Владимир Коркин (Миронюк) - Взломанная вертикаль

Бежит себе вездеход наперекор метели, начавшемуся бурану. А Стражин, поудобнее подминая головой кофр, во власти прошлых лет. Вспоминает бабу Варю. Благодаря ей постучалось в сердце имя Лена. Случилось это в августе, за год до того, как он покинул Сетард. Как-то баб Варь позвала его во дворе редакции:

– Васята, Виссар, погоди, куда разбежался? На судорембазу, говоришь. Успеется. У меня под «Олимпией» целый ворох материалов. Слушай. Завтра мой Михаил собирается с друзьями махнуть на гору Райскую. Мне бы, конечно, лучше сидеть на печи, грызть калачи, а он заладил: поедем да поедем, там есть один несложный подъем, по тросу наверх. Как не согласиться? Живу у гор, а в горах не бывала. Интересно ведь там. А в группе идут опытные альпинисты. Как ты смотришь? Вольешься в наш коллектив?

– Завлекаете, Варвара Степановна. Я ещё ни на одну вершину не поднимался.

– Срочно записывайся в туристы. В пятницу утром выезжаем. С шефом я сама договорюсь, там действует метеостанция, командировку тебе оформим. Вечером в воскресенье будем дома. А то живем у гор, а с чем их едят не знаем.

– Лады, я уговорился. Что захватить с собой?

– Значит, так: обязательно одень телогрейку, из обуви – высокие резиновые сапоги. Еды немного: колбасы копченной, консервы, хлеб непременно, его метеорологам на вершину редко доставляют, только вертолетом с разным грузом. Что-нибудь из фруктов, побаловать хозяев Райской. Все сбросимся, и будет чем угостить хозяев. Я испеку чего-нибудь вкусненького. Словом, завтра утречком ждём тебя на пристани. Надо успеть на первый речной трамвайчик. Приплывём в Лиственничный как раз к поезду. И через пару часов мы и на месте, – Степановна подмигнула ему, дескать, где наша не пропадала.

Эта поездка, пусть и короткая, оставила в душе Виссариона неизгладимый, многие годы волновавший след. Приехав домой, распрямив ноющие после горного маршрута ноги, расправив плечи, не отягощенные рюкзаком, вдыхал он запах пройденных троп по-новому, как некогда вбирал в себя на родине запах усталого вечернего моря. Или как аромат самой прелестной розы. Её несколько мгновений назад казалось невозможно сорвать. Но вот она в руках. Трепещущая, упругая, сказочно нежная, и кажется нескончаемым это очарование.

Ломаные очертания отрогов Большого Камня росли на глазах. Их маленькая экспедиция из пяти человек сошла с поезда на крохотном разъезде. Шлейф паровозного дыма прочертил путь удаляющегося состава. За поворотом дороги пропали вагоны, вдали умолк перестук колес. А впереди, сразу за насыпью железнодорожного полотна, бойко расправили зелёные плечи неприхотливые кустарники тальника и ивняка, кое-где поднимались карликовые березки. Дыхание приближающейся осени мазок за мазком меняло облик тундры. Уже в буйной зеленой шевелюре листвы вовсю прозрел желтый цвет увядания и лилово-бурый. Недавно прошедший дождь напоил обмелевшую за лето речушку Воть, где-то севернее впадающую в Сету. Далеко позади будка путевого обходчика: хозяин указал им ближайшую тропу к реке, шумевшей на перекатах. Путешественники быстро приближались к Воти. Они лишь замешкались у прибрежных зарослей густого кустарника, чьи ветви замысловато переплелись, преграждая путь. В ход пошел легкий туристический топорик. Вот и прозрачные струи горной речки. Перекликались птицы, правда, не так напористо и звонко, как это бывает летом. Меж тем с дальних озёр поднимались ввысь косяки гусей, проплыл лебединый клин. Они, видать, готовились к дальнему перелету, или уже прощались с Севером. Над этим маленьким и дорогим человеку миром возвышались упрямо взметнувшиеся скалы и хребты Большого Камня.

Надувная лодка в два захода перенесла наших друзей с одного берега на другой. Торил дорогу Женька Петров, мастер районного узла связи. Опытный турист, альпинист он прежде не один сезон отмахал в маршрутах с геологами по тайге и тундре. Однако Евгений безоговорочно признавал за старшего радиоинженера Игоря Хрипко, который покорил не одну горную вершину в Азии.

– В сравнении с Тянь-Шанем наш древний Камень – игрушка, – утверждал Петров, удобнее взваливая на плечи увесистый вещмешок.

Позади кустарник, до подошвы горы, кажется, подать рукой. Однако, чем ближе Райская, тем труднее идти: крупнее камни, попадаются валуны, всё реже островки изжелта-зелёного мха, приятно пружинящего под сапогами. Где-то внизу осталась одинокая приземистая тут лиственница, пропала и корявая берёзка-кроха. Кругом крупный щебень, камни. Наконец, глаз из этого однообразия выхватывает моховую полянку. Она, как дар судьбы. Здесь привал перед подъёмом.

– Ах, благодать, никак мягче королевской постели, – шутит баба Варя, опускаясь на поляну.

– Да уж, – подхватывает радиоинженер Игорь Хрипко, – ложе, что надо, на таком возлежать бы царским особам.

– Только вольная птица залетает сюда, – торжественно начал было Михаил Трофимов. Степановна обрывает его:

– Не говори красиво, Миша. Лучше рюкзак подгони, а то замаешься.

Минуты покоя, сказочной тишины. Хорошо. Будто они искупались в живой воде. Бодрит горячий кофе из термоса. Ласковый ветерок нежит лицо. «Спать, – шепчет себе Виссарион. – Надо чуток вздремнуть». Ан нет, громкая команда Игоря Хрипко поднимает маленький лагерь на ноги.

– Подъем! Отдыхать будем там, – и тычет пальцем в небо. – Не расслабляться! Теперь порядок восхождения: Михаил, Варвара Степановна и Виссарион отсюда возьмут влево, вон за тот валун. Оттуда прямая тропа, на вершину проложен канат. Дойдёте нормально. Я с Женей пойду вверх по ущелью. Там я ни разу не поднимался. Идет?

– Да идёт-идёт, не едет, – весело перебила его Степановна. И первой ступила на «тропу подвига», как потом она хвалилась.

Виссариону страсть как охота пойти с Хрипко и Петровым. Он помалкивает, знает, что новичку опытные альпинисты не откроют дорогу в ущелье. Выждав момент, сделал вид, будто поправляет носки в сапоге, а сам отстал от Трофимовых и повернул вслед за опытными скалолазами.

– Ээй! Куда ты, Виссарион-Василек?! – шумнула было ему вдогонку баба Варя. – Куда?!

Стражин в ответ махнул рукой, давая понять, что пойдет ущельем. Прибавив ходу, догнал друзей. Те для вида поворчали, потом Евгений протянул Виссариону жесткую ладонь и радостно бросил:

– Молодец! Так и надо. Там настоящему туристу делать нечего, пусть старики по канату поднимаются. Ничего, пошли вверх. Нам не на скалы крутые подниматься. Мы и снаряжения не взяли, ни к чему. Дойдёшь, осилишь. Ты парень крепкий и не робкого десятка.

У каждого из них деревянные посошки, с ними легче брать гору. С камня на камень, с валуна на валун, или вокруг них, как уж придётся. Сто метров в гору, двести, триста. Капли надоедливого пота сбегают по разгоряченным лицам, взмокли рубахи, чуть парят брюки. Сорвал бы Стражин с плеч распахнутую телогрейку, да засунуть некуда, полон рюкзак. В нём обернутые в новые байковые портянки два полосатых арбуза и яблоки в мешочке, сложенные в боковом кармане. Этот груз он забрал на привале у Трофимовых, а Степановне передал свой, легкий. Фф – фу! Жарко парням, будто вышли из парилки. Снизу ущелье безобидно, и ложбина, по которой поднимались к облакам, достаточно широка. Настораживали только древние морщинистые скалы, нередко нависающие над ними. А шли поначалу неосторожно, громко перекликались. Когда преодолели половину пути, Хрипко пальнул из двустволки. Вмиг ожила противоположная сторона склона, ухнули вниз камни. Они дробно стучали по щербастому утёсу, что прикрывал путешественников. Гул камнепада стих.