Мири Яникова - Перейти границу (сборник)

Наконец, когда я уже немного устала от наплыва посетителей, пришел мне на подмогу хозяин этой веселой лавочки – Изя Малер собственной персоной. Еще до того, как я начала у него работать и вообще познакомилась с ним, я составила о нем представление по небольшому рассказу-сплетне. В Иерусалиме жил себе русскоязычный религиозный еврей по фамилии Вагнер. Однажды, встретившись с ним на улице, Изя Малер с победным видом, хоть и со свойственной ему задумчивостью, произнес: «Ага! Вагнер! А вот музыка Малера, кстати, в Израиле не запрещена!»

Изя Малер был хозяином и самодержцем небольшого иерусалимского русскоязычного книжного царства. В подобном тель-авивском заведении властвовал Болеславский. Продукция, которая продавалась у Болеславского и Малера, поступала двумя путями: или ее поставляли израильские и американские книгоиздательства, или же приносили на комиссию посетители. Последний источник давал возможность приобрести тот советский дефицит, о котором мечталось и который не достался когда-то в прежней жизни. Моя небольшая зарплата – а вы помните, что я работала не столько ради нее, сколько ради того, что к ней прилагалось – вот этой атмосферы, этих описанных выше посетителей и вообще ради права хозяйничать в небольшом русскоязычном оазисе, возвышающемся над Иерусалимом, на последнем этаже дома на улице Бен-Иегуда, – так вот, вся моя все же существовавшая небольшая зарплата растворялась на книжных полках, преображаясь в продаваемую мною продукцию. Просто я вела на листочке учет, – в левом столбце – сколько потрачено мною на книги, с учетом утвержденной Изей для меня скидки, и в правом столбце – сколько мне положено было бы получить денег за свою работу, если бы не существовало левого столбца. Под конец месяца цифры всегда сходились. Нет, не подумайте, что я умирала с голоду, – я работала у Изи не на полную ставку, и это не было моим единственным источником дохода.

Изя Малер любил и ценил тексты, созданные как известными авторами, так и его приятелями, мало кому известными. Ему удалось, не прилагая к этому особых усилий, окружить себя теми, кто творил ценную для него продукцию – письменную речь.

В этот день в магазине Малера побывали все мои любимые персонажи, и это дало мне возможность их здесь для вас перечислить. Были и другие, не вместившиеся в это повествование. Иерусалим половину моей жизни назад держал в своих ладонях, – в которых всегда хватало места всем и всему, – небольшую довольно своеобразную русскоязычную коммуну. Нет, мы не были никакой официальной коммуной, но мы были ею на духовном уровне. Это косвенно подтверждалось хотя бы тем фактом, что мне никогда не удавалось пройти по Бен-Иегуда, или по Кинг Джордж, или по Яффо, и не быть окликнутой кем-то, принадлежащим к этой духовной коммуне, или самой не окликнув кого-то, принадлежавшего к ней. Мы любили книги, мы писали стихи, мы тосковали по оставшимся в России и на Украине родным. Мы писали длинные бумажные письма. И главное, мы дышали иерусалимским воздухом – неведомым теперь воздухом тех времен, когда в Святом Городе еда была кошерной, мысли – высокими, а радости и заботы – общими. Кто и когда разбил эту чашу?..

В этот день я, как всегда, ушла из магазина последней, и на середине лестницы остановилась, чтобы положить в сумку ключи. В кармане сумки я нащупала свой «Сони-Эриксон» и решила позвонить младшему сыну. И тут меня окатило волной… Изя ушел за две минуты до меня, я успею его догнать! И тогда он останется здесь, живой и невредимый…

Я кубарем слетела с лестницы, выскочила из подъезда и оглянулась. Лохматая шевелюра Малера, не запрещенного в Израиле, мелькала в толпе метрах в ста от меня. Я бросилась вслед.

Я его догнала. «Изя, у нас Барухом родились два сына, замечательные мальчики. А из Текоа мы потом уехали…»

Он не оглядывался. И уже зная, что это не он, и что ни ему, ни Мише, ни Савелию я никакими путями не смогу передать эту совершенно необходимую им информацию, я все же, остановившись, произнесла ему вслед, то есть, просто в пространство Истинного Иерусалима: «Нас здесь теперь очень много. Нас… или их… не важно… И мы много читаем. И пишем. Тебе было бы интересно…»

…Истинный Иерусалим меня не предал. Даже после этой неудавшейся погони он не выпустил меня из своих объятий. Я понуро побрела назад, к подъезду, из которого только что выскочила. Пройдя его и взглянув на другую сторону улицы, я нашла вывеску своего любимого кафе.

Название было то же самое. Только размещался там теперь обувной магазин. И ничего, совсем ничего нельзя было сделать с этим фактом. И не было ни единой возможности выяснить, подавали ли они в Песах кошерные оладьи с яблочным пюре…

…Подруга, которая ждала меня к обеду, позвонила и сообщила, что все готово и остывает. А я и на самом деле была уже очень голодна, ведь мне так и не удалось поесть с того момента, как я утром вышла из дома и отправилась в Иерусалим.

Осторожно, пытаясь не выпасть из ладоней Города, тихими шагами, удерживая внутри свой праздник и свое состоявшееся паломничество, я двинулась по Кинг Джордж в сторону Яффо. Да, автобуса же там теперь нет, вспомнила я. Ну, ничего, так я пешком… Усталость, которая навалилась на меня – она ведь не настоящая, это просто эхо второй половины моей жизни, начавшейся незадолго до того, как я уволилась из магазина Малера и уехала из Иерусалима.

Но усталость была все же довольно ощутимой, и я села отдохнуть на автобусной остановке. Вынула телефон. Проверила почту, заглянула в фейсбук, затем в начало френдленты Живого Журнала, обнаружила там длинный пост одного из своих любимых авторов и решила, что лучше почитаю дома с компьютера.

Спрятав телефон и подняв глаза, я снова различила мелькнувшую в конце улицы шевелюру Изи Малера. На этот раз я не стала бросаться в погоню. Я просто тихо произнесла, обращаясь к нему, и к Савелию, и к Мише: «Вам бы понравилось…»

– Теперь делаем глубокий вдох… – обреченно произнесла Ирка и, поймав Дани за руку, развернула коляску к двери.

– Не понимаю, почему для других баб прогулка с детьми – не проблема, – буркнул Михаэль.

– А ты свою жену с другими бабами не равняй, – сказал Олег. – Думаешь, легко, когда у тебя вдруг одновременно оказывается такой двухлетний бандит, как Данька, и плюс его шестимесячный брательник, тоже подающий большие надежды, – а у тебя в голове – звезды и галактики, и еще поэзия Мандельштама, да еще желание достичь познания высших миров…

– Заткнись, – сказала Ирка и вздохнула.

– Подожди, – остановил ее Олег. – Не отчаивайся. Объясняю, как гулять с гиперактивными детьми и при этом не уставать. Есть такой способ медитации: выходишь на улицу и идешь куда глаза глядят, не думая ни о какой цели. Встречаешь светофор с красным светом – сворачиваешь туда, где зеленый. Поняла систему? Так вот: ты сейчас выходишь, выпускаешь Даньку и идешь с коляской за ним – туда, куда хочется не тебе, а ему. Если он застревает, останавливаешься и ждешь. Ни в коем случае не дергаешь его. Младший твой вроде на улице хорошо спит. Ты просто сопровождаешь Даньку, и все – поняла? Никаких целей. Никаких «нам нужно в парк на качели» и «мы должны вернуться в шесть». Тогда и ты, и ребенок получите удовольствие.