Раиса Кучай - Обними меня, Завтра! Повести, рассказы

– Я же сказала – эти деньги для колдуньи! Но передать должен ты, потому что это касается нас. Пусть она, наконец, снимет с тебя своё проклятие. Вся ж деревня кукарекает. Мы – то в городе больше живем, а они устали жить каждый день в курятнике.

– И кто же это придумал?

– А сама, говорят, колдунья подсказала.

– Галина! – сурово остановил жену Валентин, – где деньги замешиваются, там ещё больше хаоса получается. Чертей выводить на свет божий?

– И в животе твоем тоже хаос образуется, когда ты сытый?

– Жива ли она? – Валентин сказал и испугался своего высказывания, исправился, – такое колдовство приведёт к серьезным проблемам и у самой колдуньи.

– Давай, Валя, надеяться. Я съезжу на этой неделе и узнаю. А деньги пусть у тебя побудут, и ты подумай…

Она гладила его по руке, смотрела преданно в глаза, спокойно вслушивалась в его речь.

– Галя, зря ты их сюда привезла. Тут тоже обычные люди. Куда я этот дипломат запихну? – сказал, и сразу же на ум пришел ответ – «чемоданчик надо бы в сейф к Вениаминовне положить – так вернее будет. Высказался неопределённо: «Придумаю!»

Они распрощались волнительно, словно так и не нашедшие точек соприкосновения два любовника, надеющихся все же на следующую встречу. Она уходила по алее, иногда останавливалась, стараясь различить среди гудков автотранспорта знакомый лай, но лая не было.

Валентин шагал через две ступеньки на пятый этаж и размышлял, заглушая ворчанье. Открыл двери в отделение и подошел к двери кабинета заведующей. Дверь была заперта. Немного подождав, направился к себе в палату. «Собственно, а зачем обращаться к Вениаминовне? Если знает еще хотя бы один человек, то будут знать и особо доверенные лица… В люксе пристрою, сестрице—поломойке скажу, что бумаги важные. Всегда должны быть при мне». Внутренне засопротивлялся означенному явлению действительности – «каждая бестия на рабочем месте корчит из себя королеву».

Он вошел в свою палату, осмотрелся, присел на кровать, мозоливший глаза, чемоданчик предусмотрительно обхватил ногами и задвинул его под себя. Поразмышлял, куда бы пристроить. Додумался, наклонился, извлек из – под кровати (совершенно недостойного места) чемоданчик, положил его на плательный шкаф и спешно обложил старыми журналами, оставленными всеми ранее лечившимися и своё время больными. «Буду я ёще докладывать. Вряд ли поломойки будут журналы ворошить.» Валентин посчитал в уме – насколько долго он может задержаться.

По коридору начали разноситься громогласные замечания – время операций закончилось. Уставшие хирурги возвращались в ординаторскую. Теплая волна благодарности окутала Валентина и, не спросив его, размножилась среди ожившего пространства. Если бы это были его деньги, то он нисколько бы не сомневался – подарил этот чемоданчик именно хирургам. За все обманы чиновников, за все ошибки администраторов, за все оставленные невыполненными обязательства и обещания прохиндеев и, конечно, за величайшее бесстрашие. Поняв, что в своих мнимых благодетельствах поднялся слишком высоко – несоразмерно своим возможностям, одумался и приземлился – «легко чужим распорядиться так, а вот если бы действительно было моим…». Загрустил.

Вениаминовна появилась в дверях палаты №6, видимо, почувствовав сложное психологический состояние своего подопечного. С уверенностью, что только она может поставить правильный диагноз, прошла в палату.

– Валентин Юрьевич! Видела Вашу супругу. У Вас все в порядке?

– Скажите, Софья Вениаминовна, когда меня выпишите?

– Вы торопитесь? Гистология только через неделю будет. А если положительная? Поэтому ничего от нашего желания не зависит.

– Вы мне разрешите отсутствовать иногда?

– Только, пожалуйста, носите головной убор! – Вениаминовна все время держала руки в карманах до боли белого и аккуратно—отглаженного халата, оглядела палату. Увидев большую горку журналов на плательном шкафу, спросила:

– Вам, Валентин Юрьевич, нужен этот хлам?

Валентин готов был взорвался от негодования, в горле заклокотало и стало оформляться в нечто, он заторопился остановить и это нечто и от лишних действий заведующую.

– Какой же это хлам, много чего интересного, все время просвещаюсь.

– Понятно, приятно. – Сказала Софья Вениаминовна. Первое слово благодушия было обращено к Валентину, второе к себе, потому как Валентин был на удивление спокоен.

Бабка Пулечиха о ста восьми законах, управляющих Вселенной, когда—то слышала, но вот как информация в память попала – вспомнить не могла, и это её тревожило. Еще тревожило число законов. «Почему сто восемь, а не те самые – десять заповедей или сто?» – она включила телевизор и переключила на программу НТВ, которая больше всех её в последнее время интересовала. Мистические истории помогали ей управляться с домашними заботами, делали их менее будничными и более значимыми. Сама жизнь вокруг становилась значимой и осмысленной. На экране увидела новых героев – экстрасенсов. Упрямо вслушалась, гремя кастрюлями, разговаривая со всем движимым и недвижимым имуществом. – Скажи—ка нам: кто придумал эти законы, где их записал, и кто их утвердил? – обратилась к телеведущему, очень уверенно объявлявшему новое необъяснимое явление – «новый закон: в двери стучиться?»

Была суббота. Внук Сергей объявился неожиданно. Зашел в дом неслышно, подкрался сзади, сначала обхватил руками и приподнял Пулечиху, потом осторожно опустил на пол и повернул к себе лицом. Хрупкая и испуганная фигурка никак не сопротивлялась разнузданности взрослеющего внука. Пулечиха поняла, что не cпроста он её наведал. Сергей бросил на стол большой пакет с гостинцами. На цветастую клеёнку вывалились конфеты, фрукты. В дорожке утреннего задиристого света натюрморт смотрелся нереально изысканно! Эта картина так растрогала Пулечиху, что на первую же просьбу – «Бабусек! Помочь знакомой надо – поколдовать!», она ответила согласием, усаживая на лавку рядом с собой. Слегка пожурила внука:

– Каждому рубашку не отдашь, в чем—то и остаться нужно!

– Бабусек! Этой женщине я обязан.

Было видно, что Сергей искренне хотел проявиться особенным в глазах своей бабушки; он встал и заходил по горнице, безмолвно замахал руками.

– Удивить ее хочешь? – остановила его метания Пулечиха. – Матери не говори, что я вмешаивалась. Нельзя мне – покаялась я. Болячка у её дочки исчезнет. Больше ничего не скажу. Как можно тревожить мои сухие мозги? Только вот в следующий раз поищи у себя в интернете сто восемь законов Вселенной.

– Может, лучше «тайные знания»? А как поняла, что нужна помощь ее дочке?

– Тайные знания? И такое есть?