Павел Шилов - Выстрел из вечности

– Годы летят, Мария Ивановна. Что с ним с Иваном то Михайловичем?

– Не знаю, доченька, кажется, сердце.

Галактина не сказала ничего. Она уже сжалась, припоминая изученное в институте по сердечно – сосудистым болезням. Она почувствовала, как всё внутри захолонуло, потом отошло, голова стала ясной.

– Нина, – услышала она слабый голос Королёва, – это ты?

Она вошла в комнату и, увидев Ивана Михайловича, ужаснулась, как же он изменился во время болезни, ведь ещё совсем недавно был бодр и жизнерадостен, а теперь что? Губы кривятся от боли. Не узнать того Королёва, который будто бы совсем недавно играл с ней, и она цеплялась ему за шею.

Нина села на стул рядом, взяла его руку, стала прощупывать пульс. На глазах появились слёзы. Сделав всё необходимое в таком случае и заглядывая в его глаза, спросила:

– Иван Михайлович, тебе больно?

– Ничего, доченька, уже проходит. Ты – то как живёшь? Отец как? Давно я его не видел.

– Я хорошо. Вот видишь, приехала. Выздоравливайте побыстрее, Иван Михайлович. Скоро у нас с Игорем свадьба, как же без вас-то с Марией Ивановной? Вы же нам не чужие.

– Спасибо, Нина. Выздоровею – обязательно приедем. Лукьян-то, как рад, наверное, что ты приехала?

Галактина улыбнулась одними глазами, сделала всё, что нужно и вышла со словами:

– Иван Михайлович, не расстраивайся. Всё будет хорошо. Подлечим тебя, и снова будешь бегать. Это уж как пить дать. Будешь жить до ста лет.

– Ну что с ним? – встревоженно посмотрела на врача жена Королёва.

Нина отвела женщину в другую комнату, прикрыла за собой дверь и прошептала:

– Плохи его дела. Ему нужен полный покой. Похоже на инфаркт. Я сейчас позвоню главному врачу больницы. Он мой будущий муж. Сделаем всё, что от нас зависит.

– Нина, уж ты постарайся.

– Мария Ивановна, миленькая. Всё будет хорошо. – Она своей бригаде сказала: – Берите носилки и в больницу. У него инфаркт.

В голове её стучало: инфаркт, инфаркт. Она боялась этому верить, думала, в больнице проверят опытные врачи, и всё будет хорошо.

Бригада с большой осторожностью вынесла больного, и машина понеслась к больнице.

– Зачем привезли? Мест нет, – встретили их в больнице, – да и не можем мы его принять без главного врача.

– Вызовите его по телефону. Порядочки! – возмутилась Галактина и хотела уже наговорить грубостей, – я сама с ним поговорю, похоже на инфаркт.

Главврач ответил сразу, сказал, чтобы она не волновалась. Место для её больного будет. Нина улыбнулась: мол, хорошо, когда рядом такие прекрасные люди как её Игорь. Они всегда тебе помогут, объяснят.

Нине сейчас казалось, что каждая травинка льнёт к ней, ласкается. А счастье само идёт к ней в руки. Правильно она сделала, что вышла в праздник на работу. Пусть Игорь рассердился на неё за это, но что поделаешь, разве можно свой первый рабочий день кому-то отдать. Мог бы он и подменить, что ему. У него кругом связи и блат, а блат выше наркома. Он теперь ждал её дома и к будущему тестю идти один не хотел. Он ругал Нину за её сумасбродство, дескать, упрямая, разве так можно делать? У меня всё в руках, и вот срыв. Эх, упрямица, упрямица!

Зозуля был высок и строен. Широкие плечи и сильные руки, покрытые тёмным волосом, выводили женщин из себя. Глядя на него, многие из них просто не могли найти слов, но Игорь был глух к их восторженности и всплескам. Он знал себе цену, поэтому, когда на горизонте появилась Нина Галактина, Игорь сразу почувствовал учащённое биение сердца, да ещё узнал, что отец Нины генерал, правда в отставке, но связи у него должны быть капитальные, а значит и продвижение по службе ему обеспечено. Ему хотелось взлететь, и душа была уже готова к этому взлёту.

Кончилась смена, и Галактина с весёлым настроением пошла домой. На улице её уже ждал Игорь, с которым они должны были идти и продолжать праздник. А познакомились они на свадьбе у подруги. Зозуля, высокий и галантный, слегка пьяный подошёл к ней и заговорил. Потом они долго танцевали, и под самое утро он проводил её домой. Игорь поразил её как мужчина, хотя был на много лет её старше. Но он сказал, что много лет ждал именно такую женщину, как Нина и наконец-то дождался и сразу влюбился. Девушка была в восторге от такого парня, да ещё главного врача больницы.

– Ну, как твой первый день? – встретил её словами Зозуля, выходя из-за угла дома. – Я уж заждался тебя.

– Устала немного, переволновалась.

– Ничего привыкнешь, вначале всегда так, – усмехнулся Игорь.

Нина, взяв его под руку, осмотрела обоих, какое впечатление они производят на людей, и осталась довольна – пара, что надо. Оба молодые, полные сил и красоты.

– Молодёжь пожаловала. Ну, здравствуйте. Давно ждём, – приподнялся из-за стола отец Нины, – как там?

– Плохо, папа, – ответила дочь, – у Ивана Михайловича по всем данным инфаркт. Я его отвезла в больницу к Игорю.

Она посмотрела на своего жениха внимательно. Он улыбнулся ей, дескать, всё нормально, гуляй. Какие могут быть разговоры о работе.

За столом сидели друзья и сослуживцы генерала с кем ему пришлось воевать. Все нахмурились, ведь Иван Королёв в их обществе был не последним человеком.

– Ты что, дочь, сказала? Инфаркт у Ивана, – встрепенулся Галактин. – Он же меня собой закрыл во время войны. Я надеюсь, все меры приняты?

– Да, папа. Я сделала всё необходимое, чему учили меня в институте. Ему полегчало. А потом бригада вынесла его на носилках, и мы отвезли его в больницу.

– Где он? В какой?

– У Игоря в третьей

– Надо позвонить, как он там?

– Не волнуйтесь, он у меня в больнице, – вмешался Игорь Зозуля, – я сам туда звонил. Сегодня дежурил очень опытный врач.

Жених был вежлив, внимателен, разливал по стопкам вино, провозглашал красивые тосты и не забывал подкладывать невесте в тарелку. Делал он всё это безукоризненно и просто, старался произвести приятное впечатление на всех, а особенно на отца Нины, но генерал, погружённый в свои мысли, ничего не замечал. Он смотрел в рюмку с водкой и по щекам его текли слёзы. А с экрана телевизора доносилась песня: «Это радость со слезами на глазах». И тут генерал Галактин сквозь всхлипывания протянул:

– Только мы вышли из лесу, вижу из-за горушки прямо на нас немецкие танки. Я насчитал, их было пять. Я было обратно на командный пункт, но где там, они уже нас заметили и стали отсекать, чтобы в плен взять. У меня под руками ну ни одного солдата, все в бою. Конечно, живым бы мы не дались, да кому от этого польза? Тут Иван Королёв отделился от группы, притаился за пенёк, и вот взрыв. Танк встал. Я кричу радисту: «Воронин, Воронин вызывай танки, наши танки». Тридцатьчетвёрки появились внезапно, когда уже мы были окружены. Один танк врага загорелся, потом второй. Немцы, отстреливаясь, стали уползать. Я не заметил, как из подбитого танка выполз эсесовец в своём чёрном мундире и навёл на меня автомат. Меня на миг охватил ужас. Ну, думаю всё, не увижу я больше Тамару – жену свою, не оставлю после себя потомства. И так мне стало жаль себя, что вот так глупо попался на мушку фашисту. Он, заметив моё замешательство, не спешил нажать на спусковой крючок, надеялся, что я уже от него никуда не денусь. В его глазах, как мне показалось, было ликование и бесшабашная удаль. Вот, мол, все удрали, а я лежу под танком и выслеживаю свою добычу, арийская раса не боится смерти. И такая меня злоба охватила. Я полковник, командир дивизии и ослаб, струсил. Ну, думаю, гад – Галактин не трус. До Победы остался один шаг, уже взят Кенигсберг, вон он и Берлин – логово фашистов. Нет, умирать рано. Не увидишь ты моей смерти, фашист! Я выхватил из-за пояса гранату, вырвал чеку. Автоматная очередь звонко ударила по ушным перепонкам. На миг мне показалось, что я пробит пулями навылет, и грудь моя словно решето, дышит, трепещется и затихает. Понимаете, как это страшно видеть светлое матовое ночное небо и умирать в самом расцвете сил. Да, такое мгновение ужасно. Главное, ты видишь себя уже мёртвым. Может быть, здесь сидящие, ощущали это на себе. Я не знал, каким ещё чудом я стоял, ведь мне уже надо было лежать и ничего не видеть. О, мать моя! Я наконец-то ощутил, услышал стон раненого около меня. Понял, что я жив, но что такое? Вместо меня на землю падает старшина Иван Королёв. А гранату я всё же бросил вместе с треском автомата и прямо под танк. Поднял глаза, гитлеровца нет, разнесло его. Но мне было уже не до него.