Екатерина Дей - Амир. Часть IV

– Ты практически… Амир!

Амир появился за секунду до крика Сержа, схватил меня на руки и рявкнул:

– Не смей! Алекс в норме, ему не нужна твоя жизнь! И Анне не нужна!

Огонь полыхнул по всему телу, и я ойкнула. Амир прижал меня к себе и зашептал:

– Рина, с ними всё хорошо, слышишь, и со мной всё хорошо…

Опять громко крикнул:

– Убрать их!

И вдруг сквозь боль и жар огня я услышала жёсткий голос Роберта:

– Амир, нужна вода, ледяной поток.

Вспомнились дни моего ужасного лечения Фисой: меня окунали в ледяной поток, который едва не сбивал с ног Амира, потом варили в кипятке, не обращая внимания на мои попискивания. Когда я перестала понимать, что со мной происходит, а кожа уже не реагировала на изменение температуры воды, Амир завернул моё истерзанное тело в тёплое одеяло, а Серж и Роберт взяли меня за руки. Роберт усмехнулся весёлыми глазами и предупредил:

– Держись, красавица.

От тройного вихря я подскочила и сразу потеряла сознание, которое не выдержало силы их энергии.

Оказалось, что Роберт всё время был в доме. Он честно в этом признался на следующий день, когда я пришла в себя. Амир весь день пролежал рядом со мной. Я так и проснулась, обнимая его, даже руки под пиджак засунула. И подносы с едой сам приносил. Возмущаться на меня он не смог, хотя несколько раз пытался высказать своё мнение, а я только умоляюще смотрела в сердитые глаза и прижималась к его груди. Но самым действенным способом уйти от обсуждения моего неправильного поведения, вернее, поведения моего организма, оказалось вовремя ойкнуть, вроде как мне больно. Амир сразу начинал беспокоиться и забывал все свои претензии.

А вечером, когда Амир ушёл по делам в свой кабинет, пришёл Роберт. Он ослепительно мне улыбнулся с порога:

– Смена караула.

– Здравствуй, Роберт.

– Приветствую тебя, жена вождя.

Я укоризненно посмотрела в пронзительные весёлые глаза, исполнитель воли Амира, так он сам однажды сказал о себе.

– Спасибо, что вчера спасал…

– Всего лишь чуть-чуть поделился буйством энергии.

Роберт прошёлся по спальне, руки в карманах, этакий современный денди, только тросточки не хватает. Постоял перед морем, хмыкнул своим мыслям, резко повернулся ко мне:

– Рина, можно задать тебе вопрос?

– Задавай.

– Я видел твои мысли… ты обвиняла себя в том, что…

– Роберт, это я повела себя с Амиром неправильно, соответственно… а ты откуда мои мысли знаешь?

– Я всё это время был в доме.

Честный внимательный взгляд, как отреагирую на такое признание, но я лишь пожала плечами – был и был, понятно, что Амир не мог меня оставить без внимания, то есть тотального контроля. И вдруг неожиданное признание:

– Я не поверил Амиру.

– Не поверил? Почему?

Он опять прошёлся по комнате, сложил руки на груди, но не удержался и взмахнул ими:

– Рина, да как можно от тебя отказаться! Он отдавал приказы, а сам…

– Что сам?

Амир встал перед ним тёмной фигурой силы, но Роберт не опустил взгляд:

– Посмотри свои глаза на записи. Даже крайняя необходимость покинуть Рину хоть на время, дать ей возможность восстановиться от потерь энергии, ломала тебя внутренней болью.

Реакцию Амира можно было предугадать:

– Ты слишком много видишь.

– Работа такая, мутанты постоянно меняются, я должен видеть эти изменения.

И как только Амир его терпит, дело не только во мне – я думаю, Роберт и раньше, до появления меня, позволял себе некоторые вольности, которые ему прощались. Всё-таки почему? Вот и сейчас Амир лишь произнёс непонятный звук и отпустил Роберта:

– Свободен.

Но даже после приказа вождя Роберт посчитал возможным высказаться:

– Рина, мы уже никогда не будем прежними.

И только потом спокойно вышел из комнаты. Амир так и остался стоять, рассматривая темноту моря. Я не выдержала и спросила:

– Амир, что-то не так? Роберт…

– Дело не в нём.

Он опять что-то себе надумал, точно, это мои эмоции на него так действуют, набрался от меня всякой дури – как поставила диагноз Фиса – вот его и ломает двойственность восприятия жизни. Да, это я подумала, и откуда у меня такие мысли, не от Амира же. Я робко спросила, без всякой надежды услышать ответ:

– Ты мне не скажешь?

Амир обернулся и посмотрел на меня неожиданно весёлыми глазами:

– Рина, ты сказала, что мы должны научиться понимать друг друга.

– Да… я должна научиться понимать тебя, ты это хотел сказать?

– Я никогда и никому не верил. Вчера, вспоминая своё детство, я понял, что меня именно этому учил вождь – верить никому нельзя, ни чужим… а своих у вождя нет и быть не может.

Он особенно подчеркнул слово «своих», напомнив моё же объяснение. Медленно подошёл ко мне и посмотрел сверху задумчивым тёмным взглядом.

– Мари сказала мне, что знала – я не выдам её замуж за Феликса, это лишь проверка её чувства к Вито. И что она тоже бы так поступила.

– Мари… так сказала?

– Да.

– Амир, я же говорила, она мудрая девушка, она всё поймет! Она любит тебя и верит, понимает… всё понимает…

Что – всё я объяснить не сумела, лишь радостно вздохнула и прижала руки к груди, вот и разрешилась сложная ситуация между отцом и дочерью. Но тут же возник вопрос, потому что я осознала всю фразу:

– Как это – сама поступила?

Амир неожиданно засмеялся, очень облегчённо, даже по волосам провёл руками, как смыл какие-то мысли. Лишь пройдя несколько кругов по комнате, он объяснил свой смех:

– Я, наконец, осознал некоторые её слова… Мари меня учила понимать тебя… смотреть взглядом…

Но каким взглядом, досказать не успел, в комнату стремительно вошёл Вито:

– Рина, что с тобой?

Амир сразу оказался на постели и схватил меня за руку:

– Что происходит?

– Ни… ничего, всё нормально…

– Рина теряет энергию, очень быстро.

– Кому?!

Но Вито лишь покачал головой, он не знает, кому я отдаю энергию, и тоже взял меня за руку. Я хотела возмутиться, но тяжесть рухнула так неожиданно, что я стала заваливаться на постель. Темнота.

Громкий голос Фисы разносил в пух и прах всех иродов, начиная от сотворения мира. Когда я пришла в себя, она облегчённо вздохнула:

– Вот и хорошо, милая моя ласточка, вот и хорошо, всё, теперь я их к тебе на волосок не подпущу, пусть вождь за морем поживёт, да думу думает там.

И началось – на мои попытки задать вопрос, в чём же они всё-таки виноваты, только махала руками и продолжала возмущаться:

– Ты только подумай, жизнь им твоя нужна – жизнь! Да любовь единственная, солнце твоё погаснуть может, а они только о себе и думают! Перевлюблялись все, один Родя и остался, да и он …тоже надумал себе, а ты всем готова свет свой отдать! Я вождю несчётно говорила, нельзя ему рядом быть, нельзя, погубит, а он только зыркнет глазищами, да голову опустит, только и речи, что спасёт, найдёт способ… А где он, способ-то, коли ты сама размахиваешься жизнью во все стороны!