Николай Лапшин - Предназначение. фантастический роман

Василий, поддерживая Татьяну, кое-как одел её, оделся сам. При выходе из бани он увидел Семена. Женщина вильнула в сторону и убежала в дом. Дуркин сел на чурбак и спросил:

«Вася, что мне делать? Грохнуть тебя, Татьяну или себя? Жизнь мне не в радость! Ещё когда на людях, забываюсь, остаюсь один, хоть волком вой!»

Василий, сострадая Семену всем сердцем, подошел к нему и сказал: «Отец мне говорил в тяжких случаях, что бог не дает человеку испытания, которые он не смог бы перенести. Терпи, Семен! Я младше тебя и виноват перед тобой. Взыщи с меня, но пойми и Татьяну!»

Прокричал петух, для них и полярный день не помеха, у них свой счет времени.

«Пошли, Вася, выпьем, залью себя, там видно будет!» – предложил Семен, вставая.

Договорились они до того, что Дуркин дает им свою моторную лодку под честное слово. Семен дал Василию адрес в Усть-Усе, где они должны оставить моторку. Единственным условием Семена было то, что гости должны немедленно покинуть его дом и вообще деревню. Дуркин написал сопроводительное письмо с просьбой оказывать Чернову Ивану Васильевичу, Казакову Петру Ивановичу и Ирине Владимировне Коржаковой, отставшим членам экипажа плавкрана №141, всяческую помощь и содействие. Будучи сильно пьяным, Дуркин не обратил внимание на расхождение имен указанных в рапорте капитана плавкрана на имя начальника РОВД, с именами своих гостей. Закончив писать, Семен нетвердой походкой подошел к буфету, достал из него печать и приложил её к своей справке. Василий налил в стаканы водки и предложил выпить за мужскую дружбу. Семен охотно согласился. Чернышев взял со стола рапорт капитана и сказал:

«Интересно, что о нас кэп пишет».

Из рапорта он узнал фамилию и имя капитана, отчество было обозначено буквой М.

«Хороший капитан Николай Михайлович Лямин, но больно строг. На крановщицу он зря наезжает. В сломе стрелы мы виноваты».

Семен ответил, что капитана зовут Николай Митрич и он его дальний родственник, и что он тоже клинья к Таньке подбивает, хочет на ней жениться, старый лешак. Семен всхлипнул и сполз под стол. Васька хотел его поднять, но решил, что Татьяна с матерью сами разберутся. Так беглецы обзавелись новыми именами и фамилиями. Василий поднял Татьяну и передал ей разговор с Семеном. Она сказала, что их разговор она слышала и попросила его помочь уложить Семена на лавку.

«Я вас провожу к лодке, без меня вы её не найдете» – сказала Татьяна.

Василий разбудил Григория и Аннушку и сказал им, что нужно побыстрее уезжать из деревни, и что Семен дал им лодку для сплава до Усть – Усы. Татьяна собрала сумку с едой, в магазине отпустила продукты. Она указала на моторку, дала ключ от сарая, где лежал подвесной мотор и баки с бензином. Гришка и Аннушка вышли из магазина и пошли к реке. Татьяна прижалась к Ваське и прошептала:

«Хороший ты, Вася, но не мой! Прости меня глупую бабу и прощай!» – ее глазах стояли слезы.

Василий догнал друзей. Беглецы погрузились в моторку и отплыли. Васька дал почитать сопроводительное письмо и рассказал о своих ночных похождениях, за что получил от Григория хороший нагоняй и одобрительную улыбку. К Усть-Усе шли два дня, особенно не спешили, гадали о свей судьбе. Зашли в затон, где стояли плавкраны и другие суда. Подошли к плавкрану и спросили у вахтенного, где стоит плавкран №141. С облегчением услышали, что его буксир потащил в Печеру, где плавкран скорее всего порежут на металлалом. По адресу, данному Семеном Дуркиным, находилось отделение милиции на водном транспорте. Беглецы нерешительно постояли с минуту у входа и молча вошли в балок. Капитан милиции, сидевший за столом, был явно не в себе. Он качал головой и говорил что-то на непонятном языке. Гришкино покашливание вывело его из транса. Он открыл глаза и уставившись на посетителей, спросил:

«Чего надо?»

Григорий молча протянул ему записку от Семена Дуркина.

«Ну и что? Чего надо? – прорычал капитан, прочтя записку – Чего надо этому раздолбаю от меня?»

Григорий улыбнулся и подойдя к столу, сказал:

«Он просит чтоб вы помогли нам догнать плавкран».

«Догоняйте! – капитан налился мрачной решимостью и гаркнул – Вон отсюда бичары, навоняли здесь, не продышишь от вас! Вон я сказал!»

Вышли из балка, постояли, и пошли в сторону поселка. По дороге встретили мужика, который объяснил им, где в поселке магазин. Мужик плюнул и зло сказал им, что в лавке, кроме дорогого конька, ничего нет. Гришка предложил мужику быть третьим. Коньяк и вправду оказался дорогим, по двадцать пять рублей за маленькую фляжку. Мужику, назвавшемся Иваном, дали пить первым. Он одним глотком почти опорожнил пузырек и протягивая остатки, сказал:

«Я ж говорил, что тара мелкая!»

Василий и Гришка распили второй. Через пять минут сторож Иван доложил им все портовые новости:

«У капитана запой. Жена выперла его из дома и он с похмелюги злой, как цепной пес».

Григорий оставил друзей и вошел в магазин. Ему пришлось применить все свое красноречие и шарм чтобы выдавить из продавщицы две бутылки питьевого спирта. В довесок он получил три мензурки коньяка, одну из которых Гришка тут же презентовал, вместе с коробкой конфет, продавщице и приплатил сверху двадцать пять рублей. С помощью Ивана и спирта воркутинского разлива, капитан был побежден. После приема спиртика, он убрал бутылки в сейф и сказал:

«Слушаю вас граждане внимательно».

Совсем другим человеком стал капитан после лечения спиртом. Он сходил с Васькой на причал, принял лодку Семена Дуркина, тут же поручил ее охранять сторожу Ивану, тем самым отделываясь от лишней глотки. Капитан выписал Григорию, Василию и Аннушке справки, удостоверяющие их личности и без зазрения совести пытался содрать с них за это, по стольнику с головы. Поторговались, сошлись на половине.

Аэродром находился рядом с берегом реки. Возле избы, гордо носящей название «Аэропорт Усть-Уса», куда их привел сторож Иван, бросивший свой пост возле моторки в надежде выпить еще с проезжими лохами, стоял задрипанный мотоцикл ИЖ-56. Иван пристал к Гришке с предложением купить у него мотоцикл, хоть за сотню рублей. Василий зашел в конторку. За столом сидел мужик в летном комбинензоне. В углу, на массивном ящике, стояла радиостанция. Мужик, натянув шнур наушников, вяло отгавкивался, часто повторяя:

«Да бля. Нет бля. Понял бля».

На вошедшего Василия он не обратил внимание, как будто его и не было в комнате. Васька подал голос, в ответ мужик ткнул пальцем в угол, где стояли стулья. Василий сел. Окончив минут через пятнадцать блякать, мужик сплюнул под ноги и обращаясь в никуда, послал всех на три буквы. Отер потный лоб и как бы продолжая прерванный разговор с Василием, сказал: