Мария Буркова - Легенда о героях Галактики. Спасти Императора. Космоопера нового тысячелетия

Катерозе улыбнулась этой мысли – а вышло, что улыбнулась всем. Ни одной, даже самой завалящей эмоции из серии «куда лезешь, нищебродка в республиканском платье» в этой атмосфере не возникло. Потрясающе, в это никто не поверит на Хайнессене – там все свято убеждены, что имперские офицеры – это чудовища во плоти, способные только унижать и уничтожать, интересно, не зеркало ли смотрели авторы подобных мировоззрений? Здесь она просто симпатичная девушка, которую привёл один из своих, и никаких тебе ехидных обсуждений, провокационных ухмылок, язвительных замечаний и прощупывания новеньких. Герман, оказывается, наслаждается эффектом – сделав вид, что жутко поглощена сладостями, она заметила, как он пару раз перемигнулся с кем-то из своих знакомых, и вид у него был едва ли не торжествующий. Право, он то, что всегда называлось «недурён собой». Но дело не в этом, а интересен лишь вопрос, случайно ли именно он оказался на пути, когда мы спрыгнули с вершины и набираем скорость, а, леди фон Кройцер? Чёрт возьми, ни за что не стану менять фамилию. Куда смотрела мама, идиотка – променять такую оранжерею красавцев на три ночи с балбесом, который её забыл через неделю? И ради чего? – чтоб всю жизнь врать мне про великую несостоявшуюся любовь? Она обрекла меня шастать по унылым республиканским базам, и только для того, чтоб увидеть комплексующего лоботряса, скрывающего своё неумение любить жизнь под дурацкой бравадой вечного солдата удачи! Кабы он хотя бы обнял меня перед своим последним дефиле к смерти, он бы остался жив! А у этих, просто делающих своё дело, подруги не трясутся от ужаса, что будет, если он однажды не вернётся из космоса. И потому они возвращаются гораздо чаще, вот в чём секрет. Им не надо глупо юморить от тоски, зная, что на деле они никому не нужны – единственный, кто уцелел благодаря такой практике, был Поплан, да и тот спал со всеми подряд от страха погибнуть и не встретить свою – сейчас встретил и сразу прекратил быть бабником. Похоже, маме вообще не был нужен никто – для этого и врала всем, будто не брошенка, а «разлучённая войной». Боже, какой бред – ей никто не мешал найти отца при жизни хоть когда, он действительно ничего не знал, бедолага… Или уж не отца тогда, если будто он якобы нехорош. Как жаль, я никогда не узнаю, есть ли у меня братья от других приключений отца, а брат мне необходим, как воздух. И Юлиан меня не понимает, просто смотрит с обожанием, как это скучно, если уж рассматривать так, то паж бы из Германа получился, вздумай я всерьёз. Но мне нужен брат – хотя бы ценой влюблённости в мужчину… Где я его возьму – такого, что один раз посмотрит, и всё поймёт, сказав пару слов? Может, он есть, но пока появляется из разных лиц – на секунду подскажет нужное, и пропадёт, пока не нашла? Это ведь вовсе не кровное понятие – брат, эх, какая я одинокая, что за беда…

– Вы чем-то расстроены, фройляйн? – тихо прошелестел капитан, участливо глядя на неё. – Может, вина?

– В этот раз не откажусь, – ах, как поздно я хватилась, он мог что-то заметить, или даже понять, вот незадача, – хотя мне вовсе не стоило думать тут о грустном. Здесь так здорово, что я расклеилась, хотя думать следовало только о танцах – потому что это то, чего сейчас мне очень хочется.

– Ну так опрокинем по бокальчику и разомнёмся, раз Вам хочется, – он вполне добродушно подмигнул, и она посмотрела на него с искренней благодарностью.

Боже, какое вино! Это просто фейерверк, это просто невозможно! И вот это – никогда не попробуют наши злыдни и не поймут, отчего те, кто это себе позволяет, спокоен и радостен. М-да, Хайнессен, ты чем дальше, тем больше выглядишь помойкой, полной пустых фантиков, в которых никогда не было конфет. А ещё столица государства, м-да… Всё, хватит, я устала, я так не могу, мне нужно размяться, как хорошо, что я намекнула ему про танцы…

Катерозе выбрала жаркий солнечный ритм – благо, нужный трек как раз зазвучал – и аккуратно прошла несколько шоссе вокруг кавалера, намекая, на какие па ведущий может рассчитывать. Тот, разминаясь на месте, даже состроил, просмотрев на это, обрадованно-довольную мину на секунду, а затем с воодушевлением двинулся, покачиваясь, замыкать пару. Он сделал это, намеренно широким жестом высоко подняв руку, держащую пальцы партнёрши – намёк на то, что танец будет огненным. Катерозе томным движением головы неторопливо кивнула – в паузе между ударными, перед тем, как ухнуть в пучину страстного перестука каблуков и яростных метаний вокруг очень амбициозного ведущего… А потом им было уже не до остального окружающего мира, с восторгом наблюдавшего за вспышкой пары крепких протуберанцев на взорвавшемся морем огней полупрозрачном танцполе – их выбивало из поверхности в такт стучавшим каблукам само движение танцоров. Окружающий мир весело гудел, открывая новые бутылки и чокаясь между собой за «новую дивную парочку», интересовался друг у друга, кто кого в этой паре где и как подцепил, иногда аплодировал особо сложным вывертам в танце, даже неторопливо покачивался на месте, приблизившись, чтобы лучше видеть… Катерозе и Герман были заняты только тем, чтоб выложиться максимально, показывая друг другу, кто на что способен, и закладывали виражи один круче другого. Они довольно неплохо чувствовали друг друга, оба с радостью обнаружив прекрасного напарника в любимом деле, и с удовольствием отдались приятной игре. Она каждый его осторожный выпад завершала роскошным ответом, давая понять, что он может рискнуть далее сделать и резче, он методично подчинялся этим намёкам, постепенно усложняя внешнюю картину танца. К финалу, таким образом, он отвязывался всё сильнее, и устоять перед искушением завершить дело с горделивой амбицией, граничащей с «неприличным» пакетом позиций, просто не смог – чего она и добивалась…

Рёв и вой стоял что надо – до потолка… Катерозе глубоко и размеренно дышала в паузе после смолкшего трека, обвив руками ногу партнёра, и улыбалась томной улыбкой кошки, наевшейся свежатинки, прикрыв глаза ресницами от излишне заинтересованных взглядов со стороны, стремившихся зацепиться и обозначить своих владельцев. А то, сейчас взметнётся волна желающих пригласить её танцевать дальше, и куда важнее для каждого успеть первым установить зрительный контакт. Подождёте, мальчишки, не всё сразу и не так скоро, дабы не портить вам же удовольствие… Так, если я всё правильно понимаю, Герман уже одарил их глумливой улыбочкой собственника, сейчас он опустит взгляд на меня, можно резко открывать глаза немного шире и смотреть на него так, как будто он только что уронил меня в постель – тогда глаза ему сверху покажутся бездонными… Ага, удалось, вовремя! Всё, вальяжно берём его руку – даже грамотно её подал, вот умница! – и лихо встаём, весело смеясь, и вежливо благодарим за удовольствие. Ого, да он настолько доволен, вот так волна… Не иначе, как утёр нос кому-то из своих знакомых с её помощью крепко, да пусть между собой потом болтают, что хотят, разрешаем великодушно. Нет, право, чего это с ним? Да-да, мороженого, немедленно, вот молодец, что вспомнил…