Поль Монтер - Семейное проклятье

Он прижал к лицу надушенный батистовый платочек и тростью открывал рассохшиеся дверцы шкафчиков, ворошил солому на узких лежанках. Наконец, он добрался до кельи покойного настоятеля. Вот ещё дело, дураку ясно, что это вовсе бесполезные поиски. Теперь затхлый запах нищего жилища пропитает его чудесный камзол из шитой золотом парчи. Граф собрался уже покинуть унылое место, но тут, взгляд его упал на крошечный сундучок, что едва виднелся из-под скромного ложа.

– Хм, а может я не зря наведался в проклятое место! – Громко воскликнул Эмиль. – Вдруг в сундуке припрятаны деньги или драгоценности. Монахи ведь глупцы и разини, запросто могли позабыть о тайнике. Или совесть не позволяет им копаться в чужих вещах.

И граф, мигом позабыл о пыли, что лежала вокруг толстым слоем. Он опустился на колени и открыл ларец. К его разочарованию, ни золота, ни драгоценностей там не было. Аккуратно завёрнутый в кусок холста, на дне лежал детский костюмчик из бархата и накидка подбитая мехом. Рядом так же бережно обёрнутые холстиной, маленькие стоптанные башмаки с серебряными пряжками.

Пожалуй, ему всё-таки повезло. Надежда на богатство вновь сверкнула перед жадными глазками графа. Он побросал находки обратно в сундучок и поспешил прочь.

– Вот! Можете убедиться сами, что помощник я замечательный, вам не найти лучше. Госпожа герцогиня непременно обрадуется, получив эти вещи в доказательство!

– Ах ты, тупой осел! – Хрипло прорычал, сидящий в карете. – Ты бы ещё приволок распятие и сунул мне под нос! Немедленно выкинь сундук подальше. Мне ненавистна даже щепка от монастырской скамьи, или камень с его стен.

– О, я вовсе позабыл об этом. – Пробормотал Эмиль. – Вот, глядите, я нашёл детскую одежду и башмаки, правда, они изрядно потрёпаны, но серебряные пряжки прекрасно сохранились.

– Чудесно, значит, мы не ошиблись и мальчишку действительно прятали здесь. Отлично, будем считать, что напали на след хотя бы одного из детей. Экая досада, что ты разиня упустил Пьера Кателя, ведь он был почти у нас в руках, и госпожа герцогиня сумела бы развязать ему язык.

– Но кто мог ожидать, что этот недоумок прыгнет в воду? Хотя, моей вины в этом нет, он узнал вашу карету. Могли бы приехать в повозке поскромнее.

– Скажи ещё, что я мог бы прийти пешком, среди бела дня. Ладно, заверни одежду в холст и передай кучеру. Я не желаю ехать вместе с узелком пропитанным запахом ладана.

Эмиль Дюран Леруа, расправил свои кружевные манжеты и протёр нарядные башмаки батистовым платком. Отбросив его в пожухлую траву без всякого сожаления, он неловко влез в экипаж. Рука в чёрной перчатке задёрнула занавески, и карета умчалась прочь.

Четырнадцать лет назад, в день появления Бертана у ворот обители Святого Франциска, по дороге, что находилась в четырёх льё 9 9 Французская мера длины, равная 4,5 км на север, проезжала крестьянская повозка. Из города возвращался Гастон Шайо со своей женой Мартой. День клонился к закату, монотонное шуршание листвы и мерная поступь лошади навевали дремоту. Супруги уже успели поругаться и сидели, насупившись, не глядя друг на друга. Вдруг Марте показалось, что в траве, поодаль от дороги, что-то блестит.

– Эй, придержи-ка лошадь, – сварливо обратилась она к мужу. – Там точно лежит вещь, похожая на шёлковый лоскут, торчащий из корзины.

– Отстань со своей ерундой, Марта! Откуда здесь взяться шёлку? Думаешь, проезжала карета знатных сеньоров и они обронили платок?

– А тебе почём знать, разиня! Может и обронили, у богатых всего много, станут они считать потери.

– Вечно ты ищешь повод для ссоры, жена. Хочешь убедиться, что там полная корзина атласных тряпок, пожалуйста. Иди, забери их себе. Вокруг ни души, стало быть, всё достанется тебе одной! Иначе будешь пилить меня до самого дома. – Едко произнёс Гастон.

Марта поджала губы и решительно полезла вон из повозки. Если муж глуп как деревяшка, ничего не поделаешь. Она не намерена упускать богатство, что само плывёт в руки. Но подойдя ближе, женщина вскрикнула и испугано попятилась. Гастон решил, что жену ужалила змея и, схватив трость, бросился на помощь. Каково же было его удивление, когда подбежав к Марте, он увидел корзину выстланную тканью. Теперь крестьянин понял, от чего жена его так испугалась. В корзине лежал ребёнок

– Как думаешь, Марта, жив ли бедный ангелочек? – Прошептал Гастон.

– Откуда мне знать, – ядовито прошипела жена. – Пожалуй, лучше убраться отсюда подобру-поздорову Жаль только оставлять корзину, полную дорогой ткани и кружев.

– Да ты в своём уме? – Воскликнул возмущённый крестьянин. – У дороги лежит невинное дитя, а ты думаешь о кружевах.

Малышка, разбуженная их ссорой, открыла глаза и, оглядевшись вокруг, громко заплакала.

– Ох, Святые покровители! Она жива! – Обрадовался Гастон. – Бедняжка, как же ты здесь оказалась?

– Сейчас, годовалая девчонка доложит тебе свою родословную, пробурчала Марта. – Жива и хорошо, совесть наша будет чиста, что не пришлось обобрать покойника. Заберём подушечку, одеяльце и кружевной чепчик.

– Я знал, что ты жадна сверх всякой меры, а ты ещё и бессердечна, словно камень! Забрать вещи малютки и оставить её на ночь глядя у лесной дороги.

– С чего это ты назвал меня бессердечной? Я могу оставить девчонке старую шаль. Она уж будет потеплее шёлка.

– Будь проклят день, когда я посватался к такой ведьме! – В сердцах выкрикнул Гастон. Он осторожно взял малышку на руки и прикрыл полой своего плаща. Девочка прижалась к нему и затихла.

– Куда ты собрался её девать? Надеюсь, не оставишь у нас? – Сварливо спросила Марта. – У нас есть двое родных детей, и приёмыши нам ни к чему!

– Замолчи! Пока я хозяин и сам решу, кого брать в дом. – Сердито ответил муж и направился к повозке.

Марта, красная от злости, подхватила корзину и засеменила за мужем, а то, чего доброго, совсем разозлиться да и уедет один. А ей придётся добираться домой пешком.

Оставшийся путь, супруги вновь дулись друг на друга. Гастон улыбался, поглядывая на малышку. А его жена дарила ласковую улыбку атласной подушке, обшитой кружевом. Пожалуй, за неё можно выручить хорошие деньги, или оставить себе, вызывая зависть соседок. В крестьянских домах таких вещиц не встречалось.

Как Марта ни спорила с мужем, Гастон всё же настоял на своему Раз девочка попалась на дороге именно их семье, знать то промысел Божий. Сам, господин Шайо, человек богобоязненный и не станет совершать поступков, о которых надо жалеть всю жизнь. Да и местный священник его одобрил. Разве Господь не учит нас совершать добрые дела и заботиться о сиротах?

Соседи наперебой расхваливали Гастона, и крестьянке ничего не осталось, как выходя на люди, кисло улыбаться, взяв приёмыша на руки.