Владимир Коркин (Миронюк) - Взломанная вертикаль

Поджидаев встал, опустил руки на плечи дочки и усадил за стол.

– Отдохни, побудь с гостями. Я передам метеосводку.

Лена за столом по правую руку от Виссариона. Он незаметно наблюдает за девушкой. Вот она поправляет волну иссиня-черных волос, перекрещивает руки с хрупкими нежными пальцами на груди, обтянутой вязаной, вишнёвого цвета, кофточкой. На родителей она, вроде бы, и не похожа: те темно-русые, сероглазые, роста выше среднего. Девочка роста невысокого. У неё правильные черты лица, глаза будто антрацит, чёрные. Магнитом притягивают. Словом, решил Стражин – это настоящая фея горы Райской. Меж тем закончилась телепередача, хозяева укладывают гостей спать. Усталость смежает веки, да не идёт к Виссариону сон. Мысли перескакивают с одного на другое. То думает о маме, которой непременно напишет о своём путешествии, то припоминает недавние стычки с ответственным секретарем газеты, то встаёт образ новой знакомой Лены, то «прокручивает» рассказ Зинаиды Ивановны о житье-бытье на Райской.

– Скоро два года мы на Райской, – отвечала на расспросы хозяйка дома. – До этого жили в Новохолмске. Работали с мужем в управлении гидрометеослужбы. Мы знали, что кадры тут не держатся. Скука точила молодежь, не помогал и телевизор. Кого в управлении ни уговаривали, все отказывались сюда лететь. А сведения со станции просто бесценны. В конце – концов, начальство обратилось к нам. В ту пору Ленка школу заканчивала. Старшая дочь Светлана замужем. На семейном совете решили втроем махнуть на Райскую. Ленка согласилась сразу. Вначале лиха хлебнули, – призадумалась Зинаида Ивановна, вздохнула, видно, нечто вспомнив из той поры.

Помолчала, и продолжила:

– Ничего, со временем пообвыкли. Работаем все техниками-метеорологами. Лена усиленно штудирует учебники, нынче будет поступать в институт, хочет учиться очно.

– Славная у тебя девочка, – поддержала разговор Степановна. И тоже, вздохнув, сказала: – А у меня школьник, в четвёртый класс ходит, Яшей величать. Забавный мальчонка. Вон и Вася подтвердит. Верно?

– Еще, какой забавный. Прелесть паренёк.

– Проказник ты, Васята. Льстишь. А вообще нашего Васю звать Виссарион, – обращается баба Варя к хозяевам. – Толковый журналист. Ему бы цены не было, да с ленцой.

Стражин залился краской, вытер носовым платком пот. Степановна, видя, как неловко стало Виссариону, перевела разговор на другую тему:

– Да, Зина, вы тут неплохо устроились, уютно, чисто, тепло. Но честно сказать, не знаю, смогла бы сама жить среди гор. На миру и смерть красна. Сдюжить без общества, друзей – трудно же.

– Что возразить на это, – вступил в беседу вошедший в комнату Алексей Игнатьевич. – Когда прилетели сюда принимать станцию, так от вида одного домика можно было впасть в уныние. Старый, щелястый, пока натопишь печь, спина взмокнет. Ничего, летом подбросили на вертолете досок, толь, кой-какой стройматериал. Подновили мы втроём наше общежитие. Теперь хоть куда, живи – не хочу.

Чему-то улыбнулся, продолжил:

– Скучать некогда, у нас работушки вволю. Отдохнув после смены, изучаю окрестности станции. Знаю, где и какое зверье и дичь водятся. На учёте все морошковые болотца. Хандрить нельзя, иначе закиснешь, как ребята до нас. Так и живём, не каемся. Сводки с нашей метеостанции нужны управлению позарез.

Прав Поджидаев, незаменим их труд. Не зря каждые три часа вызывают их станцию на связь. Зашифрованные колонки цифр сообщают синоптикам о видимости, облачности, температуре наружного воздуха. Составляются таблицы наблюдения продолжительности солнечного сияния, о чем говорит лента гелиографа. На метеоплощадке ведётся наблюдение за обледенением проводов, и ещё много чего полезного для себя узнают с этой вершины синоптики. Виссарион представил, каково здесь глубокой зимой, когда шквальный ветер вырывает дверь домика из маленьких нежных рук Лены, швыряя в лицо колющие снежные иглы. Тогда, лишь держась за протянутый трос, можно добраться до метеоплощадки. Они, Поджидаевы, решил Стражин, должны обладать большой силой воли, смелостью, они наедине с немилостивой тут к людям Природой. Иначе разве перенести одиночество среди бесконечной цепи холодных, леденящих душу гор. Засыпая, Виссарион с улыбкой вспомнил, как баба Варя дарила Лене свои махонькие золотые сережки-сердечки. Как засмущалась девушка. Потом словно провалился в бездну. Под утро привиделся сон. Будто оступился он у самой вершины и несёт его по осыпи в пропасть. А на одном из каменных выступов расселся Рантов и, ехидно посмеиваясь, приговаривает: «Туда тебе и дорога. Ишь, ты, втюрился – влюбился. В камнепад тебя! В камнепад!» Хочет Виссарион вырваться из плена каменной осыпи, да сил нет. Еще мгновение – и пропасть. И он во всю глотку кричит: «Лена! Лена!» Открывает глаза, а перед ним и впрямь Лена, поправляет съехавшее с его плеч одеяло.

– Вы звали, Вася?

– Да, во сне. А как вы услышали? – спрашивает спросонья, ничего толком не соображая. – Меня Васей баба Варя зовёт, но и вам можно.

– Не знаю как, обычно, услышала и всё. Спите, ещё рано. Моё дежурство по смене.

– Спасибо, уже выспался. А к вам в дежурку можно?

– Ладно, – шепнула Лена, – но, чур, без спросу ничего не трогать.

Устраиваясь в комнате на табуретке, Стражин поинтересовался:

– Не одиноко тут, Лена? Расскажите о себе.

– Да уже привыкла. Работаю, пишу девчонкам письма, готовлюсь на будущий год поступать в институт. Хлопоты разные по хозяйству. Самая большая радость для нас, когда прилетает вертолет с грузом, или, если забредут летом геологи, иногда туристы. Но это так редко! Летом в горных распадках собираю ягоды, даже грибы попадаются. Ставлю зимой капканы на песцов. Ничего, живём.

– Вы храбрая девушка.

– Ну, уж! Таких метеостанций в стране не счесть. Хотя, естественно, живя тут, мы во многом себе отказываем. Цивилизация касается нас краем крыла, не более. И говорите мне «ты».

– Договорились, и вы мне тоже. Вижу томик Блока.

– Из дома взяла. Впрочем, здесь есть небольшая библиотека. Все, кто тут некогда жил, пополняли её. С ней я быстро расправилась. Не поверишь, дни мчат как угорелые, раз – и нет недели, нет и месяца. Знаешь, – она тихо рассмеялась, и тут же исчезли ночные тени под глазами, – у нас лишь кот Ефим бездельник. Нынче сюда биологи специально мышей завезли, так не успели их толком расселить по парам, как кот всех пожрал. Доволен был. Сейчас опять без дела. Лемминги отсюда далеко. Вечером Ефим смотрит вместе с нами телевизор, а днём бессовестно дрыхнет, или вертится под ногами на кухне. Так вот и поживаем на Райской.

Замечательная девчонка, размышлял Виссарион. Этакую фею черноглазую встретить на вершине горы! О, она, наверное, сумеет постоять за себя. И женой кому-то будет верной, не иначе. Не избалована. Вот бы мне такую! Сердце его сладостно защемило. «У, дундук влюбчивый, – упрекнул себя. – Больно ты ей нужен». Хотел он того или нет, да Лена с каждой минутой овладевала его мыслями. Ему казалось, что лучше этой девушки он не встретит. Быть может, знакомство с ней – это судьба!