Валерий Свешников - Былицы

Вдруг наши песни замолкли, когда Игорь Г. и его дружки ни с того ни с сего выдернули дрыны из ближайшей изгороди и набросились на своих одноклассников – на парней и даже на девчонок. Видно, их потянуло на подвиги. Хорошо, что нормальных парней среди нас было больше, и мы кое-как одолели этих «экстремистов». С тех пор я стал представлять смысл поговорки, что «свадьба без драки не бывает». Да и все поняли, что у некоторых наших сверстников явно что-то с головой.

В дальнейшем эти неадекватные ребятишки быстро отсеялись, оставшись на второй год или просто бросив школу. Но больше мы с ними, слава богу, не сталкивались.

Учеба в 10-й школе отличалась от всех прежних, потому что мы учились с девчонками и все вместе взрослели, влюблялись, страдали, ревновали, разочаровывались, соперничали, и много что еще с нами происходило помимо учебы.

Мы еще не раз ездили в колхозы, и не только «на картошку», но и «на лен». Наша Вера Александровна, как классный руководитель, проводила «в нас» беседы, диспуты и вечера отдыха, которые, скорее, увеличивали уровень гормонов и повышали нашу сексуальную озабоченность. Мы об этой стороне наших мероприятий догадывались, но не всегда конкретно и отчетливо.

В 1957 году пришло время получать аттестат зрелости. Хотя мы давно созрели, но только теперь об этом новом состоянии был выдан документ государственного образца. Теперь можно было направиться со своей зрелостью куда угодно, кроме вуза.

Наш школьный выпускной вечер прошел как-то неярко. Всего скорее, мы просто не очухались после экзаменов. Был небольшой товарищеский ужин, танцы и песни. На вручении аттестатов играл настоящий духовой оркестр. Это был «дар» от одноклассника Толи В., влюбленного красивую Нелли Ш.

А потом мы пошли гулять по городу. К сожалению, было очень холодно, и если бы мы не утеплились, то попросту околели бы. Такие холода часто случаются в белые ночи.

На душе был какой-то трепет от предстоящего вступления во взрослую жизнь. Можно сказать, что она приготовила нам прохладный прием, но и мы встретили ее капризы уже слегка подготовленными.

Мы с отцом несколько раз ездили за грибами в деревеньку Панкино. Деревня эта примерно в часе езды от города на велосипеде. Нас принимала хорошая знакомая – Мардарьевна. До сих пор не знаю, это отчество или фамилия. Всего скорее, отчество, хотя и слегка вычурное.

Вообще-то у нас на Руси очень своеобразно относятся к созданию имен и прозвищ. Они всегда метки и значимы по смыслу. Мне показалось, что наиболее удивительные имена дают на Псковщине.

В 80—90х годах ХХ века ездили в Видусово. Жили в деревне уже почти пять лет, пока до меня дошло, что соседка Лешиха – это имя, произведенное от имени мужа ее – Леши. Так что Мардарьевна – это может быть прозвище ее.

В тот раз мы приехали в Панкино уже под вечер и угадали как раз к ужину. Пища была простой и вкусной – жареные грибы с картошкой, что может быть лучше. Так как Мардарьевна знала, что я очень люблю творог, то главное блюдо она решила подать, что называется, под занавес. Когда она вошла в комнату с… ночным горшком, полным творога, надо было смотреть на меня. Я просто застыл и, видимо, так вытаращился на это горшок, что любому стало бы ясно – у мальчишки шок от увиденного.

Хотя папа шепнул мне, что горшок – это просто эмалированная посуда. А другой посуды в продаже даже и в городе было трудно найти, а в сельской местности, тем более.

Похоже, что я не смог перебороть свое отношение и остался бы без творога. Но тут папа, возможно, шепнул Мардарьевне, самое простое решение – это переложить творог в другую посуду. Это хозяйка и сделала. Я с удовольствием умял творог с картошкой и даже попросил добавки.

Взрослые, похоже, поняли, что надо сделать, чтобы не было непонимания. И поэтому больше стол не сервировали ночным горшком.

В тот вечер мы так вкусно поели, что уже к десяти вечера мои глаза начали слипаться, и меня отправили спать. Проснулся я от еще одного потрясения – на спинку кровати над моей головой уселся петух и так громко прокукарекал, что мой сон сразу отлетел. Оказывается, в доме уже давно все проснулись – корову выгнали в стадо, и вообще жизнь кипела.

В лес пошли поэтому не «по первой росе», а чуть позднее. Нас вел сын Мардарьевны – Николай. Он показал чудеса ловкости и какого-то сверхъестественного чутья. Николай находил грибы в невероятном количестве, почти под нашими ногами. При этом Николай извлекал из-подо мха таких малышей – белые грибочки, что мы просто диву давались. Только через час-другой мы тоже начали находить кое-какие из белых грибочков.

Так прошел наш поход в Панкино. В памяти остались мои переживания от вида ночного горшка с творогом на обеденном столе и две корзины белых грибочков, у которых даже шляпки еще не потемнели, настолько они были молоды.

В 1946 году я впервые ехал в поезде. Двухлетнюю Иру родители оставили с бабушкой Сашей. Поэтому нам – родителям и мне – предоставлялась возможность побродить по Ленинграду и посмотреть его. Пешие прогулки родители любили и предвкушали эту возможность как большое удовольствие.

Их опасения, что маленькая Ира была бы помехой в передвижениях по городу, были оправданы. Видимо, мои неторопливые передвижения пешком в самом младшем возрасте были не столь быстры, как им хотелось бы. А ходить в те далекие времена приходилось много. В войну и послевоенные годы общественный транспорт не ходил вовсе или ходил очень редко и был ненадежен. Все передвигались пешком, «пешедралом» или «одиннадцатым номером» – так обозначали этот бипедальный способ передвижения.

Удивительно было то, что ходили в гости или по какой-либо другой необходимости без всякого предупреждения. Коли надо, то шли и обычно заставали знакомых или родных на месте. Двери иногда вовсе не запирали, достаточно было в них постучать и после этого войти. Если же двери оказывались запертыми, то искали звонок. Это был колокольчик с «дистанционным приводом». Снаружи рядом с дверью имелась особая ручка, которую надо было дернуть на себя. Через натянутую проволочку усилие передавалось рычажку, который ударял по колокольчику. Некоторые звонки имели какие-нибудь надписи, вроде «Вишу у дверей – звони веселей».

В худшем положении оказывался посетитель, если двери в доме были заперты, а звонка не имелось. Когда стук косточками пальцев или кулаком не достигал слуха хозяев, то приходилось «включать усилитель сигнала». Для этого надо было встать спиной к двери и стучать в нее пяткой. Обычно удавалось достучаться.

Так что ходили много, и было хождение обычным способом передвижения. Это отразилось даже в речи. Так, выражение «сходить в город» обозначало посещение центральных частей города. Теперь эти части кое-где стали обозначать гордым чужеземным словом «сити».