б начал в кандалах.
Так время шло, менялись люди,
Стремительно вздымались судьбы
На коих ставил старший брат.
Он предлагал свои услуги,
И кто бездарен и богат
Тот получает высший ранг.
Влекла людей его игра,
Всю алчность, ставя без остатка.
Он гений яркого спектакля,
Так многим создала места
Его коварная рука.
И умерщвляла для порядка
Не знавших правила она.
Вот так безликий властелин
Умело удивлявший мир,
Создал бессмертного героя
И тайно им руководил.
Меняя тему разговора
Он, продолжая, говорил.

«Прости, не знал, что ты летишь.
Как ты изменишь расписанье,
И капитану по незнанью
Незримо душу сохранишь.
Судьбе, родившей пожеланье
Так рад, ведь ты остался жив».

Бывает так, что в час затеи
Являлся тот, кто разрушал,
Кто многое вдруг понимал,
И ради цели и идеи
Свои мечтанья предлагал.
От них искрило больше света
И как летевшая комета,
Они сложили на алтарь
Кто жизнь, кто вечность. Тот бунтарь
Что долгом представлял служенье
Он в людях большее видал.
Таких мой брат всегда искал,
В шагах идеи зарожденья
Он сразу скоро обрывал
В душе иные представленья.
Я брату снова отвечал:

«Ты мил мой брат и так любезен,
Уже не знаю, как мне быть,
Возненавидеть иль любить
Твои порывы о семействе,
Что смеют память оживить.
Я помню только как отец
Стремглав всё мчался, на конец
Укрывшись в тёмном кабинете
Впустил он в голову свинец.
А ты тем временем исчез
И разделяя дух пиратства,
Непобеждённого коварства
Ходил с клинком наперерез.
Долги отца ко мне вернулись,
Пятнадцать лет я их платил.
И дом наш чудом сохранил,
Когда отца большие ссуды
Я еле как не погасил».