Сай (Maximus) Джефферсон - Per aspera ad veritatem

– Теперь ты настоящий дракон, Максимус.

Его обнимала красивая женщина с волосами песочного цвета, и, всякий раз оглядываясь, мальчик видел за спиной пылающие крылья. Чувство необъяснимой радости захватывало его сознание, которое неизбежно сменялось тревогой и зачастую испугом, когда Максимус возвращался к реальности.

В десять лет он всё-таки решился рассказать о том, что с ним творится, но в тот день отец вернулся домой в ярости – тогда, как и сегодня, в городе объявились виверны, и один из друзей Корнелиуса погиб, сражаясь с ними. Анжела отвела мужа в общую спальню, и потому Максимус услышал лишь самый конец разговора.

– Между расой драконов и вивернами нет ничего общего, – с упрёком говорила Анжела. – И я не понимаю, чего ты так боишься.

– Я не боюсь, я опасаюсь. А ты словно ничего не замечаешь. Максимус уже прочёл большую часть моей библиотеки, он развивается так быстро, что я не успеваю за этим уследить. Они с Магнусом уже сейчас как небо и земля, и я боюсь, что его сила тоже…

– Этому никогда не бывать, Корнелиус, – понизила голос раздражённая женщина. – И ты прекрасно знаешь, почему.

– Знаю, – почти шёпотом ответил ей муж.

– Вот и давай закончим на этом. И не смей срываться на детях, тем более на Максимусе. Он того не заслужил.

Услышав спешные шаги по направлению к двери, мальчик укрылся за ближайшим углом, и Анжела пролетела мимо, не заметив его. С тех пор младший сын решил во что бы то ни стало хранить в тайне свои приступы, потому что упоминание о драконах могло в один момент разрушить всю его жизнь. То же самое он сказал и брату, взяв с него клятву, что тот будет держать язык за зубами ровно до той поры, пока он сам не разберётся в этом ворохе нелепых вопросов и подозрений.

– Тебе лучше? – поинтересовался Магнус, заметив, что боль отпустила брата, и тот немного расслабился.

– Да, спасибо. Похоже, то, о чём я говорил за обедом, всё-таки сбылось. Всё как два года назад…

– Возможно, но меня волнует другое. Ещё в прошлый раз я случайно подслушал разговор отца с молодым магом, и тот сказал, что виверны кого-то искали.

– Значит, раз за разом они будут возвращаться в наш город, пока не найдут того, за кем явились.

– В таком случае их не нужно убивать. Ведь никто не говорил, что они кому-то навредили. Только напугали изрядно.

– Это никого не волнует. Они представляют опасность для населения, и по закону их положено уничтожить прежде, чем они навредят кому-то из людей или магов. Даже если позволить вивернам найти свою цель, что будет наилучшим решением в сложившейся ситуации, отец не станет нас слушать. Он руководствуется законом, а мы всего лишь дети и в силу возраста права голоса не имеем.

– Однако у тебя есть козырь – твоя гениальность. Родители знают, что ты перегоняешь меня в развитии на несколько лет, и, возможно, прислушаются к тебе.

– Скорее, наоборот. Отец боится моей гениальности, и с каждым годом этот дамоклов меч над моей головой становится всё больше. Наши родители скрывают от меня что-то очень важное, и этой тайной обоснован их страх.

– Ты не говорил об этом.

– Просто не раскрывал карты раньше времени. У меня слишком много вопросов к отцу, но своё право на ответы я ещё не заслужил.

– Только к отцу?

– Пока да. Мать меня не страшится, только нервничает иногда, когда я начинаю что-то говорить наперёд. Даже жаль, что мои мысли всегда оказываются верными. Любое моё слово воспринимается как предсказание, и, если честно, хочется хоть раз ошибиться, чтобы со мной не боялись просто по душам поговорить. А то складывается впечатление, что я изгой в собственной семье.

Огорчённый такими мыслями брата, Магнус крепко сжал его запястье.

– Ты не должен так говорить. Я останусь рядом, даже если родители отвернутся от тебя.

Максимус улыбнулся в ответ.

– Я рад, что имею такого замечательного брата. – И, кинув быстрый взгляд зелёных глаз на дверь, добавил: – Иди к отцу. Он должен видеть, что хотя бы один сын не бросил его в трудную минуту.

– А ты?

– Я пока останусь здесь. Мне нужно кое о чём подумать.

Молча кивнув, Магнус покинул комнату и как можно тише прикрыл за собой дверь. Отца он нашёл в обеденной зале – тот рассеянно ковырялся ложкой в остывших овощах.

– Отец?

Корнелиус и ухом не повёл. Он был настолько глубоко в своих мыслях, что совсем не расслышал голоса сына, достаточно громко прозвучавшего в пустой зале.

– Отец! – повторил Магнус, положив руку мужчине на плечо, и тот, заметно вздрогнув, наконец, обернулся. – Все живы?

С минуту Корнелиус смотрел на сына, будто не понимая, о чём тот его спросил, пока второй шлепок детской ладошкой по плечу не привёл его в чувство.

– Да… Да, все живы, к счастью.

И, обняв встревоженного Магнуса, он снова стал серьёзным, как и всегда.

– Вам сегодня сдавать практику по магии. Не забыли?

– Об этом, даже если захочешь, не забудешь.

– Хорошо. Надеюсь, вы готовы?

– Отец, – с упрёком в голосе отозвался Магнус, – неужели ты думаешь, что мы способны опозорить твоё имя своей неподготовленностью? Вот уж не ожидал, что ты такого дурного мнения о собственных сыновьях.

– Это Максимус тебя таким речам научил? – нахмурил брови Корнелиус, и мальчик решительно мотнул головой, отчего несколько непослушных прядей цвета тёмного шоколада упали на лицо. Магнус откинул их быстрым движением руки и снова устремил на отца взгляд своих голубых глаз.

– Не равняй нас, он умнее меня. Но и я не лыком шит. Я уже не маленький, и доказать отцу, что я достоин называться его сыном, – это не ребяческое желание, а вполне конкретная цель. Мне следует показывать пример другим, как старшему наследнику этого поместья, и совершенно не хочется, чтобы проваленный экзамен стал позором как моим, так и моей семьи.

Подобных слов от маленького Магнуса мужчина никак не ожидал услышать, и он не знал, насторожиться ему или порадоваться. Магнус тянулся за братом, подолгу общался с ним и учился у него, но тот был умён не по годам, и такие серьёзные речи вполне подходили ему, а вот из уст старшего звучали слишком преждевременно. Скажи он это двумя годами позже, отец не испытал бы никаких сомнений и искренне порадовался за сына. А здесь напрашивались самые разные и весьма неутешительные выводы.

– Я рад, что ты это понимаешь, Магнус, – сурово произнёс отец и положил обе свои руки на хрупкие детские плечи сына. – Но вынужден попридержать твои благородные порывы. Старшим наследником поместья ты станешь лишь по достижению пятнадцатилетнего возраста, а до тех пор попрошу не бросаться столь высокопарными речами. На данный момент они тебя совсем не красят.

Магнуса расстроил такой ответ, но мальчик не опустил головы. Напротив, он гордо её поднял, заставив мужчину вновь нахмуриться.