Маргарита Берг - Все дело в попугае

Ответ пришел через месяц. Катя честно сознавалась, что, во-первых, ей очень хочется дать Ритке в рожу. Во-вторых, она проревела неделю, не просыхая. И в-третьих, хрен с ней. Пусть будет девочка.

Потом Елена Семеновна поговорила по телефону с катиной мамой. На осенние каникулы Катерина приехала к Летичевским в гости. На зимние – Ритка поехала в Москву. Через год в той же последовательности классы Кати и Ритки съездили друг к другу в гости в порядке обмена.

В последующие годы дружба продолжалась. Родители девочек страшно подружились. Спустя примерно лет шесть после начала этой истории, когда Ритка собралась замуж за Даню, Катя приехала к ней на свадьбу, и даже поймала невестин веночек при пробросе в зону.

Может быть, это тоже сыграло свою роль в последующем. А случилось так, что за три часа до катиного отъезда Рита вдруг ощутила странное, знакомое беспокойство. Она села на диван и сосредоточилась. И… поняла.

– Данька, – сказала Рита мужу, – а где Быр? Ты его на свадьбу-то не позвал чего-то…

– Быр? – поразился Данька. Меньше всего он предполагал, что Ритка вообще заметит отсутствие одного из его весьма неблизких приятелей.

– Дань, – сказала Рита умоляюще, – понимаешь… Я дура, что раньше об этом не подумала. Мне Быр твой даром не нужен. Но… В общем… Его стоило бы познакомить с Катериной. Ты можешь сделать что-нибудь?

Данька воспринял это пожелание новобрачной, как знаменитый персик-апельсин 4 4 Аллюзия на рассказ О'Генри «Персики». , и развил кипучую деятельность.

Он вызвал Быра и, неожиданно для самой Катерины, сдал катькин билет в кассу.

Дальше произошло что-то, совершенно несусветное и необъяснимое. Для всех, кроме Ритки, разумеется. Быр и Катерина, почти не общаясь от стеснения, просидели у Летичевских на кухне не более двух часов. Потом Данька, пьяно повинуясь движению ритиной брови, вызвал им такси и снабдил имеющимися в наличии ключами от пустой квартиры. Там новоиспеченная парочка и провела лишние сутки до катиного нового поезда. Этих суток им хватило: свадьба риткина была в декабре, а катеринина состоялась в июле следующего года.

– Ну все, кончаем шуметь, воинство. Неправильно угадали. Это не была сужденная пара. Не была. Но она стала таковой. … Тише. Тише. Сложите длани. 515-ультрамарин, успокойтесь, не надо парить так высоко, меня нервирует. Я не ошиблось, и могу повторить: пара стала сужденной, то есть, приобрела все ее признаки: мгновенное чувство и практическая нерасторжимость. … Да, это немыслимо. Да, это катастрофа. Да, этого никто не ожидал. Так затем я и веду этот семинар, воинство! Затем вам все это и показываю…

В риткином восьмом «Б» классе появился юноша, с которым Ритка близко подружилась. Звали его Вовочка. Было достаточно забавно, когда в ответ на вопрос: «Как тебя зовут?» – этот новенький ухмыльнулся и представился недвусмысленным басом: «Вовочка». Класс захихикал уважительно и опасливо, что как раз зря: Вовочка был парень интеллигентный, и очень неглупый, кстати. Но вид! В 15 лет это был уже взрослый огромный мужик, не мальчик-акселерат, а именно мужик, – мускулатура там, повышенная лохматость, повадка хулигана, сила страшная, и невыносимо – для ровесниц – обаятельный ироничный цинизм…

Впоследствии он еще периодически брил себе череп наголо, и Ритка, прогуливая с ним уроки, всегда отпихивала его подальше в подворотню, чтобы спокойно узнать у прохожих, который час: при одном появлении бритого Вовочки – метр восемьдесят восемь, горилла с переразвитым плечевым поясом, – они теряли дар речи и начинали искать глазами милиционера.

Ритка испытала настоящее потрясение на кавголовском пляже, после экзамена по алгебре за восьмой класс, когда Вовочка впервые при ней разделся. Это были какие-то совершенно новые ощущения. Они висели вчетвером на буйке: Танька, неразлучный тогда с ней Цукер, Ритка и Вовочка.

И как трудно было поверить, что этот взрослый, терпко и опасно пахнущий мужик – просто сосед по парте… Вовочка вызывал у Ритки странное чувство, которому она не могла найти определения. Никакой романтикой тут и не пахло, обычных грез о белых лошадях и хрустальной обуви не возникало даже близко. И в то же время… Ритке нравилось просто сидеть с ним рядом за партой. Близость его нравилась. Она еще не знала тогда слова «волновал». И к голосу подсознания вовсе не умела прислушиваться.

Были у Ритки такие полгода, в девятом, когда она зачем-то перешла от своих в другую школу, в английскую. Очень несладко ей там пришлось. Но пришлось бы куда хуже, когда бы не Вовочка. Он встречал Ритку после уроков, огромный и загадочный, стоял с риткиным пальто в вестибюле, потрясая общественность до глубины души (в школе учились почти одни девицы, причем одна гнуснее другой). Подавал Ритке перчатки и уводил, скользя презрительно взглядом по зрителям, картинно подхватив под руку, – наш человек!

А как танцевали они!… Это были уже не детские разборки на тему «кто кого пригласит». Ритку как-то пригласил танцевать признанный красавец Лагутин, все девицы заахали, а Ритка ничего не поняла. Паттерн не тот был! Взглядом убравший Лагутина с дороги опоздавший Вовочка дышал, двигался, прикасался, – все иначе, от его запаха кружилась голова, Ритка начинала сама себя бояться, когда он неумело прижимал ее к себе…

Неясно, как это все совмещается в мозгах пятнадцатилетних дурочек, но, как достоверно известно, Ритка была тогда безнадежно романтически влюблена в Костика Васильева. Поэтому то, что получалось у нее с Вовочкой, считала дружбой. Вовочка молчал, но не очень-то был с ней согласен. Как-то раз с пивом прогуливали уроки в девятом: Ритка, Вовочка, и близнецы Меерсоны. Контраст был огромный, конечно. Близнецы хоть и вымахали уже метр девяносто с хвостиком, но зато в Вовочке не было ни тени меерсоновской неуклюжести, этих ножек, знаете, «буквой ксю»… Ах, как он шел, поддерживая Ритку под локоток: узкобедрый, мощный в плечах, с ленивой грацией и опасной оттяжечкой в движениях, ах, подумала Ритка, кося глазом вверх и влево, ах, ах!

И вот топали они вчетвером, с пивом и мороженым, по проспекту Науки, мимо «Детского мира», и молодые люди взялись Ритку допрашивать, за кого она вышла бы замуж.

А Ритка им с изумительным апломбом и говорит: мой муж будет блондин, дворянин и спортсмен, с синими глазами и на 15 сантиметров выше меня. Меерсоны говорят: что за фигня? Дворян вообще нету уже давно, а среди спортсменов и подавно не найдешь. А Ритка им, заводясь: для меня найдется какое-нибудь исключение. А Меерсоны: а почему на 15 сантиметров? А Ритка им: десять сантиметров каблуки, и пять – прическа. И тут молчавший до сих пор Вовочка, шатен и мастер спорта по волейболу, потомок петровских немецких гренадеров, спрашивает: а какой у тебя рост? Ритка: метр шестьдесят пять. Вовочка: ладно, подрастай сантиметров на восемь, и я тебя беру… Близнецы захихикали было, но он только глянул на них коротко один раз – тут же заткнулись.