Ксения Сингер - Если Мельпомена выбрала тебя

Я не сплю, жду Жанет. Услышав у пожарного выхода шорох, встаю и приоткрываю дверь в нашу комнату. Жанет бесшумно закрывает ее за собой; прислонившись спиной к двери, сползает на пол. Я пугаюсь и подбегаю к ней:

– Жанет, что с тобой?

– Ужасно устала. Он был сегодня, как бешеный. Ему все было мало. Наверное, наглотался чего-то. Не хотел меня отпускать. Просил, чтобы я с ним прямо сейчас осталась. Я бы и осталась. Отчим поднимет шум. Он мной пользуется. Я это все из-за мамы терплю. Не хочу ей последние месяцы жизни отравлять.

У нее по щекам текут слезы, и я спонтанно обнимаю ее. Она прижимает меня одной рукой к себе. Потом мы лежим с ней в одной кровати и рассказываем друг другу, каждая свою еще короткую, но уже наполненную страданиями жизнь. Мы не просто рассказываем, а в силу своего небольшого опыта анализируем себя и окружающих. Я изредка задаю вопросы, она нет, поскольку понимает все с полуслова. Я знаю, теперь у меня есть старшая сестра. Я не одинока в этом мире.

– С Герхардом мы познакомились прошлым летом в Греции. Мамина тетя ехала со своей внучкой отдыхать туда и пригласила меня. Мама была рада, а отчим возражал. Он относится с некоторым презрением к маминым родственникам, поскольку они все живут во Франции. Мы с мамой для него тоже люди низшего сословия. У нас с ней хоть и немецкое гражданство, но все равно мы француженки. Сам отчим примитивный и жестокий. У него в жизни может быть только одна проблема – пиво теплое. Я все время сочувствовала маме. Она оказалась в финансовой зависимости от него. Но она все терпела, думая, что отчим обеспечивает мне нормальную жизнь. Меньше года назад ей диагностировали рак. За это время она перенесла три операции. Сейчас она снова делает химиотерапию. На все эти мучения она идет ради меня. Ей страшно оставить меня одну. Мама надеется, что дотянет до конца этого учебного года. А потом, она хочет, чтобы я уехала к ее кузине в Орсей. Но я там никому не нужна. У отчима, хоть вместо извилин в мозгу одна прямая, он нашел правильный момент. Он меня изнасиловал в тот день, когда маме сделали операцию. Заявив мне, что не собирается зря меня кормить и я должна отработать хотя бы так. Увидев, что у меня была уже с кем-то связь, избил меня. На следующее утро я пошла в институт судебной экспертизы. Справку взяла, но заявление о возбуждении дела подавать не стала. Правда, копию справки на видное место положила. Больше не бьет и после этого деньги дает. Уйти я сейчас не могу, не могу маму бросить. Ей уже и так немного осталось.

Я рассказываю ей о себе. Она все понимает, мне очень сочувствует и говорит:

– Я сразу заметила, когда Крис к автобусу подъехал, что он паук. Он, похоже, планировал тебя сегодня увезти, но сорвалось, потому что ты с ним в машину не села.

Она посмотрела на меня:

– Тебя я увидела совсем по-новому в начале этого года, когда я рядом с тобой на уроке математики оказалась. У меня задание было не сделано, а меня спросили. Ты мне тихонько, чтобы никто не заметил, свою тетрадь пододвинула. А после, в отличие от других, ничего тебе от меня и не надо было, на меня даже и не взглянула. Зато я на тебя обратила внимание. Увидела, как ты за лето повзрослела и похорошела и как ты не похожа на других. В автобусе я специально для тебя место держала.

Все хорошее кончается много быстрее, чем хочется. Эти пять дней пролетели, как дуновение теплого ветра.

В гимназии мы теперь с Жанет всегда вместе. Вдвоем мы менее уязвимы. У ее мамы дела совсем плохи. Жанет принесла ко мне сумку и потихоньку заполняет ее, притаскивая из дома вещи, чтобы не заметил отчим. Сумка стоит в моем тайнике. Мы с ней уже все спланировали. Она уедет в день похорон своей мамы. Я приеду к ней в летние каникулы. К этому времени ей исполнится уже восемнадцать. За неделю до конца марта я посадила Жанет на поезд до Гамбурга. Сразу после похорон мы зашли ко мне за сумкой. Я хотела, чтобы она переночевала у бабушки, но она отказалась, поскольку через полчаса по прибытии на центральный вокзал Гамбурга с соседних путей уходил поезд на Берлин. Как только она уехала, мне снова стало нестерпимо одиноко.

Сегодня у меня приподнятое настроение. Пришел из дорожной полиции не просто штраф, а с фотографией, где Крис за рулем, я сижу рядом. Это он, когда из больницы меня вез, въехал в тридцатикилометровую зону на скорости семьдесят. А машина была материна. У полиции возникли дополнительные вопросы. Это вывело Криса из себя. Я думала, он всех покусает, побьет или убьет. Я не понимаю, как может настолько вывести из себя такой пустяк.

Апрель – май

С начала апреля в университете в Гамбурге для старших школьников будет читаться раз в неделю специальный курс лекций. Курс рассчитан на десять лекций. Их читают аспиранты и студенты. Они будут рассказывать о проблемах, над которыми сейчас работают ученые в разных областях науки. Мне очень хочется их посещать. Во-первых, интересно. Во-вторых, я собираюсь там учиться. И главное, там работал папа. Правда, далеко ездить. Но Крис вызывается меня возить. Я сопротивляюсь, помня наставления Жанет, не садиться к нему в машину. Можно спокойно ездить на поезде. Однако мать ставит мне ультиматум: или на машине, или никаких лекций. Они не хотят, чтобы я заходила к бабушке. После лекции Крис завозит меня в кафе. Я не понимаю, зачем на это тратить время. Мне надо еще делать домашнее задание. Да и вообще нет никакого желания с ним здесь сидеть. На третью лекцию мы приезжаем слишком рано. Крис сказал, что в туннеле под Эльбой начинаются ремонтные работы и придется наверняка стоять в пробке. Но никакого ремонта и никакой пробки не оказалось. На лекцию мы приезжаем очень рано, чтобы скоротать время, заходим в кафе. Крис не заказывает у официанта сок, а сам идет купить его к бару. Споткнувшись обо что-то, выливает оба стакана на меня. В таком виде на лекцию идти нельзя. Надо ехать домой. Я очень расстроена. Крису неудобно. Он извиняется через каждое слово. Потом смотрит на часы и говорит:

– У нас есть еще почти полчаса. Мы успеем за это время привести тебя в порядок. Давай только быстро.

Мы садимся в машину, через десять минут останавливаемся у многоквартирного дома. Я чувствую волнение и фальшь, исходящие от Криса, но сегодня лекция по физике и мне очень хочется на нее попасть. Выходим, поднимаемся на второй этаж. Крис открывает дверь квартиры и говорит:

– Бегом в душ.

Я стою под душем, Крис заходит, собирает мои вещи и говорит, что закинет их прямо сейчас в стирку, через пятнадцать минут будет все готово. Помывшись, я оглядываюсь, полотенца нигде нет, кричу:

– Крис, мне нужно полотенце.

Появляется Крис, сам в махровом халате с большим развернутым полотенцем в руках. Я отворачиваюсь. Он обворачивает меня полотенцем, хватает на руки и несет. Я брыкаюсь, но он держит крепко. Кладет меня на кровать и прижимает собой. Руки у меня спеленаты полотенцем. Я абсолютно беспомощна. Его лицо близко к моему лицу.