L++ - Ибо богиня

– Что ж мне-то такого не досталось? – пожаловалась несчастная бабушка. – Что ж обе мои доченьки в этом в меня-то пошли, а не в своего ласкового психованного папочку?

Она встала и направилась к выходу.

А на следующий день забрала внучку к себе: «Твоим гениальным родителям не до тебя, у них – „сезон“, у них – „экспедиция“, а я тебя хоть борщ научу варить. А то придёт время, будешь любимого концентратами да химией кормить – он и сбежит. Как твой дед от моей подружки».

– Шашлык, пицца, или эта – не приведи Господи, «суси»! Сырую рыбу на стол ставить! Ну, отведать можно, конечно, но есть её чаще, чем раз в год – нормальному русскому невозможно! И нормальной русской женщине – тоже. Наша пища – это борщ.

Так, берём кастрюлю. Не кастрюльку, не горшочек, не мисочку – кастрюлю. Не волнуйся, никто тебя за раз всё съесть не заставит. Борщ варится на семью и на несколько дней. Да и он – чем дальше, тем вкуснее.

Мясо, с костями и не жалеть – килограмма полтора, не меньше. Если уж совсем побаловать – надо бы разных сортов, но можно и вот так: говядину ребрышками… В конце концов, мясо в борще не главное. Это ж не солянка. Мясо заложили, и готовим корешочки. Морковка, петрушка – да всё, что есть в доме, вот, к примеру, мы имбирь ещё помоем. Нет, резать не надо – мы их всё равно потом уберем. А главное в борще – свекла. Одну, небольшую, и тоже не разрезая…

Закипает… Собирай пенку… Всю, собирай… аккуратней, а то будут потом лохмоты плавать, красоту портить… Умница. Закладывай корешочки, ещё лаврушечки – как же без неё! – и перца. Да штуки четыре горошины брось. И пусть кипит. Убирай жар. Чтоб еле-еле булькало, еле-еле. Всё. На пару часов мы свободны. Садись и рассказывай. Всё рассказывай. Про твой КОМКОН. Всё. И не надо по порядку, вываливай всё что в голову придёт.

– Бабушка!

– Вот именно: «бабушка»! Повтори, чт о вам – хитрым и мудрым – уточнили. И найди в том перечне меня.

– Бабушка! Это предательство!

– А ты не думаешь, что это – тест? И не на верность, а на сообразительность?

– Бабушка…

– А ты не думаешь, что это не тест, а… калитка. Которую приоткрыли специально для тебя?

– Чтобы я сбежала?

– Чтобы ты – вырвалась.

– Я? Мне? Да та гестаповка!.. Бабушка!.. – Таня обеими руками закрыла себе рот. – Это не ты… Это тебе мамочка…

– А ты никогда не думала, в кого она такая? У кого она этому научилась? Я спортивный врач. Но это по штатному расписанию. А по зарплатной ведомости – я спортивный психолог. Мои спортсмены на планетарный уровень выходили. Я с твоим психом-дедом управлялась и со своими сумасшедшими дочерьми ладила. Так что не надо на мамочку свою уж слишком наваливать. Поняли мы всё с твоим отцом сразу. Втроём обсудили. Анна покрутила ту фразу, повертела – и согласилась с нами. Да, решение рискованное, но твоя истерика… Я с Валерой согласна: это не измотанность, это отчаянье. Ты понимаешь… нет, не то слово… ты осознаёшь! – да, ты осознаёшь, что ведёшь себя неправильно, что надвигается катастрофа. Анна считает, а её компетентность именно в этой части сомнений не должна вызывать, что тебе на автоматической тестировке надо будет держать в уме «уточнение» – и ты прорвёшься, а на собеседовании… Врать наставникам нельзя, конечно. Так что скажешь правду. Но опять не впрямую, а как-то намекнёшь. Как-нибудь – но прямо в лоб! Валерий тут же нарисовал сценку:

Вопрос : Ты следовала указанному уровню секретности?

Ответ : Да, – и широкая улыбка, улыбка до ушей, до затылка, – я следовала сказанному. От первого слога, до последней запятой.

Реплика : Последней ставится точка.

Ответ : Почему, бывает и многоточие.

Тяжёлый взгляд в упор вопрошающего.

Тебе надо будет выдержать. Выдержать взгляд твоей гестаповки.

– Я выдержу, – после долгой паузы сказала Таня.

Они сидели в операторной. Полумрак, в центре помещёния – стол, рядом – два компьютерных кресла, а по стенам – экраны, экраны… Но Вера Игоревна не смотрела на них, она смотрела прямо в глаза Дмитрию и неспешно цитировала:

Коленка – свет, ладони – лодка…

Скользят…

Но я боюсь спугнуть…

И долго-долго притворяюсь,

Что ничего не происходит.

Ещё чуть-чуть помолчала, а потом резко сменила тон:

– Убери руку. Немедленно!

– Как же я тебя совсем не понимаю, – пробормотал Дмитрий Олегович. Но руку с чужой коленки убрал.

– А ещё раз здесь, на работе коснёшься меня – покалечу. Я сделаю это. Ты меня знаешь.

– Наконец- то! – засмеялся мужчина.

«Что ж я -то тебя ни капельки не понимаю?!» – почти пробормотала женщина.

– Девушка, а девушка, – капитан всё улыбался, – а что вы делаете сегодня после работы?

– Вот уж мужская логика!

– Ты мне не ответила.

– И не отвечу. Ты вывел меня из себя.

– Врёшь. Тебя вывела из себя вон та рыжая дурочка, – он указал экран, где под душем с закрытыми глазами стояла Мария.

– Нет. Уж если не ты, то вон та белая гадючка, – она указала на экран по соседству, где отмокала Татьяна.

– Дай ей собраться с духом.

– Некогда уже чего-то собирать. Времени уже – ноль.

– Смотри-ка, моя блондиночка тебя услышала .

Да, Татьяна решилась. Она шла к Марии.

– Интересно, что ж они своей семейкой придумали-то? – не сдержала любопытства майор. – Будет просить – Машка её не послушает, попробует драться – она её уделает.

– Вера Игоревна, что за лексика! – усмехнулся капитан. – Или это ты настолько переживаешь за свою рыжую?

Мария, тоже увидела соперницу. Она отбросила за плечи мокрые, не отмытые от пены шампуня волосы…

– Да уж, только в стойку не встала, – почти рассмеялся мужчина. – А спорим, это моя Танюшка уделает твою гнедую!

– Дмитрий Олегович… – попеняла ему напарница, а сама подумала: «Я бы её к себе не подпустила. Я бы вот сейчас и ударила бы! Вот ещё шаг и…»

Татьяна не сделала этого шага.

– Зачем нам это? – тихо, просяще проговорила она, – Самой отмывать такую гриву – только мучиться! Давай вместе. Давай я тебе помогу, а потом ты мне?

– Уделает! – с азартным восторгом прошептал капитан.

– Не слушай, глупая! – с азартным отчаянием прошептала майор.

– Зачем нам играть по их правилам? – продолжила Танюша. – К тому же, ни меня, ни тебя они с этим на плац не выгонят! И у нас будет ещё минут десять на сон… Не знаю, как ты, а я прошлый семестр еле выдержала.

– Не слушай!..

– Ну, пожалуйста…

Вздох облегчения Мария сдержать сумела, а снисходительную улыбку – не стала.

– Хорошо, – повернулась она спиной, – начинай.

– Дура, – успела откомментировать куратор.