Антон Самсонов - Курятник

Следовательно, сегодня у него будет возможность избавиться от всего накопившегося раздражения и к вечеру прийти домой счастливым, довольным и уставшим. Правда, в результате этого, Арсению ничего кроме дежурных ласк не перепадет…

Сам Арсений в этот момент оказался втянут в вулкан страстей, который, честно говоря, происходил в детском доме с завидной регулярностью. Он сидел в воспитательской и спокойно заполнял на компьютере очередной отчет, который, разумеется нужно было сдать еще вчера, но о его необходимости руководство вспомнило только сегодня. Дверь распахнулась и в помещение ворвалась, подобная буйному кратковременному грозовому тропическому ливню, директор учреждения Таисия Николаевна Суворова. Эта строгая и интересная женщина шестидесяти пяти лет от роду, невысокого роста, с хорошо выкрашенными в темный махагон волосами, невероятно добрыми глазами и вздорным, взрывным характером, руководила детским домом около десяти лет. Именно она смогла поднять его на высочайший уровень, собрала сильную команду, которая, по правде говоря, менялась слишком регулярно. Далеко не каждый мог подстроиться под специфический характер директрисы. Будучи по природе достаточно неплохим человеком, она при этом, сохранила в себе несколько крайне неприятных черт. Всех своих сотрудников она считала своими детьми, и потому, на правах любящей мамочки, влезала в их жизнь, не спрашивая на то разрешения. Тем, кто закрывался от ее заботливости, или позволял перечить, предстояло на своей шкуре испытать все прелести ее праведного гнева.

По сути, Суворова была родственной Инне Ефремовой душой. Она была замужем, ее дочь давно выросла и руководила большим учебным заведением и, в силу схожести характеров, регулярно вступала с мамой в конфликты, в которых выиграла. Муж Суворовой любил ее, но подавлял везде и во всем, видя в ней лишь домохозяйку. А поскольку большинство педагогов сами привыкли подавлять свои половинки получался диссонанс. Трудно было себе представить более одинокого человека чем Суворова. Потому что в отличие от Инны Ефремовой, ей было не за кем мыть тарелки после завтрака. Муж и дочь были заняты своими карьерами. Поэтому главной отдушиной для Таисии стал детский дом, в который она окуналась с головой.

Как любой человек с взрывным характером, она легко поддавалась панике, когда возникало малейшее подозрение о том, что ее положение может ослабнуть. В результате этого получались перегибы вроде того, что будет описан ниже.

– Сеня, – быстро сказала Суворова, – через пятнадцать минут планерка, у меня в кабинете. Это очень срочно.

– Таисия Николаевна! – обиженно воскликнул Арсений, – отчет. Стогова требует его как можно скорее!

– Позже допишешь, – было сказано в ответ.

Арсений только развел руками. Планерка у Суворовой могла быть посвящена любой ерунде, которую она посчитала важной. Но самым жутким был тот факт, что большая часть таких собраний в итоге сводилась не к решению жизненно важных проблем, а перемалыванию костей сотрудников по кругу. В частности, тому же Арсению регулярно ставились в вину эгоизм, отделенность от коллектива и излишняя активность. Правда, эта проблема решалась очень легко – час беседы на тему личной жизни в кабинете директора и публичные обсуждения на планерках временно прекращались. Но стоило пропустить хотя бы недельку, обсуждения возобновлялись с большей силой и мощностью. И снова следовало бежать в заветный кабинет поджав хвост, с широко открытыми глазами и набитыми самыми свежими сплетнями ушами.

Арсений относился к той категории сотрудников, которой удавалась хотя бы частично понять логику Суворовой и даже поддержать ее в трудный момент. А вывести ее из себя было крайне просто. Так и случилось на этой злополучной планерке:

– Сейчас нам следует ожидать очень серьезную проверку нашей деятельности, – говорила Суворова, – поэтому все документы по летнему отдыху, образовательной и воспитательной деятельности должны быть готовы сегодня же.

Арсений охнул. Он прекрасно понимал, что, если свой отчет он сдаст без проблем, так как допечатает его, пока его подопечная группа пятиклассников будет на дневном сне. Но как быть с курятником воспитателей, которые до сих пор не справились с освоением компьютера, и потому, сдать написанные от руки отчеты они не то что до вечера, до конца недели не успеют.

Разумеется, поднялся немыслимый шум, который не мог не разогреть недовольство Суворовой, которая очень быстро сорвалась на гневную тираду классического содержания:

– Да что это такое! Вы тут сидите на зарплате в пятьдесят, а то и семьдесят тысяч! Все ваши бумаги должны были быть давно сданы. У нас только те, кто выпускаются могут себе позволить роскошь и сдаться в июле, а все, кто младше уже давно были лежать в папках у завуча! Совсем с ума посходили что ли? Здесь никто никого не держит, у меня на ваши места такая очередь…

Весь этот пассаж всегда возникал, когда сотрудники любимого курятника начинали вести себя как куры и требовать привилегий. А Суворову выводило из себя понимание того, что никто из ее драгоценных сотрудниц не хочет нести банальную ответственность за то, что они делают. Поэтому неудивительно, что планерка быстро превратилась в выяснение отношений, с бросанием на стол заявлений об увольнении (которые, разумеется, будут аннулированы, когда сотрудник остынет).

В итоге, когда спустя два часа жарких баталий рабочий коллектив выплыл из директорского кабинета разгоряченный, взбешенный (о работе речь и не шла, еще два часа будут потрачены на активное обсуждение прошедшей планерки), за столом остался сидеть Арсений. Он посмотрел на Суворову и спокойно спросил ее:

– Таисия Николаевна, назовите мне имя той осы, что вас укусила, чтобы я пошел и сделал из нее фондю?

Суворова продолжала кипеть:

– Да они это все, ты что сам не видишь, что ни одна не хочет работать в принципе.

– Это ни для меня, ни для вас не открытие. Но с чего вдруг все надо сдать сегодня, если у нас всегда был срок до конца июня.

– Президентский сын, – начала успокаиваться Суворова, – он же детдомовский. Сейчас все детдома будут шерстить и проверять. У нас же так всегда бывает.

Арсений встал со своего места и прошел поближе к Суворовой. Тут он увидел, что у нее трясутся руки. Он сел рядом и спокойно взял ее за руку:

– То есть снова просто предосторожности? – спокойно сказал он, – вы вообще этого сына по телевизору видели?

– Нет, – ответила Суворова глухо, – только слышала по радио.

– А зря, – сказал Арсений, – потому что как педагог с еще большим стажем, чем у меня вы бы увидели, что он никакой не детдомовский. Даже если ему речь заранее написали… Ну не будет детдомовский ребенок, которого воспитывали в жестком коллективе заявлять, что его любимая книжка – «Атлант расправил плечи».