Михаил Савинов - Белый Кремень

При виде торопливого жеста пленника хомяк слегка фыркнул, потом продолжил вылизываться. Было ясно, что «отвращение зла» не произвело на пятнистого ни малейшего впечатления.

Тогда Энке решил пойти по второму пути.

– Ты… – проговорил он, облизнув губы, – ты можешь слышать мысли?

– Чтобы слышать твои мысли, много ума не надо! – сказал хомяк. Голос у него был негромкий, с хрипотцой и лёгким подвизгиванием. – На меня не каждый день смотрят таким голодным глазом, аж не по себе сделалось! Кстати, тебе несут пожрать, так что не смотри на меня так больше, сделай милость!

Из-за угла жилища вынырнула младшая жена вождя Атангвы с плошкой воды и большим куском рыбы на плоской глиняной сковородке. Хомяк в мгновение ока скрылся под шкуру.

Энке снизу вверх смотрел на молодую женщину. Что и говорить, островитянка была хороша! Густые тёмные волосы были заплетены в две толстые косы длиной почти до пояса, огромные глаза смотрели задорно и весело. Длинная рубаха из птичьих шкурок плотно облегала гибкое, сильное тело. Чёрные перья морских птичек- кепе так и блестели на солнце. На расшитом очелье младшей покачивались костяные привески с прорезанными медвежьими мордами.

– Ешь! – сказала красавица и улыбнулась. – Да не накидывайся, а то ты после моря зелёный!

Из глубины строения донёсся резкий женский голос:

– Туссету! Туссету, бездельница, куда ты делась?

Младшая поставила еду и воду перед пленником и проворно убежала в дом.

Туссету, значит. Энке много думал о том, как откажется от еды в стане врагов и уморит себя голодом, но почему-то именно эту Туссету ему не хотелось огорчать. И вкусно, слишком уж вкусно пахла жареная рыба.

Хорошо зная, что нельзя после вынужденного поста набрасываться на еду, Энке сперва хлебнул воды из миски, и лишь потом принялся понемногу жевать рыбу. Хомяк тотчас вынырнул из складки шкуры и обосновался рядом.

– Скажи… – Энке всё ещё плохо понимал, как и о чём говорить с необычным зверем. – Ты действительно говоришь, или у меня видения? Я… я не туджигин ?

Хомяк снова фыркнул.

– Из тебя такой же туджигин , как из меня большой рогатый лось! Успокойся, я на самом деле говорю, а ты меня слышишь.

– Ты могущественный дух? – Энке говорил тихо, чтобы не привлечь ненужного внимания сэйдов, которые толпились у дверей дома.

Зверь приосанился.

– Я – могущественный хомяк! – гордо сказал он. – Тебе и этого хватит, поверь!

– Но ты… ты говоришь, как люди?

– А что тут такого? Никогда не слыхал, чтобы хомяк говорил? Вы, люди, не так уж много знаете о зверях, хотя спеси у вас хватило бы на всех обитателей Великого Кедра. Да что вы вообще знаете о нас? Вы дразните нас, говоря «битва ежа с хомяком», а думаете, легко победить ежа? Зовёте вы крота слепым – да знаете ли вы, что крот ослеплён в наказание за свою силу и несокрушимый дух? Ладно, ну тебя! – махнул лапкой грызун. – Спроси-ка лучше ещё какую-нибудь глупость, пока у меня хорошее настроение!

– Ты… ты послан духами леса?

– Зачем бы это? – переспросил хомяк с недоумением.

– Чтобы спасти меня от сэйдов.

Зверёк ещё больше вытаращил свои глаза навыкате, а потом опрокинулся на спину с визгливым хохотом.

– Ну ты хватил, герой! Ты всерьёз думаешь, что духам леса есть до тебя дело? Много чести!

– Тогда… почему?

Хомяк перестал валяться и снова уселся на толстый круглый зад.

– Почему я тогда в лесу кусаться полез? Да чтоб весело было! Ты видел их глупые рожи? С копьями от хомяка обороняться стали! Ну правда, умора же?

Энке почувствовал себя уязвлённым. Он-то думал…

– Здесь-то ты что тогда делаешь?

– А вот этот вопрос уже поумнее будет. Но слишком много вопросов за один раз! Почеши-ка брюшко! – и грызун снова завалился на шкуру, показав светлый ворсистый живот.

Энке нерешительно протянул руку, но тут же отдёрнул её назад.

– Чеши давай! – сказал хомяк. – Да сильно не дави, а то укушу!

Юноша почесал кончиками пальцев мягкое хомячье брюхо. Зверь закатил глаза и приоткрыл рот с длинными жёлтыми резцами.

– Годится! – сказал он наконец. – Но боюсь, что мой ответ тебя не порадует.

Хомяк воссел, надул щёки и важно изрёк:

– Я здесь потому, – тут он выдал небольшую паузу, как делают красноречивые ораторы, – потому… что я так захотел!

И с хохотом опрокинулся на спину, размахивая в воздухе короткими лапками.

Энке разозлился.

– Знаешь, хомяк, в голодные годы я ел твоих сородичей!

– Прости! – с деланным раскаянием сказал грызун. – Но я действительно здесь именно поэтому, а вовсе не потому, что верхние боги посовещались и решили спасти одного маленького тавальда.

– Я не маленький!

– Конечно, конечно, – покорно согласился мохнатый собеседник. – Ты большой воин, на насмешки врагов «бя» делаешь!

Энке обиделся и замолк. Он действительно верил в помощь духов леса, и появление этого хомяка его поначалу обнадёжило – духи не оставят! А теперь выясняется, что хомяк – просто хомяк, да ещё с мерзким нравом, и никакой пользы от него нет. Но ведь он говорит по-человечески, а это немало, и поминает верхних богов, и знает нечто важное о кроте. Нет, хомяк не прост, это ясно, вот только как с ним дальше быть? Он ведь теперь не отвяжется…

Юноша откинулся назад и прислонился к стене жилища вождя. Он вспомнил, как некогда отец учил его доверять предчувствиям. Вот что первое почувствовал в той или иной ситуации – то, скорее всего, и сбудется. Когда в следующий миг начинаешь размышлять и что-то придумывать – это уже не то, это думание может и подвести. А предчувствия подсказываются напрямую духами-хранителями, только понять их правильно не всегда удаётся, и это порождает большие трудности.

Сейчас предчувствие подсказывало Энке, что долго сидеть и думать ему не дадут, поэтому для отдыха и восстановления сил надо пользоваться каждым мигом. И ещё у него возникло непривычное и не самое приятное ощущение – что им, Энке, занялись какие-то неведомые силы, а он начисто лишён свободы выбора. Взять хоть этого хомяка, свалившегося на него невесть откуда.

Хомяк между тем улёгся на шкуре и свернулся в плотный меховой шарик. Пятна на его теле походили на солнечные блики, так что с ходу разглядеть зверя было трудно.

– Хомяк? – окликнул его Энке.

– Чего тебе? – отозвался грызун, приоткрыв один глаз.

– Раз уж ты такой умный, скажи, что такое « хаквах »?

– Маленькая вонюченькая ящерка, – отвечал хомяк без малейшей запинки и с видимым удовольствием. – Гадёныш, одним словом.

Энке помолчал. Однажды он припомнит им и это…

– А « хич » – раб, правильно?

– Почти. Хич – это раб, назначенный для обрядового убиения.

Юноша вздрогнул. Значит, вот для чего он выменян! Вождь отдал за него двадцать пять одеял и плащ-сокровище, чтобы потом убить?