Михаил Огарев - «Ли Ле Ло»: детки из клетки. Первое дело

А ведь это означает, что они не из «бригады», подумалось мне. Просто оказались под рукой – вот их и направили к Пачулину оказать помощь и содействие. Если так, то ещё одна удача.

– Вот что, бойцы, – я обратился к ним, – какое именно распоряжение вам отдали?

– Доставить в участок, – коротко ответил старший по возрасту, разумно уклоняясь от любой конкретики. Я покачал головой:

– Ответ меня не устраивает. Просто в участок – или лично к подполковнику Григуленко?

Снова быстрые переглядки – теперь уже вполне определённые – после чего прозвучало лаконичное: «К нему».

– Очень хорошо, мне это подходит, – сказал я. – Пора уже с Григорием Трофимовичем встретиться tete-a-tete и всё обсудить! Поехали.

Ошибки не было: на лицах «бойцов» читалось явно облегчение по поводу удачно разрулившейся напрочь непонятной ситуации. Тогда, наклонившись к смирно лежавшему Пачулину, я раздельно сказал:

– Подумай до завтра, придурок. Если, конечно, у тебя в башке есть, чем думать. При полном отсутствии умишка возьми чуток взаймы хотя бы у своей падчерицы.

Донельзя польщённая Люся побежала меня провожать, а у выхода даже отдала честь. Правда, как-то странно: немножко по-военному, немножко по-фюреровски… Ладонью вперед, но у самого виска.

Мамаши не было видно.

На улице житейский карточный расклад стал окончательно ясен: у милицейских не оказалось своей машины! Стало быть, Пачулин созвонился с Григуленко, тот выделил двух парней из числа свободных – и вся недолга. Очень несерьёзно, чистейшая провинциальная любительщина.

«Моторола» быстро и качественно соединила меня с дежурившим неподалеку Нечитайло, и через минуту Тарас Давыдович подрулил к нам на своей сверкающей черной «Волге». Он был тоже в майорской форме, но армейской. Что могло пригодиться при попытке задержать меня силовым способом.

Теперь уже переглянулись мы – и едва заметным кивком Нечитайло дал понять, что Канер на своих «Жигулях» остался «слушать» пачулинскую квартиру. Там наверняка сегодня устроят военный совет…

До УВД Октябрьского района славного города Ольгова оказалось недалеко-неблизко: минут десять резвой езды в дневную пору. Вид его был стандартным: унылое трёхэтажное здание с переходом на втором уровне в другую точно такую же трёхэтажку. Небольшой парк личных и служебных автомобилей перед входом, забор из дырявой сетки-рабицы… Откровенно небогато по сравнению с областной милицейской конторой, которая роскошествовала в парочке прекрасных «сталинок» отменной сохранности и ухода.

Дежурная девица спокойно пропустила нас через «вертушку», ничего не спросив – обычное дело. Точно так же спокойно мы поднялись на самый верх и остановились перед скромным кабинетом с ничего не говорящим номером «13». Любопытно! Я ожидал увидеть вывеску, которая начиналась словом «Начальник…» или хотя бы «Заместитель начальника…»

Сопровождавшие меня «бойцы» попросили обождать минуточку (даже присеть было некуда!), а сами скрылись за дверью с несчастливым числом на коричневой обивке. Хотя для кого как – у всех людей разные покровители…

Предложенная минуточка довольно быстро повторилась пятитикратно, а потом и еще столько же. Очень даже понятно: связно изложить происшедшие события было бы несложно, если не упоминать про обвинения прогуливавшей занятия школьницы Людмилы и не повторять глупости её маменьки Василисы. Судя по временным затратам, про всё это не просто упомянули, а рассказали в подробностях.

Наконец, дверь приоткрылась, и меня пригласили войти.

Одного взгляда, брошенного на скромную обстановку небольшой комнаты, мне хватило, чтобы понять: подполковнику Григуленко оставалось быть в доблестных милицейских рядах не так уж и долго. Что, впрочем, не делало его менее опасным: я почти ничего не знал ни о его делах, ни о связях – тут даже Ренате пришлось отступить. Правда, кое-что она всё-таки нашла.

А вот выглядел хозяин кабинета впечатляюще – хотя отнюдь не в положительном смысле. Одновременно крупный и приземистый, но без брюшка; с грушевидной щекастой головой при плотном ёжике темных волос с заметной сединой, он напоминал сразу и гоголевского Собакевича, и щедринского Угрюм-Бурчеева. Вопрос, чего в нём было больше: кулацкого корыстолюбия или солдафонской тупости?

Я подошел вплотную к его столу и вновь развернул своё удостоверение. К нему почти сразу протянули руку – мощную, ухватистую, похожую на пятипалую клешню, обтянутую кожей в багровых пятнах. Противиться не было смысла: захочет – отберёт.

Григорий Трофимович изучил мой документ очень внимательно и даже понюхал. Затем он несколько раз медленно и ритмично постучал им по столу, не сводя с меня своих маленьких, глубоко посаженных чёрных глаз. Скосил их чуть в сторону и сказал сотрудникам:

– Обождите внизу.

Когда за ними закрылась дверь, Григуленко указал мне на стул напротив и вновь погрузился в молчание. Я вдруг ощутил тревогу: в этом мужичке чувствовалась тяжёлая, злая сила, которую пока что контролировали. Стало быть, начинать разговор придется мне – не стоит задевать его значительность, реальную или мнимую.

Однако он меня опередил. Спокойным голосом, чуть ли не сочувствующе, сказал:

– Надо же: элитное подразделение, боевой офицер, правительственные награды… И вдруг вульгарный рэкет! Как же ты докатился до такой жизни?

Опасен. Очень. Как с ним держаться – пока непонятно.

– Деньги срочно понадобились, – как бы извиняясь, сообщил я. – Собираюсь вот в ваших краях якоря бросить. Стало быть, траты предстоят…

– Осесть у нас – это запросто, – согласно кивнул Григуленко. – В два счёта. И надолго. Только не в самом Ольгове, а малость севернее – скажем, близ поселка Болотинска. Там очень хорошее ИТУ имеется – можно сказать, образцово-показательное! «Ментовская зона» – как раз для тебя.

– Опомнитесь, уважаемый, – снисходительно бросил я, – да кто ж вам позволит меня тронуть? Я хоть и не Джеймс Бонд с лицензией на убийство, но по мелочи могу нарушать Закон без особых для себя последствий. Тем более, при таких щекотливых обстоятельствах, когда замараны и сами потерпевшие, и их покровители. Может, поговорим серьёзно и на перспективу?

– Насчет высоких материй чуток погодим – нужно сперва в нижних пределах разобраться, – подполковник внушительно покачал указательным пальцем. – В течение пары часов вот на этот стол ляжет заявление потерпевшего и рапорт моих парней – сам понимаешь, там может быть такая версия событий изложена, что твоё начальство крепко в темечке чесать начнёт. Свидетели против тебя имеются железные: и незаконное проникновение в чужое жильё подтвердят, и угрозы, и, собственно, избиение больного человека. Людку Пачулину с её бреднями по малолетству никто слушать не будет, сам понимаешь… Так что влип ты очень надёжно. Перенаглел малость, как в народе говорят.