Алексей Пшенов - Проект «Linkshander»

Из роддома Маргариту Ивлеву забирала только её мама – Галина Михайловна. Отец ребёнка в это время находился в командировке.

– Вот, возьмите, может пригодиться, – пожилая санитарка, вынесшая младенца, завернутого в белый конверт с большим синим бантом, протянула новоиспечённой бабушке ещё какой-то небольшой свёрток.

– Что это? – удивлённо и немного встревоженно спросила Галина Михайловна.

– Рубашка, – улыбнулась санитарка.– Счастливым будет!

– Спасибо! – улыбнулась в ответ Галина Михайловна и, расчувствовавшись, протянула санитарке вслед за синей пятёркой ещё и зелёную трёшку.

Мальчика назвали Лёней в честь погибшего на войне дедушки по материнской линии. То, что он родился в рубашке, и при этом не задохнулся и не захлебнулся околоплодными водами, было, пожалуй, первой и самой большой удачей в его жизни. В ясли и детский сад Лёня не ходил. Отец ушёл из семьи, когда мальчику ещё не исполнилось и двух лет, и его воспитанием занималась вышедшая на пенсию бабушка – мамина мама. Бабушка жила отдельно – в большой коммунальной квартире в центре Москвы – и по будням ездила на метро и автобусе на квартиру дочери в один из новых спальных районов. Она появлялась у Лёни рано утром, когда мальчик ещё спал, а его мама только собиралась на работу, но по вечерам, когда Маргарита Ивлева возвращалась, никогда не оставалась ночевать, а всегда уезжала к себе домой.

Из раннего детства Лёня ярче всего запомнил ежедневные мучительные размышления о том, где находится право и где находится лево. В какой руке надо держать ложку, а в какой хлеб? в какой чашку, а в какой печенье? как надо правильно чистить зубы, рисовать и причёсываться?

– Ложку, вилку, чашку, карандаш, расчёску и зубную щётку держат в правой руке, – мягко, но настойчиво твердила бабушка.– А в левой руке держат хлеб, печенье, ластик и промокашку.

– А у меня всё наоборот, – упрямился в ответ маленький Лёня.– У меня левая рука – это правая, а правая – левая.

– Не говори глупостей. Давай, чтобы ты больше не путался, я повяжу тебе на правую руку ленточку.

– Не хочу.

– Мало ли, что ты не хочешь. Есть такое слово – надо!

И бабушка упорно обвязывала правое запястье внука широкой красной лентой, затягивая на ней вместо обычного узла пышный девичий бант. Через некоторое время Лёня этот бант развязывал и забрасывал ленточку куда-нибудь подальше: под диван или за шкаф. А следующим утром всё повторялось заново. В ванной бабушка перекладывала расчёску и зубную щетку из левой руки в правую, а за столом сама подавала внуку ложку, вилку и хлеб. Отец Лёни, изредка заезжавший проведать сына, на его леворукость никакого внимания не обращал, да и мать не была излишне дотошна в этом вопросе. Она просто периодически произносила одну и ту же избитую фразу-страшилку:

– Всё равно в школе тебя переучат, и тебе придётся, как все, писать правой рукой. А иначе ты будешь выглядеть белой вороной, и тебя будут дразнить левшой.

– Ну и пусть дразнят. Я не буду обижаться, – спокойно отвечал мальчик.

На самом деле Лёне вовсе не хотелось чтобы его дразнили, и, в конце концов, он уяснил одно простое правило – в окружающем его мире всё нужно делать той рукой, которой неудобно.

Курт Малер появился в жизни Лёни Ивлева, когда ему исполнилось пять лет. Сначала Курт приходил в гости к матери только по выходным, а потом стал появляться в квартире и по будням, изредка оставаясь ночевать. Мальчику сразу понравился этот высокий улыбчивый мужчина, неизменно одетый в строгий тёмно-синий костюм с белой рубашкой и неброским серым галстуком в черный горошек. Он просил не называть себя дядей, а просто Куртом, совершенно не порицал Лёнину леворукость и рассказывал много интересных вещей.

– Знаешь, я ведь тоже левша, но большинство людей – правши. И окружающий мир устроен под них. То, что удобно им, не всегда удобно нам. Например: двери, ножницы, наручные часы, пуговицы, инструменты. Эти и многие другие вещи построены, пришиты, прибиты, заточены под правую руку. И нам – левшам – поневоле приходится подстраиваться под праворукий мир.

Из всего перечисленного Лёня был хорошо знаком только с дверями и пуговицами. Он уже набил немало шишек на лбу, открывая двери на себя левой рукой. И застёгивать левой рукой пуговицы, особенно на брюках, было очень неудобно.

– И в школе тебя будут учить писать правой рукой. Так что придётся терпеть. Зато левая рука даёт преимущество в некоторых видах спорта. Например: в теннисе, боксе, фехтовании. Многие известные футболисты – левши. А ещё у левшей, прекрасно развито художественное воображение. Тебе мама читала сказки Пушкина и Андерсена?

Лёня утвердительно кивал головой.

– И Пушкин, и Андерсен, и Льюис Кэролл, написавший замечательную «Алису в стране чудес», и многие другие знаменитые писатели, музыканты и художники были левшами. Очень много левшей среди учёных, а знаешь почему?

– Курт, не мучай ребёнка своими научными теориями, – капризно прерывала разговор Лёнина мама.– Пойдем, лучше все вместе в парке погуляем.

Но Малер всё же оканчивал свой небольшой познавательный монолог.

– Левши достигают больших высот в науке и искусстве, потому у них преобладает объемное мышление, в то время как у правшей – последовательное. Левши подходят к решению задач комплексно, а правши разбивают их на отдельные части. Не понимаешь?

Этого пятилетний Лёня, конечно же, не понимал, и однажды Малер принёс собой две плетёные корзинки, вперемешку наполненные красными и белыми пластмассовыми шариками. Поставив корзинки в разные углы комнаты, он предложил:

– Давайте проверим, кто из вас быстрее отделит одни шарики от других, мама или сын?

Лёнина мама присела на корточки около своей корзинки и стала последовательно вынимать из неё шарики, откладывая красные в одну сторону, а белые в другую. Лёня же просто высыпал все шарики на пол, а потом стал сноровисто забрасывать обратно в корзинку только белые, оставляя красные на месте. Когда пятилетний мальчик справился со своим заданием, его мама ещё не разобрала и половины своей корзинки.

– Убедительная победа объёмного мышления над последовательным! – торжественно произнёс Малер, поднимая вверх левую руку Лёни.

Этот пример сильно повысил самооценку мальчика, и в школу он пошел с некоторым чувством превосходства над своими будущими одноклассниками. Школу для Лёни выбрали не ближайшую к дому, а специальную с языковым уклоном, находившуюся в центре города. Обычно он ездил туда с бабушкой на метро, но если Малер оставался ночевать у них дома, то мужчина утром отвозил мальчика на приезжавшей за ним машине. В одном классе с Лёней оказался и Миша Воронцов. Лёнина бабушка и Мишин дедушка были знакомы ещё с войны и часто сами себя называли боевыми товарищами. По выходным они нередко гуляли вместе с внуками в Сокольниках, Парке культуры и на ВДНХ. И Галина Михайловна Ивлева, и Андрей Иванович Воронцов хорошо знали Курта Малера, называли его своим крестником и говорили внукам, что в конце войны спасли этого четырнадцатилетнего немецкого подростка от неминуемой смерти. Правда, о подробностях этого спасения они умалчивали, ссылаясь на то, что такие ужасы детям рассказывать ещё рано. Оказавшись в одном классе, Лёня и Миша сразу же сели за одну парту, но просидели за ней недолго. Заметив Лёнину леворукость, учительница пересадила его и ещё одну девочку-левшу на первую парту перед собой, чтобы всегда видеть какой рукой они пишут. Чистописание давалось Лёне с большим трудом. Километры написанных правой рукой палочек и галочек ничуть не улучшали его почерк. Учительница говорила, что он пишет как курица лапой, а бабушка в шутку называла почерк внука медицинским и часто повторяла, что он должен продолжить семейную традицию. Сама Галина Михайловна была по образованию стоматолог, а Лёнина мама – врач-инфекционист. Поэтому Лёня недолго задумывался о выборе профессии, но всё же решающую роль в его выборе сыграли родильная рубашка и Медицинская энциклопедия.