Павел Шилов - Выстрел из вечности

– Я найду тебя. Ты запала мне в душу. Как твоя фамилия, имя, отчество, чтобы я мог писать тебе. Девушка дала свои координаты, улыбнулась счастливо и позволила себя поцеловать. «А я оказался негодяй, – вздыхал в минуты слабости Баженов. – Вскоре, я забыл о ней. Больно мне, но что поделаешь. Не стойкий оказался. А время шло. И вот сейчас я часто вспоминаю эту встречу и шепчу»:

– Валя, птичка, песня моя неспетая, снившаяся мне каждую ночь пока шла война, снова я вижу в твоих глазах боль и страдание. Где ты? Как сложилась твоя судьба? Война дала нам шанс встречи, и она же разлучила нас.

Дверь отворилась. Кто-то включил свет. Баженов повернул голову.

– Ты уже здесь? – спросил председатель профкома. – Что сидишь без света?

– Думаю.

– Ну и что?

Зал наполнялся людьми, скрипели стулья, раздавались приглушённые голоса. Баженов смотрел в зал, слушал, что говорит машинист Сидоров и составитель Голубев. У него от этих вязких слов заныло в левом боку. А перед глазами снова возникло искажённое страхом лицо Лёшки Голубева. «Они меня защищают, – сквозила в мозгу мысль. – А зачем? Разве я не виноват в случившемся!»

– Михаил Петрович – не нянька, чтобы следить за нами, – выкрикивал Голубев с места, – мы все взрослые люди и должны сами соображать, что можно, а что нельзя.

Его перебивали, дополняли, уговаривали, но составитель стоял на своём. И от этих слов у Баженова начала кружиться голова. И тут во весь свой небольшой рост, сверкая голубыми глазами, выплыла в памяти Валя Иволгина.

– Что язык присох? – говорил её взгляд. – И меня ты не нашёл из-за своей нерешительности, хотя твёрдо знаю что любишь меня до сих пор. Может скажешь, что в войну ты был другим. Так то была война. Почему тебя выбросило из кабины спасать человека? Молчишь! Признать свою ошибку при всех труднее, чем броситься в огонь.

Она тряхнула русой косой, медленно удаляясь всё дальше и дальше, где была полуразрушенная станция.

– Михаил Петрович, – услышал он голос председателя профкома, – что вы скажете по этому делу?

Баженов обвёл всех присутствующих взглядом и увидел сочувствие.

«Всё прошло, – подумал он, – стоит ли открывать свою душу».

– Ведь ты увидел происшествие только в последний момент, когда Голубев подвихнул ногу и упал на рельсы? – продолжал председатель, – ты, рискуя своей жизнью, бросился на спасение человека. Это геройство. Не каждый бы так поступил.

«Нет – это нарушение инструкции, я должен был прекратить лихачество, которое чуть не привело к смерти. Мастер прав. Не заливайте мне уши елеем», – хотел было сказать Баженов, но промолчал. Он глубоко вздохнул, весь побелел и, схватившись за грудь, хватал воздух широко раскрытым ртом.

Нина Галактина все эти годы пока училась в медицинском институте ждала того момента, когда самостоятельно выйдет к больному. Она прошла стажировку с опытным врачом, который дал ей очень многое, главное не падать духом при виде больного или умирающего. Практика в медицине – великое дело. Теперь Нина была уже, как говорится, подкована, и могла самостоятельно ездить с медсестрой на вызова, а если транспортировать человека, нужна бригада. Она думала, как глянет в его глаза и что ему скажет. Вот он перед тобой, ждущий от тебя помощи, и его боль проникает в тебя. И ты ищешь выхода из создавшегося положения, потому что тебе самой больно. Это такой момент, когда ты ещё не знаешь, что с ним, просто кожей чувствуешь, всем организмом его боль. И тебе становится за него страшно. Потом ты ведёшь исследование, и болезнь выяснена, остаётся одно – назначить лечение. Главное – не ошибиться в диагнозе, а не то всё лечение пойдёт насмарку.

И вот это время настало. Свой родной город, где родилась и выросла, как бы приветствовал её. Она с нетерпением ждала своего первого выхода к больному. А смена ей, как назло, досталось в праздник, и какой? Да День Победы. Вызовов скорой помощи было очень мало, но и те только престарелых людей. Галактина, хотя и малоопытный врач, но институт окончила с отличием, и в голове было много теоретических знаний. Она не боялась, что сделает ошибку. Человек не безгрешен, есть опытные врачи, которые в любую минуту придут тебе на помощь. Её отец генерал – майор в отставке хотел, чтобы она пришла на торжество, посвящённое Дню Победы, ведь к нему в этот день съедутся родные и близкие. Но что тут поделаешь, такой праздник, а у неё смена.

Она смотрела в окно, где около здания скорой помощи шелестела тополиная аллея и где сновали по веткам вёрткие воробьи. А дальше её взгляд тянулся на тротуары и улицы, украшенные праздничными флагами. Здесь всё ей было знакомо с детства. На душе было светло и радостно: она опять среди друзей и знакомых, и эти улицы ей как то помогают, поддерживают. Конечно, в таком случае и Нина хотела показать себя с лучшей стороны. Сейчас она тщательно готовилась к своему первому самостоятельному выходу к больному. Каким он будет этот первый выход, какие даст задатки всей её работе в будущем? Галактина накинула на плечи малиновый плащ – подарок отца, вышла на улицу, где её ждала машина скорой помощи.

Светило яркое весеннее солнце, пели птицы. Налетавший порывами лёгкий ветерок трепал её русые волосы. Она улыбалась своему счастью и весне.

По тропинке, где она шла к машине скорой помощи, бегали скворцы, выискивая для своего домика: шерсть, пух, траву. Чёрное оперение сверкало на солнце металлическим отливом.

Нина твердила про себя:

– Улица Ленина, дом 5, квартира 6. Королёв Иван Михайлович. Это же друг отца. Разве можно болеть в такой день?

А день был словно по заказу: тёплый, солнечный, ласковый. И она шла и пела. Что волноваться? У неё есть всё. Главное любовь. Игорь Зозуля уже главврач больницы, и скоро у них должна состояться свадьба. Разве плохо, когда у двух любящих сердец общие взгляды, общие интересы.

Нина вошла в подъезд. Своеобразный запах дома дохнул на неё, и она вспомнила его. Это был её запах – запах детства и счастья. Когда-то отец частенько захаживал сюда. И она обрадовалась предстоящей встрече с родными людьми. Конечно, она знала, что даже подъезды по своим запахам отличаются друг от друга. Ну что ж! Это, может быть, и хорошо. Человек, побывавший на чужбине, сразу ощущает себя в родной стихии, если почувствует знакомый ему с детства запах.

«Кажется, всё забыто, – думала она, – и вот на тебе! Оказывается, даже запах помню». Она позвонила в дверь, ей открыли.

– Где больной? – спросила она с напускной серьёзностью, придав лицу строгое выражение.

– Проходите, пожалуйста. Мой дед лежит в спальной, – ответила жена Королёва, а потом вскрикнула: – Нина, ты! Ну, здравствуй! Как же ты изменилась! Подумать только! Боже, даже институт уже окончила. Кажется, давно ли была совсем малышкой. Ещё мой дед тебя на руках бросал. А ты визжала от восторга и радости.