Андрей Белянин - Ночь на хуторе близ Диканьки

– Не знаю.

– А хто знает? Вы ж у нас образованный, наукам обучены, на латыни балакаете, як немец. Та придумайте уже чего!

Молодой человек крепко задумался, но, по совести говоря, ничего толкового так и не шло в голову. Однако, с другой стороны, общеизвестно, что если сам не можешь решить задачу, так стоит прислушаться к мудрому совету более опытного человека. Ну или не человека, выбирать особо не приходится.

– Байстрюк нам более не товарищ. К запорожцу Пацюку я лично ни ногой. Панночка со старой мельницы тоже нам не помощница. Остаётся…

– Ой, не томите уже!

– Хорошо, не буду. Как думаешь, а тот чёрт, что у твоей мамы в полюбовни… Извини, у твоей мамы в приятелях, к ней ещё захаживает?

– От ночью и подивимся, – выпуская пар из ноздрей, не сразу согласился Вакула. – А сейчас я до бани. Вы со мной?

– Отчего ж нет, – пожал плечами Николя. – Полотенце найдётся?

– Пошукаем у мамы в хати.

Да и не сказать, кстати, чтоб искать пришлось долго. Крайне любезная пани Солоха, просто сочащаяся материнской любовью, так что Николя, образно выражаясь, даже слегка забрызгало, с превеликой охотой выдала им не только полотенца, но ещё и две пары сменного белья, добрый кусок дегтярного полтавского мыла, а берёзовые веники были заготовлены ею ещё с весны.

– Тока щоб вы недолго там, хлопчики. Мне, поди, тоже в баньку лишний раз сходить не грех.

– Ну нам оно и не к спеху, – тут же уступил Вакула. – Идите первой, мамо, а мы подождём.

– Та що ж вы будете ждать? До ночи, чо ли? Я ж так казала, сама долго париться люблю. Идите вы первыми!

– Нет, нет, – осторожно поддержал друга Николя. – Ваш сын прав, мы уступим.

– Та говорю ж, идите!

– Идите вы!

– Да идите вы вже знаете куда?! – рявкнула прекрасная Солоха, и на миг в голосе её прорезались нотки досады. – А ну пишлы до бани! Оба! И щоб до ночи вас там духу не було! Я… я… может, без спешки париться люблю, в пене, при свечах, и не одна…

– А с кем? – тихо спросили товарищи.

– А… а з горилкой! Щоб вам прямо тут пусто было, щоб у вас уши опухли, щоб на вас сзади возом с солью ударило, щоб вам такая тёща попалась, рядом с которой я просто ангел з крылами!

В себя Вакула и Николя пришли уже за хатой, у дверей глинобитной баньки с предбанником и кособокой трубой.

– Чую, беда, паныч.

– Согласен. Что-то очень уж темнит твоя маменька.

– От то ж, – мрачно покачал головой Вакула. – И шо мне робить? Як можно человеку жити, коли у него мамонька ведьма?!

– Со справкой о невинности, – весомо напомнил педантичный гимназист.

– Об чём?!

– Прости, неточно выразился. Я имел в виду, что у неё есть бумага о том, что она не ведьма. По крайней мере, в сугубо юридическом плане. Как думаешь, чем твоя мама намерена заняться сегодня в бане?

Вакула сжал кулак и поднёс его к носу друга.

– Даже не думайте, паныч.

– Дурак, я не о том, чтоб подсматривать, – старательно обиделся Николя, хотя сам именно на это и надеялся. В целях чисто научного эксперимента, разумеется. – У меня другие предложения.

– Ну? – После недолгого размышления кузнец опустил кулак.

– Ну, раз она так настаивает, что именно ночью ей надо было быть в бане, так давай ночью там будем мы!

– И ежели кто мыслил себе на огонёк забрести та оселедец прополоскать аль ещё чего грешного, так мы ему за то и холку намылим, и с заду напарим, – широко усмехнулся Вакула, мстительно сведя брови. – От то дело! От за шо я вас люблю, паныч Николя, так то за редкий ум и верность товариществу!

– Да брось. Всё в порядке. Мне и самому жутко интересно, кто придёт ночью в баню.

– Та небось тот же чертяка со свиным рылом и тонкими копытами, як у стрекулиста…

Николя не ответил, лишь улыбнулся про себя. Ему было совсем не столь очевидно, что прекрасная пани Солоха ждёт именно чёрта. А может, ждёт, но кого-то другого, может, чёрта, да не этого, кстати, может, даже не одного, а?

Тихо посовещавшись и договорившись о том, кто и что будет делать, друзья обнялись на прощанье (все же прекрасно понимают, на что способна обиженная женщина, тем паче натуральнейшая ведьма, хоть и со справкой) и разошлись в разные стороны. Вакула взялся топить баню, а Николя отправился к нему в кузню за цепью и мешками.

Ну, чтоб было чем связать этого неведомого бисова сына да во что его с копытцами упаковать. Страха перед неведомым в их сердцах и не мелькало. Да и чего убоится козак? Неужто чёрта лысого или собственной маменьки?! Да и не таких видали, как говорится, а зазря шаровары не пачкали, труса не праздновали, сдаваться не умели, зато в ответку били от души!

В кузне Николя вынул щепку из засова, большего замка и не требовалось, никто во всей Диканьке не рискнул бы спереть у кузнеца хоть гвоздичек. Да если, к примеру, проезжал бы мимо знатный польский пан или, чего хуже, пан коллежский асессор, который, между нами говоря, завсегда думает, что уж ему-то везде всё позволено, и то не посмел бы посягнуть на кузнецов молот. Даже если б каким-то чудом и сумел его поднять.

– Мешок, мешок, мешок, – бормотал себе под нос молодой человек. – Вот ведь не сказал точно какие, когда у него тут этих мешков, как у цыганки юбок! Эх, ну что поделаешь…

Он высыпал из двух больших мешков уголь прямо на пол, аккуратно сложил их ещё в один, относительно чистый, туда же сунул уже проверенную в деле длинную цепь, пару молотков и зачем-то, бог весть, ещё одну толстую новенькую подкову. Вновь заперев дверь той же щепочкой, молодой человек поспешил ко двору дражайшей Солохи.

Солнце уже клонилось к закату, заливая мир оранжевым золотом, с превеликой щедростью даря его даже самым бедным хуторам и хатам. Скоро в изумрудном небе вспыхнула первая серебряная звёздочка, за ней вторая, третья, и к полуночи всё вокруг укрылось живым серебром, прохладным и нежным. Спите, добрые люди, отдыхай светлая земля наша, и пусть сам покров Богородицы хранит ваш сон…

– Ох и где ж вас так долго черти носили, паныч Николя?! – с укором обратился кузнец к подоспевшему приятелю. – Маменька вже три, а то и четыре разу з хаты выбегала. Ругается, як столетняя ведьма, шо мы з вами до сих пор не помытые!

– Вот мешки, вот всё необходимое. Я на крышу, ты у двери?

– Добро! Та не переверните же. – Вакула взял другое деревянное ведро, полное золы и пепла из печки. – Храни вас Бог, паныч.

– Аналогично.

– Шо?!

– И тебе того же, в пропорции.

– А-а, так бы сразу и сказали. Лестница от там, у плетня.

Как я думаю, вы, читатели мои любезные со своим острым умом и поразительной догадливостью уже поняли, что на сей раз задумали деятельные герои наши. На что именно толкала их буйная молодость и отсутствие весомого жизненного опыта. Нет? Ну тогда не будем ломать театральную интригу, а продолжим по порядку…