Наталья Куприянова - За кулисами иллюзий

– Вы меня поняли?

– …Да… – прошептала Ада, не собираясь переспрашивать, а что же ей надо уяснить. Последнюю часть монолога своего работодателя она прослушала, о чём ничуть не сожалела.

– Идите.

Ада вышла из кабинета, постояла на лестнице в раздумьях, а когда зашла в отдел, наткнулась на Виктора Ружицкого. Молодой неженатый преподаватель часто захаживал в библиотеку в поисках знаний… и, возможно, жены. Не намекая на что-то серьёзное, он всё же иногда задерживал на Аде взгляд дольше положенного, заводил разговоры и мило улыбался. Но не сегодня. Холодно поздоровавшись, он отвернулся, продолжив прерванный разговор с Кариной. Ничуть не расстроившись, Ада прошла на своё место и принялась за работу. Задумалась о причинах отстранённости давнего знакомого, но очень быстро поняла, насколько ей всё равно. Это Ружицкий не сомневался, что составит хорошую партию для любой девушки, только вот Ада не влюблена. Он не тот, кто мог заставить её сердце биться быстрее. Ружицкий был лишь возможностью сбежать от себя. Не получилось, чему Ада порадовалась…

– Ада… Алексеевна, мы вот с Виктором… Евгеньевичем обсуждаем причины самоубийств, – заявила Карина игривым тоном.

– Как интересно, – сказала Ада, не подняв головы.

– Оказывается, у мужчин и женщин они разнятся. Мужчины чаще решаются на такой шаг из-за потери работы, а женщины – из-за отсутствия спутника жизни…

Карина молчала, Ада тоже. Карину пауза смутила, Аду нисколько.

– …Что ты… вы на это скажете?

– Скажу, что вести разговоры на отстранённые темы нужно в нерабочее время.

Виктор Евгеньевич поправил очки, попрощался и вышел. Карина, скривив губы, присела, но Ада так и не взглянула на неё.

Переступив порог библиотеки, Ада, не дав себе ни секунды для раздумий, повернула в противоположную от дома сторону. Дождь перестал беспокоить с середины дня, за что его неустанно благодарили. Синоптики обещали ненастную неделю, но сегодняшний день был исключением, вот Ада и решила воспользоваться затишьем и прогуляться. Она бесцельно бродила по улицам, заглядывая украдкой в закрытые окна – в чужую жизнь за прозрачными занавесями, куда её никто не приглашал. И ей ничего не оставалось, как отвечать тем же – равнодушием. Ада уже не могла припомнить, в какой именно момент это чудовищное чувство поглотило её, как и не знала, долго ли ещё будет длиться одноцветная полоса жизни. И даже приход весны не опьянял как раньше. Спокойная радость без каких-либо надежд – невообразимое ранее состояние, в котором она прибывала.

На полпути в никуда Аду вдруг осенило: ей есть куда податься: скромное место без толкотни и шума. А главное – её там ждут, ей будут рады. Туда она и зашагала бодро, определив направление. Сначала она шла по широким асфальтированным дорогам, потом свернула на узкую тропу, сокращая путь. По ней-то она и пришла в старый парк, в который была давно влюблена. За долгую зиму успела соскучиться, что стало поводом навестить уголок природы в большом мегаполисе… без повода. А ещё, спускаясь по мраморной лестнице двадцать минут назад, Ада представила, как дома, закрывшись на все засовы, включит тишину на всю громкость, и, конечно же, оглохнет… В другой раз , решила она. Фантазии никуда не денутся, не сбегут из запертой наглухо комнаты. Устала она от них. Хотелось побыть в этом мире, где можно ощутить прикосновения холодного мартовского ветра, старательно путавшего непослушные волосы. Сегодня небезупречная реальность – самая желанная.

На мосту Ада остановилась. Повернулась в сторону моря и подошла к ограде вплотную. Холодный порывистый ветер продувал насквозь, заставляя кутаться, засовывая оголённые кисти рук в рукава. Согреться не получалось, но Ада не спешила уходить. Подняв ворот пальто, она вдохнула солёный запах, не отрывая глаз от горизонта. Там, за нарисованной чертой, небо и земля соединялись, опровергая тем самым утверждение, что никогда двум крайностям не сойтись.

Пять минут совершенного покоя и все тревоги, вся суета пасмурного дня растворились. Но чем дольше Ада стояла, тем явственней ощущала, как уходят не только печали, но и радости. Ещё немного, и она сама перестанет существовать. Исчезнет без следа и следствия, как лёгкий утренний туман… Возможно, уже исчезла, не сожалея ни о чём. Этот момент – момент полного безразличия, породил в ней желание разглядеть в наглухо затянутом небосводе млечный путь и уйти на пару с Понтием Пилатом и Иешуа туда, где ничто не тревожит.

…Затрезвонил телефон, отвлёк от навеянных разгулявшимся ветром мыслей. Как только Ада взглянула на экран, тут же вспомнила, где должна находиться в данный момент. Совсем не здесь, не на мосту с тысячью замочками.

– Здравствуйте, Эльвира Соломоновна.

– Здравствуй, Ада. Ты сегодня придёшь? – спросил вздрагивающий голос.

– Обязательно, – спокойно подтвердила Ада, ничем не выдав себя. – Именно к вам сейчас и направляюсь.

– Мы договаривались поехать в мой загородный дом посмотреть книги… Но если ты не можешь…

– Договор в силе. Не беспокойтесь.

– Хорошо. Правда, у меня к тебе небольшая просьба… – сказал всё тот же голос, после чего установилась пауза.

– Какая?

– Ты не могла бы зайти в магазин и купить хлеба и молока?

– Конечно, Эльвира Соломоновна.

– Спасибо тебе. Деньги я верну, когда придёшь…

– Не беспокойтесь об этом. Я скоро буду, – закончила Ада и отключилась.

Бросив прощальный взгляд чему-то неопределённому, Ада развернулась и пошла прочь от заколдованного места, на ходу соображая, как ей быстрее добраться. И как она могла забыть о своей подопечной? Вот уже три года, как она один или два раза в неделю навещает женщину почтенного возраста, слушает длинные рассказы из жизни, покупает продукты и гуляет то с Эльвирой Соломоновной, то с её пекинесом по кличке Эдмунд. Всё это могла бы делать не она, а близкие люди, но дочь давно переехала в другую страну, непутёвый сын запропастился куда-то, а у единственной внучки… подростковый период. В желании не заниматься престарелой родственницей все они были едины, в этом Ада убедилась, обзвонив каждого после несчастного случая с Эльвирой Соломоновной, свидетелем которого ей довелось быть. Тогда-то всё и началось… с обыкновенного желания помочь подняться поскользнувшейся пожилой женщине, продолжилось предложением довести её до дома и донести покупки. Ушибленная рука заживала долго, разбитое колено оправилось быстрее, сама же Ада с тех пор стала неотъемлемой частью чужой жизни, в которую её приняли с огромным удовольствием и признательностью.

Ада открыла дверь своим ключом. Как только переступила порог – громко сообщила о себе. Эльвира Соломоновна отозвалась, после чего Ада сняла пальто, разула сапоги и прошла с пакетом на кухню. Там её ждал сюрприз: внучка Алина сидела на стуле, запрокинув ноги на стол, и смотрела, не отрываясь, в телефон. Она даже не подняла глаз, когда появилась Ада, не поздоровалась, и вообще сделала вид, что совершенно ничего не произошло.