Бахор Рафиков - Мастерская: Белый мрак

– Небольшой секрет: я обожаю учиться чему-нибудь новому, – подмигнул Антуан, запрыгнув на лошадь. – Ты еще будешь смотреть на меня с восхищением, Анита! Ты еще… что за… куда она бежит? Куда она… ааа!

– С восхищением? Не сегодня… – усмехнулась девушка, наблюдая, как вдалеке лошадь волочит за собой орущего Антуана.

– «…и тогда Реформатор воткнул себе в пояс кинжал и растворился в ночи». На сегодня все, сынок. Тебе пора спать.

– Но я хочу продолжения! – запротестовал маленький мальчик, лежа в постели. – Глава закончилась слишком быстро!

– Конец подразумевает новое начало, Франц, – произнес мужчина, укрывая ребенка одеялом. – Завтра наступит новый день. Завтра начнется новая глава, как в жизни, так и в книге.

– Я не хочу спать! Может, заберемся на крышу?

– Не перенимай у меня эту дурную привычку! – усмехнулся отец, взъерошив сыну волосы. – Мама и так постоянно нас ругает за то, что на крыше мы проводим больше времени, чем за кухонным столом. Мы же не хотим дать ей очередной повод нам попенять?

– Не хотим, – кивнул Франц.

– Вот поэтому закрывай глаза и отправляйся в прекрасное путешествие под названием сон… а что такое сон?

– Воображение!

– Да… воображение… спокойной ночи, сын.

– Спокойной ночи, папа.

Реформатор выключил свет и вышел из комнаты в коридор, где сразу же столкнулся со своей женой.

– Что такое?

– Пойдем в гостиную.

Они спустились вниз по лестнице и зашли в большую комнату. Девушка хмуро повернулась к мужу.

– Мне не нравится, что ты прививаешь ему всякие бредовые идеи из своей книжки.

– Что? Бредовые идеи? София, я всего лишь читаю ему сказки!

– Вот именно, ты читаешь ему сказки. В которые веришь сам, несмотря на то, что тебе уже двадцать два года. Я не хочу, чтобы Франц вырос таким же, как ты… мечтателем, не получающим удовольствия от этой жизни. Я…я устала… устала от всего этого… ты проводишь время со своими непонятными друзьями вдали от дома, меняешь работу за работой, толком меня не замечаешь… неужели женитьба так все изменила?

– Да о чем ты говоришь…

– Разве я не права? Раньше ты смотрел на меня по-особенному… теперь же… я не вижу прежней искры в твоем взгляде.

София подошла близко к нему и взяла за руку.

– Просто скажи мне… скажи честно… ты все еще любишь меня?

Реформатор вздохнул.

Через несколько минут он вышел из своего дома, сопровождаемый криком своей жены. Преодолев несколько кварталов, парень опустился на скамейку напротив одного дома и устало закрыл лицо руками. Как же он устал…

В окне дома вскоре вспыхнул свет, и через минуту дверь открылась, и оттуда вышел мужчина в домашнем халате. Приблизившись к скамейке, он сел возле Реформатора.

– Привет, сосед! Бессонная ночь?

– Она самая.

Они некоторое время сидели молча. Наконец, Реформатор тихо произнес:

– Так больше не может продолжаться. Нам нужно ускорить выполнение плана.

Мужчина в халате склонил свою голову.

– Только скажите, предводитель, и мы выдвинемся в путь хоть прямо сейчас.

– Не сейчас, но… скоро. Наличие этой жизни здесь связывает мне руки. Пришло время исчезнуть из нее.

Анита поднялась по лестнице и, подойдя к дубовой двери, два раза стукнула по ней и отворила. От увиденного ее глаза округлились.

– Анита! Не знал, что ты придешь так рано! – воскликнул Антуан, поспешно накидывая одеяло на лежащую рядом девушку. – День сегодня чудный, правда?

Замешательство Аниты начало уступать место гневу. Рванувшись к кровати, она сдернула одеяло с девушки, заставив ее испуганно вскрикнуть.

– Вон отсюда! – рявкнула Анита.

– Прости, прости, Анита! – пролепетала та, наспех хватая свою одежду и убегая из комнаты. Антуан виновато улыбнулся Аните, но тут же пожалел об этом: девушка воткнула нож между его ног.

– Какого…?!

– Это я тебя хочу спросить! Несносный бабник! Не успел прожить здесь и недели, как уже портишь этих невинных девушек!

– Поверь, солнце, они вовсе не против… да что ты делаешь?! – вскрикнул он, когда второй нож вонзился в матрас.

– Чтоб я больше такого не видела! Одевайся! И захвати эти ножи! Они тебе понадобятся.

Через четверть часа они уже подходили к небольшому пестрому шатру, вокруг которого было немало людей.

– Забавно видеть, что у вас нет больницы, но есть цирк, – заметил музыкант, следуя за девушкой.

– У нас есть врач, и этого вполне хватает. А цирк… скажем так, это небольшая слабость Реформатора.

– Вот как? Отчего же?

– Он в свое время был участником бродячего цирка, разъезжающего по Испании. Прославился там как неплохой метатель ножей. Он настолько любит это искусство, что обучил ему всех членов Белого мрака.

«Зачем этим людям, проживающим в таком миролюбивом месте, понадобилось искусство метания ножей?» – подумал про себя музыкант, а вслух сказал:

– Огнестрельное оружие куда эффективней.

– А автомобили быстрее лошадей, интернет интереснее книг и клубы увлекательнее балов, да-да. Ты, я смотрю, так и не «просек фишку» этого места.

– Ты тоже иногда метаешь словечки, неподходящие для «этого места».

– Издержки прошлой жизни, – театрально поклонилась Анита. Они подошли к высокому мужчине с черной бородкой вокруг губ.

– Знакомься, это – Владимир, известный под вторым именем Метатель. Он покажет тебе основы владения холодным оружием.

– Не знал, что у нас свежее мясо, – усмехнулся мужчина, пожимая руку Антуану.

– Прибыл несколько дней назад. Как снег на голову, – произнесла девушка, делая акцент на последних словах.

– Я тоже тебя люблю, милая, – отозвался Антуан, принимая от Метателя нож, – И да, не хочу вас расстраивать, но метать ножи я умею. Маленькое увлечение шестнадцатилетнего длинноволосого мальчишки.

Он размахнулся и пустил нож в деревянную перекладину вдалеке. Лезвие в последний момент крутанулось, и нож ударился рукояткой о препятствие. Антуан сжал зубы.

– Даже не хочу оборачиваться к тебе… – прошипел он.

– Правильно, ибо на моем лице яркое злорадство, – раздался за его спиной голос Аниты. – Кажется, с шестнадцати лет ты ножа в руки не брал… Владимир, он весь твой. Следи за тем, чтобы он держался как можно ближе к тебе и как можно дальше от девушек.

– Боже, это было всего один раз… – закатил глаза Антуан.

Александэр сидел в вагоне метро, созерцая свое отражение в темном стекле напротив. Оно и так обычно придавало утомленности людям, а в случае с парнем так вообще делала его лицо похожим на покрытый бородой череп. Иногда его взгляд перехватывал лампы, вделанные в туннель и проносящиеся мимо как серебряные светлячки. Постепенно они становились одним целым, сливаясь в одну сплошную линию света и пробуждая воспоминания…