Поль Монтер - Семейное проклятье

– Мир вам, господин, – произнёс юноша. – Я вижу, тяжёлая дума мучает вашу душу. Братьям вы открыться не желаете, может быть, господин настоятель выслушает вас?

– Ну, уж, хватил! – Воскликнул Жослен. – Господин Венсан еле жив, разве достанет у него сил выслушивать покаяние?

– Эх, брат Жослен, разве тебе решать такое? Представь, как настоятель огорчится, узнав, что нуждающийся остался без помощи. Это сведёт его в могилу быстрее, чем исповедь несчастного.

Монахи согласно закивали головами.

– Бертан прав, спорить нечего.

– Идите за мной, господин Катель, – сказал Бертан и направился к лестнице.

К всеобщему удивлению, гость с готовностью повиновался. Ну и дела, то боялся вымолвить лишнее слово, то охотно согласился на исповедь, право слово, чудеса.

Пьер Катель пробыл в келье настоятеля больше часу. Всё это время, Бертан ходил по галерее, терпеливо ожидая конца разговора. Когда ночной гость, наконец, покинул келью, лицо его было спокойным и полным решимости.

– Не знаю вашего имени, юноша, но, хочу поблагодарить вас от всего сердца!

– Меня? – удивлённо вскинул брови Бертан.

– Да, вас, благодаря вашей настойчивости, я смог поговорить со Святым отцом, и теперь, на душе моей не так тяжко. А когда мне удастся покинуть страну, надеюсь, станет совсем легко. Постойте-ка, мне кажется знакомым ваше лицо! Хотя… Нет, пожалуй, мои измученные глаза сыграли со мной злую шутку. Да, да, мне померещилось это сходство. Тот, о ком я думаю, не мог оказаться в монастыре. Не мог…

Незнакомец поклонился и поспешил вниз.

Гостя устроили на ночлег, тишина окутала обитель. Лишь скрип рассохшихся ставней и шорох ветвей, нарушали сонный покой. Бертан сидел с книгой возле ложа настоятеля, готовый, в любую минуту, подать кружку с липовым отваром, или поправить тощую подушку, что бы старику было удобнее. Глаза его слипались, и юноша сам не заметил, как задремал. Тихий шёпот старика заставил его мигом очнуться.

– Мальчик мой, – еле слышно прошелестел старик – Я не могу открыть тебе тайну исповеди, но, мне кажется, что тебе надо покинуть обитель и постараться найти свою родню.

– Родню? Людей, что оставили беззащитного ребёнка одного у монастырских ворот?

– Никогда не осуждай, не зная всей правды, сынок. Возможно, в горе и отчаянии, твоим родным не приходилось выбирать.

– Не знаю, может вы и правы, Святой Отец. – Нахмурился Бертан. – Но все эти годы, мои родные не искали меня, отчего я сейчас начну это занятие?

– Послушай, мой дорогой, ты знаешь, что сил у меня осталось мало, постарайся не спорить, и просто выслушать. А не думаешь, ты, что на свете есть ещё один ребёнок, что, так же как и ты, был оставлен на попечение случайных людей? Маленькая девочка, что доводится тебе родной сестрой.

Бертан с удивлением смотрел на старика, не в силах произнести ни слова.

– Сынок, разыщи бедняжку, вам надо держаться вместе. Поодиночке, вы попадёте в страшную беду, да и сами принесёте ни мало зла людям.

– Ох, господин настоятель… – Глухо пробормотал Бертан. – Не требуйте от меня сейчас ясного ответа. Голова моя словно в тумане, я вовсе не ожидал услышать подобное.

– Конечно, сын мой, я и не гоню тебя в дорогу, пока ты хорошенько не поразмыслишь над моими словами. Но, если станешь искать несчастное создание, запомни, на девочке должен быть такой же деревянный кулон, что и у тебя. Если малютка жива, ей должно быть около пятнадцати лет в эту пору. Но никому, слышишь, никому не говори об этом! И будем надеяться, что девочка попала к добрым людям, что растят её в любви, как родную дочь.

Старик устало прикрыл глаза, видно разговор совсем утомил больного.

– Вам следует поспать, Святой Отец, – заботливо проговорил Бертан. – Мы продолжим беседу в другое время.

– Другого времени у меня не будет, мой мальчик, – через силу улыбнулся старик. – Прошу тебя исполнить ещё одно поручение. Скажи Жослену, что бы взял нашу лошадь с повозкой, и отвёз господина Кателя в гавань. Везти его надо тайно, переодевши монахом. И пусть непременно дождётся, когда несчастный Пьер окажется на судне, идущем в Британию, или Новый Свет. Он добрый и честный человек, ему необходима наша помощь.

– Я всё сделаю, господин Венсан, могу сам проводить Кателя, со мной он будет в безопасности.

– Нет, нет, сынок, я хочу, что бы ты побыл со мной до последней минуты.

– Конечно, Святой Отец, я не покину обитель, пока вам не станет лучше.

– Мой добрый Бертан, тебе придётся покинуть её очень скоро, завтра на закате, меня не станет.

Юноша не успел ничего возразить, как старик приподнял ладонь, словно прося тишины.

– Не надо слов, мальчик, достаточно знать, что в душе твоей живёт добро и сострадание. Иди с миром, в эту ночь я буду спать спокойно, я знаю, что исполнил свой долг. Я хочу помолиться за тебя и твою сестру.

Бертану ничего не осталось, как смириться с решением Венсана Мареля и постараться исполнить всё в точности. На рассвете, Пьер Катель одевшись монахом, и надвинув капюшон как можно ниже, отправился в путь вместе с Жосленом. К вечеру завтрашнего дня, они должны будут добраться до гавани. Осталось смотреть в оба, да молиться, что бы старая повозка выдержала дорогу.

Наступивший день выдался промозглым и ветреным. Несчастный старик задыхался в своей келье. Ни согретые кирпичи, заботливо уложенные Арманом, к ногам настоятеля, ни липовый отвар, ни травы, что жгли монахи возле ложа отца Венсана, никак не облегчали его состояние. Бертан не находил себе места, в тоске он посматривал в узкое окно, на заходящее солнце. Всё случилось в точности, как и предупреждал старик, стоило отблескам заката окрасить верхушки деревьев, сердце Венсана Мареля остановилось.

Печаль окутала обитель, горестно вздыхая, монахи принялись читать молитву по усопшему, тихонько перебирая чётки. Бертан выбежал из часовни и пропадал где-то битых два часа. Когда он вернулся, братья заметили, что глаза его блестят от не пролитых слез, а губы упрямо сжаты.

– Братья, Святой Отец перед смертью дал мне поручение, я дождусь Жослена и похорон господина Венсана, а после покину обитель навсегда, – мрачно произнёс он.

– Зачем тебе уходить, Бертан, ты же вырос в нашем монастыре, для нас ты как родной сын! – Воскликнул Арман.

– Да, я чувствовал себя родным в этих старых стенах. И от всего сердца благодарен каждому из вас. Вы стали моей семьёй на долгие годы. Благодаря вам я остался жив и вдосталь получил любви и самой искренней заботы. Я всегда буду помнить об этом. Но моя судьба предрешена, я поклялся господину Венсану и обязан выполнить его последнюю волю. Больше мы не станем обсуждать это, мне слишком тяжело и горько.

После этих слов, ничего не осталось братьям, как вздыхать, да сокрушаться, что со смертью настоятеля, на них так и посыпались неприятные вести.