Алексей Жак - Изгнанник. Часть 1. Обновление. Жена

– Ну не знаю, не знаю, – засомневалась Оля. – Кому повезло, а кому нет. Мне-то, впрочем, уж точно удача улыбается. Как это она догадалась оставить нас в покое? Наверное, добрый человек подсказал.

– Бог ей подсказал, – насупился Сергей. – Может, не будем сегодня о неприятном. Давай праздновать, если ты, конечно, не возражаешь.

– Я? Почему я должна возражать?

– Ну, не знаю, может, у тебя другие какие-то планы.

– У меня на сегодня, кроме тебя, никаких других планов…

– Тогда милости просим к нашему шалашу. Отведайте, что Бог послал. И не обессудьте, если что не так.

– Хватит тебе подкалывать меня. Я же не виновата, что все так вышло. Я не специально. Я не загадывала, не ожидала, что все так произойдет. Против природы не пойдешь. У меня всегда все так: чего задумываешь, никогда не сбывается, обязательно что-нибудь случится наоборот, что-то помешает. Несчастливая я какая-то. Что ты молчишь? Не думаешь же ты, в самом деле, что я все это подстроила? У меня это может случиться в любой момент, хоть считай-не считай, тут не угадаешь.

Мороз все крепчал, но Сергей не чувствовал его, подогретый винными парами. Он обошел уже несколько баров и забегаловок, и теперь направлялся к очередному тёпленькому местечку, где можно было скоротать, а вернее убить, время до наступления ночи. Тогда волей-неволей придется возвращаться домой. В то проклятое место, в ту холодную постель, которая расстеленная (растленная, растлившая его грешную душу, да назови, как хочешь, все будет правдой, все попадание в точку), не заправленная третьи сутки, еще помнившая тепло Ольгиного тела, ждала его, как Голгофа своего мученика.

– И пусть, – говорил он себе (бурчал под нос). Казалось, он плакал, и слезы замерзали сосульками на его щеках. – Пусть, пусть, пусть так и будет.

«Вот умру я, и никто не узнает, где могилка моя», – хитрые мыслишки как будто издевались над ним, над его жалкой беспомощностью перед реальностью, над его слабостью.

– Ничтожество, – добавил кто-то вблизи от него.

– Что-что? – возмутился было Сергей, разворачиваясь вполоборота к проходящей мимо паре.

– Как можно так напиваться? – сказала дама в шляпке и платке поверх ушей. – До непристойного положения. До положения риз.

– Пристойного? – переспросил ее Сергей, не совсем понимая, что она… или кого она обзывала этим обидным, унизительным словом. «Начитанная», пронеслось у него в мозгу. – Вы сказали: пристойного?

– Ну да, непристойного, – повторила дама, окидывая его с головы до ног презрительным взглядом, в котором не было ни капли милосердия и прощения.

– А еще прилично одет, – сказал ее спутник, высокий интеллигент в ондатровой шапке и закутанный в мохеровый шарф по нос, как в гермошлем.

– И что из это..? – не унимался Сергей, раскручивая свое туго обтянутое зимней курткой тело, как заржавевшая юла. – Что из этого следует, я вас спрашиваю?

– Что дома надо сидеть, если набрался как следует, – парировал мужчина.

– И не шляться по улицам, – прибавила женщина. – В непотребном виде, порочащем всех москвичей. Что о нас гости столицы подумают? Вы же москвич? На бомжа вроде не похожи.

– Москви-ич, – пьяно растянул ответ Сергей, удивляясь, что его еще спрашивают об этом. – А что не видно?

– Не видно.

– А что, если его – дома – нет?

– Как нет?

– Вот так. Совсем нет. Был, да сплыл.

– Так не бывает. Что вы нам голову морочите. Идите домой, лягте спать. Проспитесь к утру. Станет легче.

– Сомневаюсь, что станет.

– Рождество Рождеством, но здоровье оно одно, да и жизнь тоже. Замерзнете тут. Пенять не на кого, кроме себя, тогда будет. Учтите.

– Да, это вы правильно заметили: пенять только на себя придется. Во всем виноват сам. Один и только один.

– Вот, видите, сами все понимаете, адекватно рассуждаете. Трезво, можно было бы сказать, если бы не… ситуация.

– Хорошо, я пойду, – успокоился вдруг Сергей. – Спасибо вам, добрые люди.

– Да, не за что.

– Как не за что. За беспокойство спасибо. А я бы на пьяного и внимания не обратил бы. Вот, как получается: ничего вокруг не видишь, а самого…

Парочка удалилась в огнях, исходящих от шатра, как в сиянии божественного нимба. Сергей достал платок с неопределенной им до конца целью: то ли утереться от замерзших на лице и превратившихся в ледяную слюду слез, то ли помахать им на прощанье. И тут упал. Поскользнувшись на катке, в который превратился к вечеру асфальт вокруг пруда.

– Вы не ушиблись? – донеслось до него откуда-то сверху.

Он повернул голову на голос. И увидал склоненную над собой девушку в длинной шубе и странном квадратном головном уборе, в полутьме и слабом мерцании гирлянд на ветвях деревьев по всему берегу напоминающем кубанскую папаху.

– Я не верю, что ты не женат, – сказала Яна. – В таком возрасте все уже давно женаты. И некоторые не один раз.

– Ей-ей, не лгу.

– Конечно, если бы у тебя был при себе паспорт, тогда… тогда я бы смогла проверить. А так…

– Есть, – закричал Сергей, ощупывая себя, отстегивая пуговицу, и с визгом опуская ползунок молнии на куртке, погружая руку по локоть внутрь кармана. – Есть паспорт.

«Какой же я молодец», – подумал он, – «что заскочил вчера утром на режимный объект, чтобы подписать акт приема-сдачи перед праздниками и закрыть сделку. А вечером забыл выложить документ на стол. Это никак провидение мне помогло».

– На, держи, – протянул он ей пузатый рыжий кожаный портмоне, – проверяй.

– Мне паспорт нужен, а не твои деньги.

– Он там. А денег, я же тебе говорил, ни копейки не осталось. Все потратил. Я же не знал, что тебя встречу.

– Вот и доставай его. Сам.

– Футе нате, – засуетился Сергей, распахивая бесполезный кошель, набитый визитками, и выуживая из отделеница тонкую блестящую книжечку в свежем полиэтилене, с гербом и золотистой надписью. – Вам прочитать? Читаете сами? Умеете?

– Это я сама, – сказала Яна, выдергивая из рук Сергея корочки документа.

– Так… Сергей Ефимович, – читала она. – Прописан… Москва… штампа о браке нет. Дети?

– Тоже нет. Что и требовалось доказать.

– Это ни о чем не говорит. Можно не регистрировать брак.

– Конечно. Если в нем не состоишь.

– Какой умный. А я, поди, не догадалась.

– Что? Прощен, реабилитирован? Какое наказание последует?

– Никакого.

– А поощрение?

– Тоже никакого. Ты что думал, что я соглашусь на твое предложение к тебе домой поехать?

– Честно? Думал.

– Зря.

– Жаль. Я же ничего плохого не… Я – не маньяк, просто загулявший муж… чина, празднующий свою свободу и завершение удачной сделки. Хотел пригласить приглянувшуюся, симпатичную девушку в гости. К себе. Без каких-либо посягательств на ее близкое расположение. Просто посмотрела бы, как я живу. И только.