Владислав Деревяшкин - Хроники Руны. Трилогия

– Глядя на тебя, не скажешь, что ты такой жалкий и обиженный на весь белый свет, – Пакостник прищурился от яркого солнца.

– Время неплохой лекарь. – Старик встал и направился отвязывать веревки удерживающие плот. – В памяти потускнели некогда яркие картины прошлого, и уже душа не так болит, как прежде.

– Тогда хватит унылых воспоминаний, – Батька хлопнул по плечу старика. – Что прошло, то прошло.

– Твоя правда, воин. Ну, милости прошу на корабль.

Первые в плавание по полноводной Делси пустились бешеные. Речной перевозчик командовал, кому и куда лучше встать, чтобы плот, чего доброго, не накренился и все пассажиры не оказались в реке. Лошади испуганно ржали, чувствуя под собой шаткую поверхность – плавсредство изрядно покачивалось на воде. Смоки, посмеиваясь, оседлал грифона, поднялся в воздух и уже через несколько минут был на другом берегу, покуривая трубку. Старик взял огромное весло и, оглядев своих пассажиров, спросил:

– Эй, ребятушки, кто из вас готов поработать руками?

Глядя на недоуменные лица, речной отшельник протянул весло Дуболому.

– А чего ты хотел? Один я столько живого мяса далеко не увезу.

Бешеный отдал дубину Весельчаку и взяв весло, принялся грести в такт со стариком.

Лошади продолжали испуганно ржать и недовольно всхрапывать. Ветер подгонял плот, и работать веслом было намного легче. Старик насвистывал какой-то незатейливый мотивчик. Дуболом быстро уловил мелодию и начал подпевать. Лис решил внести свою лепту в необычный концерт и принялся аккомпанировать ладошками. Весельчак тут же сочинил несколько четверостиший и звонко запел:

В далекие края судьба нас завела

Мы каждый новый день встречаем боем.

Поет клинок, свистит стрела,

И враг бежит от нас неровным строем.

А по ночам нам снится отчий дом,

Поля, что от пшеницы златы,

Но солнце встанет, разгоняя сон,

И вновь в дорогу, облачившись в латы.

Сверкают молнии, и оглушает гром,

Грууны вновь глумятся над отрядом

Но мы не дрогнем, воздадим злодеям поделом,

И книга будет нам наградой.

– Эх, давно я так не развлекался, – прошепелявил старик. – А вы, ребята, не так уж и плохи, как кажетесь. Если бы не годы, махнул бы с вами, да намял бы кости ненавистным груунам.

– А ты откуда знаешь, куда мы направляемся? – насторожился Лис.

– Так из песни вашего стихоплета.

Батька отвесил Весельчаку хорошего подзатыльника.

– Значит так, проболтаешься кому-то и…, – десятник поднял руку и большим пальцем как бы перерезал себе горло.

– Ну вот, опять угрожают, – старик сделал обиженное лицо. – Сперва хотели глаза выколоть, теперь горло грозят перерезать. Что за денек сегодня выдался.

– Отец, я не шучу, – пробасил Батька.

– Да кому я здесь расскажу? К тому же, кто поверит выжившему из ума старику. А если серьезно, не извольте беспокоиться. Вы – ребята что надо. Буду нем, как могила.

Батька кивнул, и все остальное время они плыли молча. Когда плот причалил, Смоки тут же подбежал к берегу. Старик кинул ему веревки, чтобы тот привязал плавучий дом к кольям.

– Мне нужен помощник на обратную дорогу, – обратился к Батьке старик.

– Бери любого, – ответил десятник.

– Тогда, если не возражаете, пусть останется вот этот здоровяк, – речной отшельник показал на Дуболома. – У него хороший голос, будет подпевать по дороге.

Дуболом сделал страдальческое лицо и посмотрел с надеждой на Батьку. Десятник рассмеялся и отдал приказ:

– Концы в воду!

На том берегу реки в томительном ожидании скучала вторая группа. Питер то и дело озирался по сторонам: он всерьез опасался, что в любую минуту могут показаться вооруженные вилами, мотыгами и прочими крестьянскими орудиями труда уродцы. Тогда без помощи бешеных и грифона, который оказывал существенную поддержку с воздуха, выдержать такой натиск будет просто невозможно. Молодой лорд вздохнул с облегчением только тогда, когда в дали речной глади показались очертания шалаша на плоту.

Драчун и Расмус нашли себе забаву и, начертив на земле круг, кидали в него нож. При попадании лезвия на территорию противника игрок оттяпывал себе солидный кусок чужих «владений». Пушистый зря времени не терял. Он поймал рыбу и терзал ее своими острыми клыками, издавая при этом странные утробные звуки, несвойственные кошкам. Вскоре плот приблизился к берегу, и Дуболом, отбросив весло, кинул на дно каменный якорь и швырнул веревки приятелям. Питер поймал одну из них и привязал швартовый к колышку. Вторая веревка осталась в реке. Молодой Бернс хотел было полезть за ней в воду, но его опередил Пушистый. Котяра, зажав толстую бечевку в пасти, отдал ее Питеру. Бернс подмигнул зверю, и основательно закрепил плот.

– Я смотрю, ты на подработку устроился, – ухмыльнулся гном, глядя на Дуболома. – Не знал, что бешеные влачат нищенское существование.

– Иди, борода, я тебе сейчас вот этим все и растолкую, – бешеный взвесил в руке весло.

– Доплыли без происшествий? – спросил Питер, ведя к плоту упирающегося жеребца.

– Так точно, милорд, – ответил Дуболом. – К тому же всю дорогу песнями развлекались.

– Ваши люди настоящие менестрели, – старик дождался, когда последний из отряда взобрался на плавающий дом, отвязал концы и лихо запрыгнул на «палубу».

– Это ты о чем? – вудс приподнял бровь.

– Потом расскажу, – ответил за деда Дуболом, правя веслом. – Надо как-нибудь повторить.

– Когда поедете обратно, милости прошу, – хихикнул старик. – За такое представление я с вас даже платы не возьму.

Любопытство овладело и Питером. Он хотел попросить Дуболома рассказать о речном представлении, как в дно плота что-то ударило. Через секунду звук повторился.

– Это еще что такое? – Дуболом глядел на воду, которая начинала бурлить.

– Понятия не имею, – пожал плечами старик.

– Может, коряги? – предположил вудс.

– Да откуда им тут взяться, – ответил дедушка. – Я эти места знаю как свои пять пальцев. Мы на середине реки. Тут глубина метров тридцать, не меньше.

– А бурлит что? – показал пальцем гном.

– Колдовство прям какое-то. – Старик сделал охранный жест, отгоняя злые силы.

Друзья переглянулись.

– Дейтмар? – спросил гном. Питер в ответ лишь пожал плечами.

Снизу кто-то или что-то остервенело бил по днищу. Вода вокруг плота забурлила еще сильней, и плавсредство начало раскачиваться из стороны в сторону. Расмус издал предостерегающий крик, адресованный Дуболому. Бешеный отскочил в сторону и, обернувшись, увидел, как за край плота ухватилась человеческая рука. Кожа, обтягивающая кисть, была синюшной.

– Утопленники…, – только и сумел шепотом произнести хозяин плавучего дома.

Дуболом не растерялся и от души хрястнул по руке мертвеца веслом. Острие древесины обрубило фаланги пальцев, оставив их лежать на «палубе». Обрубок кисти исчез под водой, но через мгновение появились с десяток таких же рук и принялись раскачивать плот. Друзья кинулись рубить синие скрюченные пальцы. Оставленные без присмотра лошади взбесились. Жеребец Питера налетел на своего хозяина и, сбив его с ног, сиганул в реку. Питер покатился по плоту и упал в воду. Он ухватился за край плавающей посудины, возблагодарив Тога, что на его стороне не оказалось утопленников. Драчун подбежал к товарищу и принялся втаскивать его на «палубу». Когда Питер почти вылез из воды, что-то из глубины схватило его за ногу и силой дернуло вниз.