Раиса Кучай - Обними меня, Завтра! Повести, рассказы

– Да, бабусек, это сейчас называется эзотерикой?

– Ты што ли интересуешься? А надо ли тебе это?

– Бабусек, если человек старается жить в согласии с собой, анализирует свою настоящую суть и пытается жить в мире духовном, готов понять истинные первопричины страданий, неудач или успеха других людей, не разрушает себя и других, значит, являеся эзотериком.

– Внучек, складно говоришь, а жизнь то от нескладухи начиналась. От боли и от страданий. Дар дается, а не берётся. Вокруг тебя не посеянное поле пока…

Пулечиха своим цепким умом снова загнала «в угол» своего внука—интеллектуала, но он все же возразил:

– А как же, бабусек, твоя любовь к порядку?

– Вот привезешь мне эти сто восемь законов, тогда и объясню.

На следующий день Сергей даже дров наколол и аккуратно разложил ближе к крыльцу. А к вечеру Бабка Пулечиха уже выпускала внука за хлипкую облизанную многолетними дождями и выжженную солнцем изгородь, погладив по гладкой мужицкой руке, задержавшейся на гребне калитки.

– Дочь совсем меня забыла. Скажи, пусть приедет.

– Бабусек! Ты же знаешь – она человечество спасает. Куплю машину скоро, с ней приедем и тебя заберём в город.

– Вижу по телевизору – как вы в городе в машинах прячетесь от жизни. Где черт не сладит, туда бабу пошлёт, а машина для мужика стала главной бабой в семье. Не торопись мимо жизни проехать, внучек.

Провожала Пулечиха внука тоже с гостинцами. Сергей отказывался, но упрямым и уверенным действиям бабушки не смог противостоять – понял, что это бабушке очень нужно. Она будто расплачивалась за огрехи.

Калитка на прощанье издала протяжный скрип и «застегнулась».

Действительно, после проводов внука села и начала себя корить: «Получается, я не лучше этих самоуверенных экстрасенсов. Кто же вам нашептал, что вы лечить можете и должны? Как можно заглянуть в будущее? Очень хочется увидеть счастливую жизнь внуков и успокоится и доживать с легким сердцем. Кому это дается? Мне не дано. Может, мне жить до ста восьми лет и все самой увидеть – поэтому число 108 вертится, а мне нужно только согласиться с этим.»

«…Она одна где—то там – в небесах или у самой земли, но в полете. Она или птица или рыба или человек. Предупреждающий все эмоции страх борется с любопытством. Она оглядывается. Небо таит опасность. Видит несколько приближающихся аппаратов, похожих больше на акул. Они далеко, но приближаются. Паника в ней, паника в, окружающих её, сущностях. Засверкало небо, и словно зажглись лампочки на темном небе, образуя буквы. Она читает и понимает, что это предупреждение об опасности и нужно всем что—то предпринять. Внутри себя услышала щелчок, попыталась отлететь от опасности подальше и спрятаться, но это нужно было делать сообща со всеми сущностями…»

Пулечиха снова и снова проглядывает нечеткие картинки памяти и даже пытаясь их озвучит, выключает телевизор.

– Помолчи маленько, – садиться у окна. Воспроизвести звуки не успевает, но соглашается с донёсшимся предупредительным лаем, Найда крутится на месте, звенит цепь. «Все правильно. Так все и может быть. Как такому можно припятствовать?» Садиться за стол у окна, ставит перед собой маленькую кастрюльку с кашей, дотягивается до гранёного стакана, среди стоящих в нем приборов, выбирает любимую ложку, начинает есть. Взгляд побежал по ограде, остановился у нарушенной изгороди, разделяющей палисадники. «Опять соседи мусор к моей изгороди набросали!» Пулечиха всегда сердилась на молодую соседку за беспорядок, но всегда выходила и разбирала мусор, пытаясь каждому предмету найти достойное применение. «Знают же мою слабость, свою лень холят, а мою воспитывают», – но всегда, здоровалась с соседкой, кланяясь при встрече и обиду не высказывала.

Опять мысленно поблагодарила соседей за кучу мусора. Опять у нее появилась работа – то самое творчество по превращению ненужных предметов в нужные. «Вот, наверное, потому мне господь и продляет жизнь. Больше ведь таких – кто бездумно труд других обесценивает, а таких, как она, любящих порядок, мало. Нарушают закон. Каким по счету законом он считается среди этих ста восьми? Успею ли заслужить право – заглянуть в будущее своих внуков? И по какому закону это случится?»

Найда залаяла злее и громче. Громче задвигалась собачья цепь. У ворот появилась женщина. Она хорошо одета и пытается открыть калитку. Пулечиха наблюдала, держа ложку на весу, всматриваясь в гостью, попыталась её узнать, отставила кастрюльку и положила ложку на стол, нашла тряпку из тех, что всегда на кухне под рукой, и стала протирать ею стекло, продолжая всматриваться в происходящее. Женщина уверенно открыла калитку и вошла во двор. Собака перестала лаять, вдавливая хвост в ледяную горку, на которую присела, встала навстречу гостье и начала ластиться.

«Вроде, не соседка. Кто ж ты такая и што тебе надо? Мне бы твою смелость!» Она сама никогда не навязывалась – не ходила по гостям, и свое любопытство, которое выливалось «через край», чаще удовлетворяла собственными умозаключениями или догадками, реже в беседах с односельчанами, с которыми встречалась по дороге в магазин или при очередном походе по окрестным местам в поисках лекарственных трав – «живительных сил».

– Какая смелая! Судьба идёт к смелому навстречу.

Гостья посмотрела на окно, и поняла, что встретилась со взглядом хозяйки дома. Пулечиха присела на стул, ослабев. Женщина махала рукой, показывая на крыльцо, и бабка поняла, что та требует выйти.

«И здесь нашли, окаянные, видно, что из городских!» – высказалась с неудовольствием и пошла в сени открывать дверь.

Женщина стояла на первой ступеньке крутого крыльца, слегка запорошенного снегом, улыбалась так, как улыбаются люди, переполненные добротой, обладающие неограниченными запасами этой растрачиваемой и всегда восполняемой энергией. От этой улыбки у Пулечихи перехватило дыхание, она словно конкурентку увидела.

«Какой мусор ты принесла?» Порывшись в памяти некоторое время, высказалась:

– Какими судьбами, милая, в наши края? – спросила и жестом сухоньких рук пригласила войти, – Входи, коль пришла.

Гостья смело обошла Пулечиху и так же смело вошла в открытую, пахнущую свежей краской дверь. Собака загремела цепью, напоминая о себе, словно требуя запроса на дальнейшее поведение, услышав голос гостьи «Извините, может не вовремя?» – расслабленно прилегла на крыльце и погрузилась в тревожный сон.

Пулечиха прошла к окну, гостье разрешила сесть на табурет, всегда ожидавший кого—то из родных. Убранство комнаты не удивило – все стареющие люди становятся непритязательными. «Не все только соблюдают чистоту и порядок», – подумалось Галине. Со второго поворота головы в глаза бросился большой телевизор. Он был главным предметом интерьера. Следя за взглядом Галины, Пулечиха усмехнулась.