Ива Михаэль - Леди Шир

– Не важно, не надо ему на мою жену смотреть, я не смотрю на других женщин, они могут быть замужними, это будет обижать их мужей.

Шир подумала, что Милош прав, прав, как никто другой, ведь это так просто и понятно: всего лишь не смотреть на чужих жён. Руки Шир неуверенным движением коснулись его светлых растрёпанных волос. «Какой же он хороший», – подумала Шир и прижала Милоша к себе крепче двумя руками, в ответ Милош крепче обнял её.

– Я продал некоторых молодых лошадей, – сказал Милош, – задорого. Мы задержались из-за меня, больного, теперь надо домой быстрее.

– Ты их продал тому, которого побил? – спросила Шир и усмехнулась.

Милош приподнял голову, так, чтоб видеть лицо Шир. Он смотрел ей в глаза, не моргая и с застывшей улыбкой на лице. «Не знаю, любит ли он меня, – подумала Шир, – понимает ли он вообще, что это такое любить, но чтобы там ни было, я ему очень нравлюсь».

– Нет, продал другому, тот был просто, – ответил Милош.

Появились первые признаки рассвета, у Шир так и не получилось уснуть. Под одеялом она сняла сапоги и столкнула их ногами на пол. К утру стало теплее, наверно, сторож затопил печи на втором этаже. Заскрипела лестница, кто-то поднимался по ней. «Эфраим», – подумала Шир, она решила не открывать ему, даже если тот будет ломиться силой. Раздался осторожный стук в дверь. Шир плотнее завернулась в одеяло, «Ненавижу», – подумала она. Стук не продолжался, тот, кто стучал, стал спускаться вниз по лестнице. «Оставьте меня в покое» – сказала Шир и заплакала, ей захотелось умереть. Это было самое ужасное утро, которое она могла вспомнить. Голова болела так сильно, что начинало тошнить. «Почему бы мне не умереть прямо сейчас, – думала Шир, – и если другой мир существует, то Милош ждёт меня там». Шир улыбнулась сквозь слёзы от такой глупой мысли, она не верила в жизнь после смерти, хотя и любила забавлять себя фантазиями о том, как встретится с Милошем там, на том свете, когда умрет.

Было уже совсем светло. Шир поднялась с кровати и стала ходить по комнате из стороны в сторону. Она поймала себя на мысли, что впервые ей совсем не хочется идти на работу, не хочется видеть ни Лео, ни Марселя, ни, тем более, Эфраима, который наверняка придёт извиниться. И Эфраим придёт, но не извиняться, а попросить рюмку водки. Ночью он так и не дошёл до своего дома, остался спать под забором монастыря, а утром пришел к Лео без шапки, взъерошенный.

– Что ж за день то такой? – скажет Лео, подавая ему водку.

Эфраим одним глотком выпьет водку и спросит про Шир. В ответ Лео махнёт рукой и отвернётся:

– Нет больше Шир…. ушла.

А на кухне будет сидеть Марсель, уронив голову на грудь.

Раздался всё тот же осторожный стук в дверь. Шир повернула ключ в замке и отошла в сторону. Дверь медленно открылась, на пороге стоял Эдуард. Шир совсем забыла о его существовании и теперь быстро восстанавливала в голове, кто он есть такой.

– Шир? – спросил Эдуард, как будто сам удивился тому, что перед ним была Шир.

– Да, входите, – ответила Шир, расправляя платок на голове, она понимала, что выглядит ужасно.

Эдуард оглядел комнату быстрым и осторожным взглядом и тут же опустил глаза, ему было неловко видеть, в каких ужасных условиях живёт Шир.

– Я приходил каждый день утром и вечером, но вас, Леди Шир, не было дома, – сказал Эдуард, стараясь не смотреть по сторонам.

Шир хотела объяснить, что уже почти не живёт здесь, но не успела, Эдуард счёл необходимым быстро объясниться, чтобы сказанное ранее не было расценено как упрёк:

– Марта очень больна, она хочет видеть вас, она ждёт вас, Леди Шир.

«Эдуард – отец Марты, – это следующая мысль, которую надо было быстро восстановить. – Марта!» – и Шир тут же вспомнился её поломанный палец, щенка, кладовую в монастыре, подаренную Марте брошку.

От этих мыслей стало уютней. «Маленькая заброшенная девочка с недетским лицом», – вспомнилась Шир. Душа заныла, Шир показалось, что прошло бесконечно много времени с тех пор, когда они с Мартой прятались в кладовке и шёпотом рассказывали друг другу разные истории. Шир вспомнила, что даже не попрощалась с Мартой, а ещё она вспомнила, что не думала о Марте с тех пор, как ушла из монастыря. Шир была склонна моментально всё, ну или почти всё, превращать в прошлое.

Шир какое-то время молча смотрела на Эдуарда, а потом переспросила:

– Вы сказали – Марта больна? – глаза у Шир были полны слёз, и дело было не только в Марте.

– Да, – ответил Эдуард, – она просила, чтобы я нашёл вас, она не встаёт с постели и уже почти ничего не ест.

Эдуард смотрел на Шир, пытаясь понять, о чём она думает. В её глазах стояли слёзы, но они не стекали по щекам, и по выражению лица Шир было невозможно догадаться, что происходит в её голове.

– Марта дома, – продолжал Эдуард, – она заболела, когда вы ушли из монастыря. Они сразу мне не сообщили, но потом им пришлось мне всё рассказать, и я забрал Марту домой. Врачи не знают, что с ней. Мы стараемся быть терпеливыми, но с ней трудно, она ничего не хочет, она спрашивает только про вас.

Эдуард сделал паузу и опять внимательно посмотрел на Шир, но лицо Шир оставалось всё с тем же непонятным выражением. Тогда Эдуард рассказал Шир, как дважды приходил в монастырь, чтобы узнать её адрес, потом приходил сюда по два раза на день утром и вечером, но никого не было дома, пока, наконец, сторож сказал, что «она дома, но наверняка спит и не слышит стука».

– …Тогда я решил подождать, побродить по улицам, пока вы проснётесь. Я очень рад, что вас застал. Марта будет счастлива увидеть вас. Думаю, она выздоровеет, если вы будите с ней рядом.

Эдуард понимал, что надо бы ему остановиться, но было поздно, и остановиться он уже не мог, и тогда он сказал то, чего совсем говорить не собирался:

– …Вы могли бы жить у нас.

Шир с удивлением посмотрела на Эдуарда, пытаясь понять, в какой момент пришла ему эта мысль. Тогда Эдуард заговорил громче и торопливее, как бы оправдывая сказанное им и заодно выигрывая для себя время, чтобы успеть привыкнуть к мысли, что Леди Шир, возможно, будет жить в его доме.

– … У вас будет отдельная комната, я буду хорошо вам платить, вы будете присматривать за Мартой, моей жене с ней трудно, они не находят общий язык.

Шир молчала, она сама не понимала, что чувствует в этот момент, не понимала того, что чувствует по отношению к Марте. «… И хоть бы кто-то позаботился обо мне», – промелькнула в её голове случайная мысль. Шир опустила голову, посмотрела на свои ноги в наморщенных чулках. «А пол тёплый, – подумала она, – сторож позаботился обо мне».

– Я не знаю, – задумчиво сказала Шир, – я подумаю.

Шир хотелось дать Эдуарду время самому подумать, действительно ли он хочет, чтобы она, Шир, жила в его доме. А Эдуард уже успел вжиться в случайно выбранную им роль и превосходно её исполнял.