Наталья Лазарева - Нелегалка. 2009—2010

В Италии Саша намеревается организовать свой бизнес. У неё получится.

Наступал вечер. В шестом часу вызвали Инку. Она вернулась с сообщением, что её берут к двум старикам, на 600 евро, работа круглосуточная, выходной один, старики тяжёлые. Она согласилась.

Ночевать нам предстояло со Светой. Ольга предупредила: после 21—00 электричеством не пользоваться; после 22—00 не пользоваться водопроводом и канализацией. Чтобы в доме была абсолютная тишина.

На ночь закрыли все двери и окна. Не просто закрыли, а снаружи опустили плотные жалюзи, изнутри – ставни, всё на замках. Стало жарко и душно.

Света чуть не зарыдала: «Я же ночью в туалет захочу! Я всю дорогу сходить не могла, у меня живот болит! Что мне, до утра терпеть придётся?» Я сказала: «Забей! Терпеть нельзя! Знаешь, что такое „китайская голодовка“? Китайцы от еды не отказываются, они отказываются справлять нужду и погибают от интоксикации. Приспичит – иди. Воду не спускай, залей сверху жидким мылом, попрыскай в ванной дезодорантом, унитаз прикрой крышкой» – «А, если тебе отлить понадобится?» – «А биде на что?» Света успокоилась.

Без пяти девять Свету вызвали вниз, нашлась работа и для неё. Утром её отправляли в Мессину, в помощь по дому к пожилой паре. Мессина – это здорово.

Мы выключили лампу, улеглись и разговорились. Света спросила, почему я не поехала к синьору с серьёзными намерениями. Я сказала, что общаться с мужчиной другого менталитета, не зная языка, не готова. И что я ненавижу кашеварить, а мужика надо кормить.

Ночью Свету чистило по страшной силе.

Потом я проснулась от кошмарнейшего сна. Въехав в действительность, поняла, почему Достоевский писал такие ужасные вещи. Учитывая, что в его квартире не имелось канализации, зато под окном была выгребная яма, удивляться нечему. Интоксикация.

Придя в себя от кошмара, плюнула на непонятную осторожность и настежь растворила балкон. Пятый час. Светло. Птицы поют на все лады. Через несколько минут комната наполнилась утренней свежестью, и я уснула.

За завтраком Света поведала мне Сашину историю: избалованная мамой-папой дочка привыкла жить на всём готовом. Она без напряга закончила вуз, ей нашли подходящую работу, но при этом ей казалось, что родители слишком на неё давят. Родители требовали от Саши соответствовать их представлениям о ней, у девушки были свои понятия о собственной жизни. После очередного скандала дочь заявила, что она вполне может обойтись без их денег и контроля. Она нашла работу в другой стране и уехала. Я подумала, что Саша – молодец. В тридцать лет кардинально изменить устоявшийся безбедный быт решится не всякий. Саша решилась. Конечно, у Саши – крепкий тыл, в случае неудачи она всегда может вернуться в родительский дом, но, взбрыкнув, она убежала не к подружке в квартиру напротив, она выбрала другую страну. Деловито так выбрала. Выучила язык, упаковала необходимые вещи, нашла компанию для проезда через границы. Встречаются же умные люди!

Свету увезли к 13-часовому поезду, в Таормину. Я осталась одна.

До вечера четверга жила как в санатории. Кормили три раза в день, на столе не переводились свежие фрукты и клубника. Делать было совершенно нечего.

Днём уходила в город. Разглядывала дома и людей. Потратила все деньги с карточки на телефонные звонки. Звонила домой, звонила любимому. Он обрадовался, спросил: «Ты как там? Всё нормально? Скажи что-нибудь по-итальянски!» Я сказала: «Ti amo!» и стала рассказывать, как тут красиво и описывать дорожные приключения.

Время на карточке заканчивалось. Я пообещала при первой возможности прислать ему длинное-длинное письмо. Он сказал, что очень ждёт, и чтоб я послала письмо поскорее.

Мне нравилось такое времяпровождение. Нравились тёмно-синие ночи с ярко-жёлтым месяцем, бой часов и пение птиц на рассвете.

В агентстве постоянно тусовались русские женщины. Заходили познакомиться, рассказывали, как им тут живётся. Половина работали в Италии не один год.

Женщины вспоминали, где и как трудились на родине. Одна девушка, Люся, работала на почте в Санкт-Петербурге. Почтальонши не заморачивались доставкой корреспонденции. Они наугад вскрывали письма, читали, обсуждали, а потом рвали и выбрасывали. Это игра такая: кто найдёт письмо поприкольнее.

Бывшая почтальонша выглядела растерянной. Я спросила: «Тебе сколько лет?» – «23» – «Замужем?» – «Нет. Но у меня есть ребёнок. Мальчик. Два годика. Я его оставила у сестры» – «Ты оставила у сестры двухлетнего сынишку и притащилась на Сицилию?! Зачем, бога ради?!» Люся разревелась.

Люсина мать пять лет назад прибыла в это же агентство. (Я подсчитала: 23—5=18. Значит, Люсе тогда было 18. Женщины, что вы творите?!) Люсина мать хотела невозможного: и денег заработать, и устроить личное счастье, и стать гражданкой Италии. Гражданкой Италии она стала. Замуж вышла. Насчёт денег… За пять лет она ни разу не приехала в Россию. Недавно позвонила дочери и сказала, что заболела, что умирает, что у неё есть деньги, и Люся должна приехать к ней, попрощаться, а заодно мама даст ей денег и свои вещи, а также украшения. Люся оставила ребёнка сестре, заняла на срочное оформление документов и на дорогу. Но она опоздала. Мать уже похоронили. Люся поехала к вдовцу. Оказалось, что мать жила (или батрачила?) на ферме. Да, она была замужем. Муж сказал, что ни о каких деньгах и украшениях знать не знает, и вещей у неё не было. И предложил Люсе жить с ним. Последние еврики девушка потратила на такси, сбежав от никогда не виденного отчима в агентство. Домой ей ехать не на что. У сестры денег нет. Да ещё надо будет возвращать долги, и расплатиться с сестрой за то, что присматривает за ребёнком. Люся решила остаться поработать. Сквозь рыдания она подсчитывала, на какое время ей придётся задержаться на Сицилии.

Люся появилась и пропала во вторник. С раннего утра поднялась в комнату, несчастная и растерянная, после обеда её увезли. Ольга сказала, что таких молодых берут в рестораны и гостиницы, но Люся испугалась и согласилась только на компаньонку. Люсю отправили в какую-то семью.

В среду с утра прибежала сияющая Лариса. Она сказала, что у неё выходной. «Как, уже выходной?! Ты же только позавчера на работу устроилась?» – «А это не важно, выходной в среду, вот меня и отпустили!» Лариса сказала, что всем довольна. Она в Питере ходила на курсы итальянского, у неё нет проблем с общением, и, кажется, синьоры ею довольны тоже.

Ближе к вечеру в агентство завалилась целая компания. Женщины шутили, гомонили, сплетничали. Одна вдруг сказала: «Идите все на балкон! Вон, полюбуйтесь на Женечку! Замуж собралась! Гляньте, какого козла отыскала! Это же совсем надо гордости не иметь, чтобы за такого выйти! Что говорить, некоторым всё равно, лишь бы здесь зацепиться!»