Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны. Роман. Том II

Айдинов не брезговал при обучении молодняка ни муштрой, ни хамским окриком. Всякий раз начштаба выстраивал «абитуриентов» в шеренгу и, заставляя по колено стоять в снегу, не спеша обходил строй. Презрительно всматриваясь в физиономии молодых абреков, он для профилактики, чтобы раньше времени не возомнили себя воинами Аллаха, яростно всех облаивал и только после «разминки» давал конкретные установки, от исполнения которых зависел последующий ход занятий. Упор в обучении делался на способы передвижения и маскировки. Подрывному делу будущих боевиков обучал молодой русский инструктор Мирон, завербованный совсем недавно.

Осмотр «войска» закончился. По команде «разойдись» шеренга рассыпалась по сторонам. По примеру Доди и Гая стайка новобранцев расчистила себе место на бревнах. Троица парней помоложе, проваливаясь в рыхлый снег, стала спускаться в низину, чтобы расставить мишени вдоль противоположной скалы…

Разыскивая Доди, Леча Кадиев пришел на стрельбище в тот самый момент, когда начштаба, пересыпая свою речь отборной руганью, заставил четверых парней переползать через поляну «тигром». Разгребая локтями снег, все четверо зарывались в него чуть ли не по шею – именно так учил Айдинов день назад.

– Глаза должны в морду смотреть… Да не на него, в морду противника! А автомат – на спине! Куда ты им тычешь, баран?! – орал Айдинов. – А ты, позор своего рода, автомат в руки возьми! В расположении противника, если автомат будет болтаться возле одного места, пулю в лоб получишь!..

Затем начали отрабатывать кувырки через голову в сочетании со стрельбой. Главная сложность заключалась в том, чтобы в момент кувырка, нажимая на спусковой крючок, не запутаться в направлениях. Сухие короткие очереди с резким треском рассыпались над лесом. С заснеженных елей вспархивали птицы. На головы падали комья снега. Но это было лишь разминкой по сравнению с тем, что ученикам предстояло проделывать дальше, исполняя всё более заумные команды свирепевшего на глазах начштаба.

– Когда отстреляться хочешь быстро, падаешь с перекатом. А когда упал, нужно два или три раза поменять место. Перекатом, чтобы сбить прицел копра… Ты, как тебя… а ну, бегом сюда! – прикрикнул Айдинов на молодого азербайджанца, Гомера Алхазова, который как зачарованный следил за каждым жестом инструктора, явно не чувствуя себя способным на такой акробатический трюк. – Да морду, морду не выставляй! Язык откусишь и сожрешь. Шевелись, болван!..

По вчерашнему занятию начштаба знал, что этот номер неплохо получается у племянника Кадиева. Доди проделывал всё с обезьяньей ловкостью да с таким старанием, что на лицах взрослых появлялись улыбки. Айдинов подозвал подростка. Тот сорвался с места и подлетел к инструктору. По первому зову готовый идти за наставником в огонь и воду, Доди схватил протянутый автомат со сложенным прикладом, присел на корточки и стал проворно, опираясь на кулаки, немного боком перемещаться вперед по утоптанной дорожке.

Заметив у бревен Кадиева, Айдинов кивнул ему. Они обменялись подобием улыбки – впервые за всё время лагерного сосуществования. Леча – откровенно лицемеря. Айдинов – не меньше. Кадиев не мог не почувствовать фальшивость чужого радушия.

В тот же миг начштаба достал из кармана что-то круглое, размером с булыжник, и запустил в сторону сидевших на бревнах парней.

Те как ошалелые бросились в снег. У бревен остался стоять один Кадиев.

– Бараны! Бараны! – заорал Айдинов. – Трупы! Все вы безногие, безголовые трупы! Сколько можно объяснять, бестолочи, что к гранате залегать башкой надо, а не яйцами! Башку нужно закрывать руками и рот открывать! Почему? Я спрашиваю – почему?! Что языки проглотили, собачье отродье?

– Чтобы, ну это… «мертвая» зона. Осколки мимо пролетят… Даже если метр от гранаты, – испуганно протараторил парень, которому Доди вернул его автомат.

– При стрельбе то же самое. Если по тебе палят с близкого расстояния, закрывайся, чем можешь. Бумагой, тряпками, одеждой… Или вот этим дураком, который встал рядом как осел… Почему? Почему, я спрашиваю!

– Пуля… ну это… теряет силу. Ранение нетяжелым будет, – донеслось из строя.

– Повезет – контузией отделаешься. Пуля калибра пять сорок пять если задевает тебе череп, она рикошетом уходит…

Продолжая наблюдать за Айдиновым, Кадиев поймал себя на неожиданной мысли: в глубине души он давно знает, кто этот человек, но всегда почему-то лукавит сам с собой. Правда была написана у начштаба на лбу. Если кому-то и досталось умение с выгодой для себя послужить хозяину, да не одному, а сразу нескольким, если кто-то и был способен подрабатывать на две стороны, на оба лагеря, то тень подозрения в первую очередь падала именно на этого человека. Нечасто, но и среди своих, чеченцев, встречался этот особый тип человека-лакея, которого отличала необычная, в сущности, черта – психология врожденного раба. Корнями своими этот менталитет врастал в безродность и неизбежно приводила к погоне за чинами, за положением, а там и к низости, к отречению от своих, потому что своими они являлись просто в силу обстоятельств.

Вопреки неодолимому чувству гадливости, Кадиев испытал некоторое облегчение. Окажись догадка верной, из-под подозрения сразу выпадали другие, те, кто ничем себя не запятнал. Кадиев тут же принял внутреннее решение сделать всё от него зависящее, чтобы Дота, всеобщий любимчик Доди, больше ни разу не попал к начштабу на занятия…

Несмотря на разноречивые сведенияиз Москвы, неистовые поборники джихада продолжали требовать учащения диверсионных вылазок, и в первую очередь на своей законной территории, в предгорных районах, где федеральным силам удавалось держать всё под контролем. По крайней мере, в дневное время. Зима стояла снежная, погодные условия не благоприятствовали использованию авиации, но федералы смогли пристрелять даже подступы к тропам, многие из которых оставались проходимыми. Округа находилась под прицелом. В двух селах, в рамках кампании по борьбе с «привозной ваххабитской заразой» (так говорилось в листовках, разбрасываемых с воздуха), спецназовцы чуть ли не в упор перестреляли мужское население, схватившееся за оружие от страха, что чумазая солдатня опять разгуляется или, того хуже, решит увезти мужчин с собой для продолжения «разбирательств» в другом месте – до полного удовлетворения своим геройством.

Требовалась как никогда согласованная тактика. Но «эмиры» придерживались всё менее ясных позиций, Кадиев начал замечать это еще с лета. С одной стороны, требовали более тесных контактов, с другой – чего-то выжидали, тянули кота за хвост. На взаимодействии они открыто настаивали только тогда, когда припекало их самих. И вот в разгар зимы именно они стали взахлеб агитировать за активное координирование операций и каждодневный обмен информацией. По их мнению, создание общей цепи сил поддержки могло быть единственной гарантией боеспособности на зимне-весенний период. Чем объяснялась столь резкая перемена в настроениях? Истинные намерения «эмиров» оставались для Лечи загадкой.