Валерий Свешников - Былицы

Аромат свежеиспеченных пирогов был так силен и соблазнителен, что был слышен на первом этаже. Это особенно производило впечатление в праздники. Я имею в виду наши советские праздники – 1 мая и 7 ноября.

На демонстрацию мы уходили довольно рано, и до двух-трех часов дня мы «демонстрировали верность и единство». Но голод не тетка, и к этому времени у всех «демонстрантов» просыпался волчий аппетит. Я вспоминаю, как я взлетал на наш второй этаж дома, учуяв манящий запах пирогов. Боже, до чего же это было вкусно!

Когда у нас бывали гости, то пирогов, естественно, пеклось побольше. Для нас, детей, делали отдельный стол. И вот тут и случались интересные сценки.

Во-первых, иногда устраивались соревнования на то, кто сколько чашек чая выпьет за раз и не сдастся, то есть не выйдет из-за стола. Выходили в финал и соревновались до победного конца чаще мой друг Славка и моя сестра Таня. Они одолевали по пять-шесть чашек чая! Окружающие с интересом следили за состязанием. Чаше побеждала Таня – или Славка, как настоящий мужчина, пропускал вперед, к славе, упорную женщину.

Таня была интересна еще тем, что когда начиналось угощение и мы пробовали теплые пироги, то Таня часто спрашивала маму: «Тетя Нина, если я этот кусок съем, то дашь еще?». Конечно, мама ее успокаивала – ешь на здоровье, дам. Так и осталась Таня в памяти со своим вопросом: «Это съем, так дашь еще?»

Во-вторых, начинались разные фокусы и розыгрыши. Отец устраивал представление – борьбу нанайских мальчиков. Это было быстрое и впечатляющее зрелище, заключающееся в том, что отец одолевал в борьбе какого-то мальчишку, напавшего на него. Хотя все заключалось в том, что противником было хорошо замаскированное под мальчишку полено. Играли «в колечко», когда надо было незаметно для водящего передать колечко, двигая его руками по веревочке. Было еще много разных развлечений, помимо карт, лото и домино.

Жили мы в Верхнем Посаде – самой старой части Вологды. Наш дом называли Свешниковским, а слева и справа стояли Линдеровский и Алаевский дома. Как и во всем мире, дома в Вологде назывались по именам хозяев. Это было естественно и понятно людям. Долгое время (до 70—80 гг. прошлого века) продолжала существовать эта «частнособственническая» привычка по-старому называть дома. При советской власти всем домам присвоили безликие номера. Если раньше при упоминании имени любого домовладельца у людей возникал образ дома, что-то вспоминалось и о самом хозяине, то после начавшегося революционного сумасшествия все круто поменялось – появились номера домов. По номеру дома ничего о нем не скажешь и тем более ничего не узнаешь о хозяине.

Кстати, в 30-х годах изменилось и название улицы – прежде она носила совершенно невинное название – Громовская, а потом стала улицей Папанинцев. Чем она провинилась или какое отношение улица имела к покорителям севера, никому было не ведомо, да никто, я думаю, и не решался спрашивать о причинах переименования. А повод у властей для переименований имелся всегда: куда ни глянь – кругом одни «пережитки прошлого». Возможно, даже не повод, а зуд какой-то ими овладел. И власть предержащие вдохновенно занимались «искоренением» этих пережитков. Для этого они находили любые поводы – чаще это были разного рода военно-политические события, важные на их взгляд. Так, примерно в 1965 году наша улица стала вдруг проспектом Победы. О названиях улиц, появляющихся и исчезающих в истории Вологды, а также и сохранившихся до сих пор, стоит, пожалуй, сказать отдельно.

На переломе эпох власти пользовались любым поводом для «искоренения» всех пережитков прошлого. По-моему, они считали это искоренение своей главной задачей. Хотя если задуматься, то станет понятным, что лишение людей своих корней, своей истории не приведет ни к чему хорошему. Поэтому эта последовательность в насаждении обезличивания домов и в уничтожении хозяев вскоре дала результаты – дома тихо ветшали: протекали крыши, облезала краска, начали дымить печи и прочее, и прочее. Оно и понятно, циркуляры писать легче, чем заниматься делом – хозяйствовать, ремонтировать, строить и все прочее. К настоящему времени (к XXI веку) дома «искоренены» в большинстве своем.

История дома начинается с XVIII века. Строил его один из предков моего деда – Свешникова Алексея Александровича. Деду дом достался по наследству. В городе было несколько Свешниковских домов. Не все, правда, принадлежали прямым родственникам. Так, в центре Вологды есть очень красивый трехэтажный каменный дом – и тоже «Свешниковский». Но хозяин его давно жил в Москве и с родней почти не общался.

Дом наш был построен очень добротно. Единственное, что было в нем слабым – это фундамент. А это, к сожалению, основа любого сооружения. В детстве я замечал, что полы в угловых комнатах довольно покаты. Дом был сложен из мощных бревен. Они оказались настолько прочными, что в 1970 году, когда дом расселили, то сруб и крышу дома перевезли в деревню близ Вологды и снова собрали новый дом. Конечно, сменили пару нижних венцов. Так что дом где-то еще живет, но уже другой жизнью. О толщине бревен сруба можно судить по тому, как в детстве, пробираясь по чердаку, мне трудно было переступать через два венца связей. А чердак дома был местом тайного хранения следов былого достатка, уюта и вкуса.

План дома довольно прост – что называется, без затей. Дом двухэтажный, в плане прямоугольной формы с довольно большим крыльцом. В крыльце было даже два окна (помимо дверей), а над крыльцом располагался балкон. С обратной стороны дома (по отношению к крыльцу и балкону) была жилая пристройка, в которой, помимо одной комнатки, были кладовки и туалет «типа сортир». Дом был крыт железом (кровельным, конечно) какого-то необыкновенного качества. Во-первых, железо крыши не особенно гремело, когда по нему ходили, – оно было явно толще обычного. А во-вторых, крыша нигде не протекала в течение почти 150 лет. Хотя на чердаке в 20-е годы был пожар – обгорели стропила и обрешетка. Известно, что железо после такой передряги обычно быстро ржавеет в дожди. По причине послереволюционной бесхозяйственности крышу красили очень редко. На моей памяти всего раз, примерно в 1955 г.

Первый и второй этажи дома заметно отличались: хозяева – мои предки Свешниковы – занимали второй этаж, а первый – для обслуги и разнообразных хозяйственных нужд. На втором этаже окна и потолки были повыше. Двери, печи и интерьер второго этажа предки выполнили любовно и тщательно. Был в большой передней зале даже небольшой камин.

Верхний этаж всегда занимали Свешниковы. На моей памяти там жили Елизавета Александровна Чулкова (урожденная Свешникова) с дочкой и двумя внучками и мы. Елизавета Александровна с семьей занимала передние комнаты. А задние комнаты второго этажа занимал Георгий Александрович Свешников – мой отец – с женой Ниной Ивановной Свешниковой (Корзининой) и детьми: мною – Валерием и моей сестрой – Ириной. С нами жила бабушка – Александра Викторовна Свешникова (Железкова) – мать Елизаветы и Георгия.