Владимир Гамаюн - Рассказы. Повести. Эссе. Книга вторая. Жизненный экстрим

В Сангарах, как во многих северных селениях в советское время, был свой быткомбинат. Вернее, ателье, где помимо множества услуг, вам могли пошить шапку из собаки, ондатры, песца, а то и соболя. Могли и шубу «сварганить» из того, чем вы располагаете. Шьют и торбаса из оленьего или сохатиного камуса. Это участок кожи с коротким и густым мехом, от колена до копыта. Торбаса получаются лёгкими, тёплыми и красивыми. Стоили они в ту пору около сорока рублей. Как-то жена моего коллеги по работе в Сангарской нефтеразведке решила слетать в Якутск, чтобы купить что-то себе, детям, мужу, ну и вообще, как сейчас говорят, заняться «шопингом». Для женщины с деньгами – во все века, это всегда было святое дело и громадное удовольствие.

Дело было осенью, уже снежок выпал да и мороз в октябре обычное дело. Якутия, одним словом! Прилетела дама в Якутск, нанесла визит знакомым, у которых решила остановиться, и ломанулась по магазинам. Накупила всем и всего, очень довольная отвезла купленное на квартиру, похвалилась перед хозяевами товаром. Попили «чайку» по рюмке, другой. Счастливая женщина решила прогуляться перед сном по вечернему Якутску. Гуляет женщина по улицам большого города, скрипит новенькими, затейливо украшеными бисером, торбасами по снежку, хорошо ей от этих удачных покупок, от «рюмок» чая и хорошей погоды и от того, что завтра опять полетит в Сангары к мужу и детям.

Через некоторое время она заметила, что за ней следуют два бородатых амбала. Запаниковала бабёнка, рванула от них сдуру куда-то в темноту, бежала, даже не в силах заорать, позвать кого-то на помощь. Нырнула в какую-то подворотню, а там тупик. Ну, все! Отбегалась, отжила! А тут и они, здоровенные, страшные – стоит женщина, окаменела. Один бандит спрашивает: «Мадам, у вас какой размер обуви?» – «Тридцать седьмой», – пролепетала она. Один другому говорит: «У меня глаз-алмаз, я же говорил, что это то, что нужно». Другой достает из-за пазухи валенки: «Давай-ка, уважаемая, быстренько переобувайся, пока валеночки теплые».

А у той мысль в голове: «Значит, не убьют, раз переобувают и насиловать меня мокрую не станут, как хорошо, что я омочилась от страха». Бандиты сами переобули её в валенки, забрали торбаса, дали ей 200 рублей со словами: «Прости нас, северяночка, на эти деньги ты купишь три пары такой обувки, а нам наши жёнки сказали не приезжать без торбасов, вот так вот! Одну пару мы раньше нашли, а сейчас вот у тебя „купили“. Прости, если напугали». Вывели почти к дому, проводили, чтобы ненароком кто не обидел и исчезли в темноте. Вот такая история с гоп-стопом. Думаю, что этими «купцами» были запоздалые старатели.

В 1995 году, вернувшись с Колымской старательской артели».. беда» покалеченным и нищим, я недолго скулил и зализывал раны. Мне надоело перебиваться случайными заработками и надеяться бог знает на что. Жизнь в городе кипела, торговые точки по всему городу росли как грибы и также быстро сгорали в огне, благодаря конкурентам или просто были сожжены бандитами за отказ за «крышевание». Но на пепелищах возникали новые, ещё более просторные и богатые, и уже не «Комки», а «Маркеты» они сверкали зеркалами витрин, заманивая покупателей заморскими деликатесами: «Кока-колой», «Марсами», «Сникерсами», и всяко разными разносолами в ярких упаковках.

Забирая сынишку из садика или просто гуляя по улице, я старался как-то миновать эти злачные места, потому что не мог купить ребёнку даже шоколадку. Но иногда сын дёргал меня за руку, вопросительно смотрел на меня и молча кивал на светящуюся витрину со всякими вкусностями, я объяснял ему, что денег у меня пока нет, но как только они появятся, наберу ему кучу всякой вкуснятины. Сынишка только вздыхал, и мы шли дальше. Он никогда не устраивал истерик, он всё понимал, но мне от этого было не легче, это было как серпом по «одному месту».

Случайно прочитав в газете объявление о наборе рабсилы, я опять поставил на кон свою судьбу и рванул за удачей в Читинскую старательскую артель «Ключи». На улице конец ноября, зима в разгаре, о каком золоте может идти речь, и мы не старатели Клондайка, нашедшие золотую жилу в шахте или глубоком шурфе, где можно вести добычу круглый год. Я ехал в надежде устроиться бурильщиком в золото разведку артели. Позади у меня годы и годы работы в нефтегазоразведке Туруханска, Эвенкии и Тюменской области, Якутская артель «Ыныкчан», и Колымская старательская артель Усть —Среднекана, Амурская тоже пролётная артель именуемая остряками «Чих-пых», а теперь вот ещё и золото поищем, судьба, знать, такая, не отпускают недра.

Артель оказалась богатой, только вот платить по-человечьи там тоже не стремились, а старатель, как и в любой другой артели, был батраком, чьи трудодни зависели не только от добычи презренного металла, но и от многих других факторов. Это, может быть, и элементарная скупость, и просто каприз или дурное настроение хозяина, председателя артели.

Буровые установки были канатно-ударными, я с ними был знаком, но самостоятельно на них никогда не работал, поэтому меня взяли только помощником бурильщика. Но и то ладно, ведь в противном случае обратно уехать мне было не на что, а податься зимой больше некуда, тупик. С неделю я «окалачивал груши» на базе артели, где за высоким забором охранников было больше, чем блохастых «женихов» на собачьей свадьбе.

Это была настоящая зона, да и «Сам», имею ввиду преда артели, плюгавый, хитрющий мужичишка жил за высоченным, двойным забором, между которыми по ночам бегали овчарки с охранниками на поводках. Это была запретка, на которой могли и застрелить, если ненароком попадешь туда.

Я ничего не имел, у меня кроме моей трудной жизни ничего не было, и всё, что я видел, казалось продолжением страшного сна, навеянного рассказами старых узников ГУЛАГ, колымских лагерей. Заборы с колючкой по верху, вышки, озлобленная как овчарки злобная охрана. Мне нечего было терять, я не потел по ночам от страха, что меня обворуют или убьют, и я сам уже был на пределе и готов был пойти на всё, кроме предательства, хотя и сознавал, что соверши я в отчаянии что-то нехорошее, никогда не простил бы себе этого. Никакое оправдание не будет оправданием, пойди я против себя и своих жизненных принципов. Всё в жизни делается ради чего-то, реже ради себя любимого, но чаще ради кого-то, и это всегда оправдано.

Никому нельзя желать зла, а тем более причинять его, но не все так думают, оттого и идёт в стране беспредел, и не зря богатенькие «Буратино» возводят замки с высокими заборами, колючкой, сигнализацией, прожекторами, с собаками-охранниками и охранниками собаками. В девяностых похищение с целью выкупа было в порядке вещей, впрочем, как и убийство, так что не зря боялся наш «мухомор», воздвигая свою крепость. Хотя, как говорят англичане: «Мой дом – моя крепость», но одним домом жив не будешь, жене босса нужно в магазин, детям – в школу, самому тоже на работу, даже если это и через дорогу, везде нужна охрана, без неё опасно и ох как страшно.