Алексей Козлов - Джунгли Блефуску. Том 3. Исход

Шансы его были не очень велики, они были равны приблизительно нулю или даже меньше, однако Ральфуй презрел как моломальские резоны здравого смысла так и дикие крики жены, пытавшейся наставить его на путь истинный, и стал оказывать девице знаки внимания. Хотя его невинные намёки не могли привести ни к каким результатам, (ибо пред ним было очень молодое и поэтому очень амбициозное в сексуальном смысле существо) он настойчиво продолжал попытки. Удои были невелики. Помимо всего остального он сразу же наделал ошибок, какие совершают малоопытные ухажёры, и своим напором скорее отвращал чернокудрую дуру от себя, чем привлекал её маленькое пустое сердце.

Выходки Ральфуя скоро надоели его жене, попытавшейся пресечь, как она говорила, «это безобразие» и призвать зарвавшегося мужа в лоно семьи. В своих уговорах она прибегла как к мирным призывам, так и к угрозам уйти из семьи. Ссора оказалась неминуемой. Она разорвала крепкое семейное счастье инженера, продолжавшееся без малого пятнадцать лет и придала событиям космическую остроту.

Не получая отзывов от совершенно ослепшего от любви Ральфуя, жена в конце концов уехала, заявив, что будучи хозяйкой их совместной квартиры, (которую она предусмотрительно переписала на себя) она не позволит жить там изменнику и проходимцу. Это было только началом несчастий юного повесы. Деньги, рачительно отложенные Ральфом в заднем кармане брюк для текущих расходов, были украдены мальчишками. На второй день томительных блужданий, Ральфа, потрясённый любовью и неприязненностью судьбы, переселился на пляж, решив, что дикая жизнь в лесу более подобает одинокому романтику, охотящемуся на сердце избранницы, чем комфорт и пенки цивилизации. Он не понимал, что не только родители давно уже вразумили избранницу, но и она сама, как оказалось, не имела на него, Фрича, никаких серьёзных намерений, а только водила за нос и насмехалась. Он искал её, ему препятствовали, и на вторую неделю ухаживания окончательно прекратились, когда двое дюжих братьев девицы напали на Ральфа и отмудохали его до потери сознания.

Как он после очутился на родном пляже, он не помнил. Последнее средство связи с миром – сотовый телефон, на который возлагались некоторые надеждына вовращение в дом разбился во время драки. Тогда же погибли его единственные приличные штучные брюки. После его горе было столь безграничным, этого исчезновение чемодана и всех других вещей он вовсе не заметил.

Вселение в царство дикой природы давалось бывшему инженеру с фабрики с большим трудом. И дело было вовсе не в том, что его терзали стихии, мучили насекомые, разъедала морская соль, которую не всегда можно было смыть. Самое страшное заключалось в том, что его терзали воспоминания о мягком диване посреди ореховой гостиной, и холодными ночами ощущая каждую каплю росы или дождя, упавшую на покрытое солью тело, он видел пред собой прекрасную шведскую ванну, налитую до краёв горячей хвойной водой. И иногда начинал сомневаться в принятом решении, чего за ним раньше не наблюдалось.

В общем, пройдя все круги ада, познав воду, огонь и приснопамятные медные трубы, инженер поселился в обломке газовой трубы, утвердился на лоне природы и даже стал потихоньку забывать о своей прошлой жизни.

Я уже говорил, тот тип не обманул, на полянке около реки действительно располагалась кривая ветхая избушка, а рядом на пеньке сидело двое разухабистых типов – ну прямо воплощения библейской грусти и неразрешимой мировой скорби. Один был длинный и худой, другой маленький и толстый. Пат и Паташон.

– Пираты, кто у нас будет коком? – спросил хрии иплый Пат и на расстоянии десяти метров обдал нас винным перегаром.

– Фрич!

– Он у нас ассенизотор, а не кок!

– А теперь Фрич – кок!

– Проститут Иваныч! Дайте меню! Кок, что у нас на обед?

– Кишки и галеты!

– Последние хиппи на похоронах Джениз Джоплин и Джимми Хендрикса! Два в одном! – крикнул я им, ещё не зная, с кем реально имею дело, с Патом или Паташоном, О чём беседа во хмелю, господа?

– О том, как тебя хоронить!

– Я предпочитаю кошерные похороны!

Приподнял голову в ответ на мою инвективу только один – высокий, худой блондин, видимо Паташон. Он усмехнулся, показывая, что шутка оценена. А другой Пат так и остался сидеть на пеньке, подперев рукой голову, хлопая глазами и никак не реагируя ни на что.

Глядя на худобу высокого типа, мне вспомнилось немыслимое заболевание Африки. Тут оно раскрылось во всей силе!

«Может, накурились чего? В мире шоу-бизнеса это два пальца …сать!» – подумал я, – Хотя многих гениев съели глисты! Шекспира, Пушкина и Толстого! От великого – до смешного один шаг!

И пока я думал, неподвижная статуя зашевелиллась и показала, что в ней есть хоть какие-то ошмётки жизни.

– Это что за долбана ты привёл к нам? – вдруг спросил он зычным голосом человека с широкой грудью, – Это что за… вялый?

Так терминатор выкликал своего мальчика.

– Я его на пляже подобрал, – примирительно ответил мой сопровождающий, – Он тоже тут путешествует, хочет попрыгать с водопада на нашей реке! Романтик с большой дороги!

– На нашей реке блохе не попрыгать!

– А ещё этот фарисей хочет форелью полакомиться, – заложил этот козёл, – Гурман! Полакомим его?

Он закладывал меня, сyка, чтобы я посмешнее выглядел в глазах друзей!

Достойные люди, ничего себе! Столпы общества!

– Гурман? Часом это не фамилия?

– Род занятий!

– Платагенет? Ты не из королевской семьи? У меня тётушка – королева Бранглии! Хорошая женщина, но ссытся по ночам! Но она об этом пока не знает!

– Да, принц Чарльз!

– Жратва есть, Чарли?

– Есть! Анчоусы, устрицы, сухарь с плесенью! Подать?

Подать-подать! Как же без этого? Ко мне, жостовская жесть!

– Сам ты сухарь! Бля! Ладно, иди к костру, святой папский нунций, поморник ё….! Лётать вместе будем!

– Есть, сэр! – я прикалывался, изображая из себя покорного каптернармуса Джона Финкли, погибшего потом в битве при Гастингсе, – Есть сэр!

– Я, – говорю, – когда я вернусь в большой мир, я напишу о вас мемуара, где будут слова: «Из большого дома несся приятный запах кофе и свежеиспечённых булочек! Тьфу, плюшек! Хотя из маленького вашего пахнет каким-то говном! У вас тут труп? Лазарь?

– Почти! Это ты!

– Смешно! Я лучший после Тарантино убиратель трупов! Если потребуются мои услуги, за два бакса за услугу, и я тут же уберу! После моей работы остаётся лёгкий запах духов и моря!

– Будешь болтать, уберёшься туда сам!

– Ну-ну! А вы наверно победитель конкурса «Лучший хозяин гор»?

– Ральф!

– Адольф!

Так мы познакомились во второй раз

– Сначала Финкли оторвало шрапнелью руку, – продолжил этот тип речи, – но он не оставил поста, умоляя славного каптернармуса Ардо Муча об этом маленьком одолжении, не буду говрить, каком, потом в мясо разодрало ногу и живот, он словно не заметил тяжких ранений, и только в конце боя чёрный крутящийся чугунный шар снёс напрочь его голову вместе с его светлыми гарвардскими мозгами! Но и при этом он продолжал сжимать штык верной Бранглийской рукой! Вот что такое Бранглия!