L++ - Ибо богиня

– Полезно?! – удивился мужчина.

– Педагогически, – улыбнулась женщина. – Педагогически. « Забота о выживаемости вида – главный приоритет официальных властей» , – процитировала она «Пункт Первый».

– И что?

– То, что роды пока ещё можно подгадать к следующим зимним каникулам, её не будет совсем недолго, руководство классом у неё не отнимут.

– И как же ты это будешь подгадывать-то?

– Я?! Причём здесь я – она считать будет, она.

– Ну, она, я так думаю, отложила бы до летних каникул.

– С Андрэ? Что-то откладывать?!

– Ты им и займёшься, – улыбнулся муж.

– Нет, – улыбнулась жена, – не я. Но я знаю – кто. Помнишь его Элен?

– Мать его первого ребенка… И если она захочет попросить у него второго, начнётся небольшая суета… – Валерий Геннадьевич покачал головой. – Она не захочет.

– И не захочет немножечко попугать этим высокочтимого сэра Андрэ, не захочет создать ему «небольшую суету»?

Валерий Геннадьевич вздохнул:

– Только при гарантии, что он… что высокочтимый не поддастся на провокацию. Стопроцентной гарантии.

– Покажешь ей её русскую тёзку – твою «Леночку». Она посмотрит на эту маленькую стерву и согласится. С удовольствием согласится. У Элен есть, что про него вспомнить, и что ему припомнить – есть тоже!

– Зря ты так. Ну, какая из Леночки стерва?

– Всё! Больше о ней ни слова! Ты всё время меня сбиваешь!

– Я?!

– Да. Ты ни разу не спросил меня, зачем я тебя позвала. А я позвала тебя поговорить о дочери! Татьяна… Я хотела предупредить тебя.

– …И позвольте вам напомнить: всё происходящее в структурах КОМКОНа – секретно. Всё. Начиная от тем ваших лекций или методик тренировок, кончая рационом в столовой. Кончая цветом тамошних скатертей! – Вера Игоревна остановилась и оглядела строй: курсанты не шевелились, никто не улыбнулся. – Поясню классикой. Во время второй мировой войны англичанам в плен попалось несколько немецких летчиков. Англичанам требовалось добиться информации о неких военных тайнах. Немцы стояли насмерть. Тогда в промежутках меж тяжёлыми допросами одних из них стали расспрашивать о разных, абсолютно не секретных мелочах: о занавесках в спальнях, о том, что курит командир, о кличках официанток. И все эти сведения вываливали последнему: да мы и так всё знаем, да у нас там свой человек, да просто от нас командование ещё один, независимый источник информации требует. Мы ж тебе, дураку, смягчающие обстоятельству к суду подкидываем. Он сдался, – майор ещё раз оглядела строй, Татьяне вдруг привиделись на ней чёрная форма, высокие сапоги, молнии в петлицах, а в руках стек… Девчонка прикусила губу и отогнала бредовое видение.

– Итак, ничего никому. Впрочем, данную фразу озвучивать традиционно разрешается. И всё, и больше ничего! Можете уточнить дотошным: никаким друзьям-подружкам; ни папе с мамой; ни дорогому дядюшке, ни любимой тётушке; ни братьям, ни сёстрам, – она остановилась перед Давыдом, лениво улыбнулась. – А для особо хитрых: кузен Георгий может не относиться к друзьям, но к братьям, хоть он и троюродный, относится однозначно.

На лице Давыда не отразилось ничего. Глаза по-прежнему смотрели строго перед собой, тонкие губы были по-прежнему плотно сомкнуты, руки прижаты к бокам, грудь – колесом.

Грудь – колесом, в плечах – сажень, в глазах – двадцать вёдер карих искр!

– Откомментируй! – потребовала начальница.

– Георгий – не друг, а мой брат. Троюродный, – разочарование прослушивалось отчётливо.

«Как она его!» – подумала рыжая Мария.

«Как она его…» – подумали почти все.

«Как он её! – подумала Татьяна. – И ведь вот так, капля за каплей…» – и, неожиданно для себя, чуть скривила губы.

– Стехова! – капитан не прохаживался вдоль строя, он сидел перед мониторами.

– Я!

– Плюс двадцать баллов в следующий семестр за анализ текущей ситуации.

– Есть двадцать баллов!

– Стехова! – майор на неё даже не взглянула. Она по-прежнему, словно бы пересчитывала шальные искорки, и те гасли – одна за другой.

– Я!

– Минус пятьдесят баллов в следующий семестр. Откомментируй.

– Дура я, – тихо откомментировала Таня.

– Стехова! – улыбнулся капитан.

– Я!

– Плюс тридцать баллов за адекватность.

– Есть тридцать баллов.

– Стехова.

– Я.

– Минус пять баллов за несдержанность. Откомментируй.

– Да я сама не знаю, с чего это я не сдержала улыбку.

– Стехова!

– Я, – растерянно отозвалась Стехова, а строй судорожно нахмурил брови и сжал зубы.

– Задание на каникулы: понять, с чего это ты – не сдержала улыбку.

Строй сквозь зубы дружно выдохнул.

– Стехова!

– Есть! Задание на анализ принято! – опомнилась Татьяна.

– Значит, с самыми хитрыми да мудрыми покончили, перейдем к самой простодушной. Настя, – майор отвернулась от потухшего Давыда и пошла к скучающей в строю Анастасии, – специально для тебя: отныне и до окончания обучения, все случайно встреченные мальчики, даже те, которым ты ещё не улыбнулась, даже те, которые с тобой ещё не обмолвилась и единым словечком, повторю: отныне и навсегда! – все они для тебя обозначаются термином «друзья». Откомментируй!

– Да не дура ж я… Да и кому я нужна буду, с такой «прической», – пожаловалась Настасья и провела рукой по жёсткому светленькому «армейскому ёжику». И весь строй опять сжал зубы и попытался нахмурить брови…

В самом конце «построения» майор подошла к мониторам, капитан встал, она села. Татьяна заметила, как при этом пальцы их на мгновение соприкоснулись. «Ну и что… – подумала она. – Немного неаккуратны. Тоже вымотались с нами. А он… Что-то тоже скажет?»

– Я хочу предупредить вас, – проговорил Дмитрий Олегович. – С вами очень плотно занимались четыре месяца. Очень плотно. Сейчас вы – как сжатая пружина. Три недели вам на отдых, на то, чтобы вы опомнились и пришли в себя. И постарайтесь при этом не покалечить окружающих. Это тоже тест. И, смею вас уверить – жёсткий тест. Не провалите его.

– Господи, что они с ней сделали!

Родители стояли у ограды покоя встречающих, а через посадочное поле к ним, в зал шла Татьяна. За окном валил снег, и за пару минут успел совсем запорошить её вязаную шапочку.

«Моя, – отрешённо подумала Анна Александровна, – не зря вязала, значит. Пригодилась».

– Ты же сама меня предупреждала. И именно о нечто подобном… – Валерий Геннадьевич сжал её, сразу замерзшую, руку, сглотнул и добавил: – Как раз то, что ты в своём шоу в самом начале почти каждого очередного сезона проделываешь с другими.

– Так то ж с другими, – почти шепотом почти простонала Анна.

– А волосы уберегла…

– Поубиваю нафиг!

– Кого?

– Всех.

– Всё, успокойся. И поддержи дочку. Улыбнись ей. И постарайся не заплакать.