Александра Нюренберг - Превратись. Вторая книга

– Что?

– Заложники. – Весело сказала Сари. – Ты ведь другого не понимаешь, и мне придётся с тобой повозиться, чтобы ты стала, хоть немного, похожа на Ту, за Которую тебя принимают легковерные эти.

Шанаэль заворчал.

– А ведь Лео, сестричка моя, могла бы тебя предупредить.

Веда выгнула губы.

– Вот как… Могла бы… Глупейшая из моих подданных, ты, выжившая из кошачьего ума, раз она не предупредила, значит, не надо было.

– Гм. – Отозвалась Сари. – Ты не самая глупая из королев.

– Дзякую.

– Да не за что.

– А много ты их видела?

Сари холодно ответила:

– Вижу сейчас.

Слабый голос из тёмного угла позвал:

– Именем Неба…

Они все посмотрели на выкарабкивающегося из путаницы ветвей Григория. Вид у пастыря был помятый. Сари хмыкнула.

– Хвост на месте? – Грубо пошутила она.

Пастырь оглядел себя безумными глазами.

– Я служу не Ловарне.

– Это мы знаем. – Сказала Сари.

– И вот именем Того, Кому я служу, я требую пропуска для обретённых.

– Ну, и дурак ты. – Легко ответила Сари и вдруг щёлкнула зубами.– Тебя, поп, не спросили.

Шанаэль оттащил её от прижавшего уши Григория. Сари отпихнула Шанаэля.

– Ты хоть понимаешь?

– Именем Неба. – Жалобно промяукал леопард в помятой рясе.

Сари фукнула на него и, пародируя, ответила:

– Именем Земли…

Она сказала своим голосом:

– Для того, о чём ты лепечешь, нужен знак, куда более серьёзный, чем бормотание предателя. Такой, чтобы Сари испугалась, понимэ?

Она тихо рассмеялась, потом громче. Скрипело погубленное дерево. Похоже, снаружи пролетел Северный Ветер собственной персоной. Шанаэль выглядел так, что Веде сделалось его жаль.

– Это ведь не ради нашего народа. – Умоляюще сказал он.

Веда успокоительно закивала.

– Вы хороший человек, Шанаэль.

Она почувствовала, что у неё кружится голова. Отойдя на два шага, Веда прислонилась к стене.

Всеволод на неё не смотрел. Игрок в биллиард, похоже, припоминал расположение шаров на бирюзовом круге. Глаза его расширились, а широкие плечи передёрнуло.

Лёгкий шорох привлёк внимание Сари. Веда нечаянно раздавила плечом детскую земляных ос – их кувшинчики, как и всюду на побережье, притулились в самом неожиданном месте, которое раньше закрывала ветка.

– От тебя одна грязь! – Сердито воскликнула Сари. – По-твоему, старая Сари для того создана, чтобы подтирать за глупой королевой?

Веда ошарашенно смотрела на разрушенные серые колыбельки. К счастью, они уже опустели – новые осы уже вылетели, да и время уже, лето разменяло второй месяц. Она присела и, взяв в горсть разбитые кувшинчики, перебирала их. Сквозь пальцы королевы сыпался пепел.

– Брось. – Проворчала Сари. – Испачкаешься.

Она осеклась. В пальцах Веды треснул кувшинчик, и среди осколков крохотной капсулы вместо розовых отсохших оболочек осиного зародыша мелькнуло что-то белое.

– Что?

Веда бездумно развернула маленький, туго свёрнутый комок бумаги.

– Тут что-то написано. – Рассеянно заметила она. Голос звучал томно и устало.

Шанаэль с поклоном приблизился и склонился над плечом королевы. Вгляделся.

– Гм… Сейчас…

(– Сколько я тебе говорила, Шанаэль, что у тебя дальнозоркость. – Отыскивая веник, огрызнулась Сари).

Шанаэль вгляделся ещё и отступил.

– Алес.

Сари уронила веник.

– Что, что? – Спросила она и, кинувшись, выхватила бумажку у Шанаэля.

Она долго смотрела на листок. Потом она выпустила его. Пастырь немедленно его подобрал.

Сари смотрела в сторону.

– В прошлом году я учила читать детей. – Как-то вяло сказала она.– Ума не приложу, как это тут оказалось.

Она искоса взглянула на Веду.

– Ты… – Начала она и замолчала.

Пастырь поднял листок в дрожащей лапе.

– Ты хотела, Сари… – Начал он и заткнулся: голос прозвучал слишком торжественно. – Ты сказала, что тебе…

Он заткнулся опять.

– А? – Залихватски вырвалось у него.

Сари стояла, открыв пасть. Внезапно она выбежала из дома.

Шанаэль опустевшими от горя и разочарования глазами проследил передвижения мелькнувшей синей фигуры. Потом вздохнул и подошёл к Всеволоду.

– Вы позволите вас проводить, государь?

Он потёр кулаком мохнатый лоб.

– Это всё, о чём я прошу.

Всеволод ответил на его взгляд.

– Нет. – Отрезал он. – Дурные замыслы, злые замыслы. Вы лишены этой милости, Шанаэль.

Он взял Веду за руку, помог ей встать и вывел её, кивнув на прощанье пастырю. Гоби был неподвижен, как статуя. Сахира закрыл лапами глаза.

Во дворе лежала, вытянув лапы, Сари. Из горницы раздался тоскливый вой и был подхвачен в посёлке. Пока они шли улицами и переулками, отовсюду слышался этот звук, поднимавшийся к Орсу и превратившийся в странную, щекочущую нервы музыку.

В окне мастерской Веда увидела Гараму – он сидел на задних лапах, подняв передние, и выл, закрыв глаза.

– Спасибо за туфельки! – Крикнула в окно Веда.

Сапожник с испугу рухнул кверху лапами в дом.

На улице, носившей печальные следы знаменитой посадки дракона, Веда на минуту остановилась, дёрнув Всеволода за руку.

– Это всё, что у них осталось. – Благоговейно заметила она.

– Возможно, они переименуют улицу. – Был ответ.

Веда покачала головой.

– Вы зарываетесь, ваше величество.

В аллее под розами они увидели Шумера. Страж не лежал, как прочие. Припав на передние лапы, он злобно рычал, охлёстывая дорогу хвостом. Глаза его горели, как угли, верхняя губа вздёрнулась до предела. Всеволод остановился. Веда выдернула руку и, подойдя, шепнула:

– Алес, милый.

Страж зарычал громче, сжался в комок и, странно вильнув хвостом, уполз за розы.

Веда обернулась.

– Он уже не дождётся.

Они не оглядывались. На дороге машины не было.

– Эге. – Заметил Всеволод.

Веда стояла у придорожного куста, теребя ветки.

– Каков король, таковы и подданные. – Беспечно сказала она.

Ловарня с её жёлтыми лугами и густо-зелёной рощей города потускнела, хотя Орс с особенной яростью изливал на неё свой гнев.

Всеволод прошёлся туда-сюда.

– Кто эта Алес?

– Первое имя той, которую ты попираешь своими драными нечищеными ботинками… ой.

Веда подняла руку с капота лягушечки, постепенно проступившей под ветками.

Они принялись упиваться свободой. Нестерпимая жара, обступившая их, как взвод вернувшихся с пробежки тяжеловооружённых пехотинцев, добавила к ней то прекрасное чувство неудобства, которое и должно сопровождать всякую истинную свободу.

К тому же, порыв Северного Ветра, хотя и остался незамеченным парой путешественников, оставил в дрожащем, как огоньки в глазах бедного Шанаэля, воздухе, длинный след до самых гор, снова возникших на Западе.

Веда, предусмотрительно связавшая волосы узлом ещё в уединённом домике на пустыре, страдала от жары меньше, чем вчера, в зарослях черники.