Крыласов Александр - Рыбьи души

– Антошка, а ведь ты, мой родной сынишка.

– Что-о?!

– Ты, Антоха, мой сынулька. А я твой папка.

– Недоказуемо, – Мокряков посмотрел на родителя без тени сыновней любви и благодарности.

– Как недоказуемо? – расстроился Волобуев. – Я твой биологический отец и если бы не мои гены, торчал бы ты, как репа, где-нибудь в курьерах, а не служил белым воротничком в мощном холдинге.

– Мужик, я не знаю, из какого сумасшедшего дома ты сбежал, но тебе пора возвращаться обратно, – скривился мелкий служащий.

Этот бесцветный клерк не спешил вестись на Сёмину легенду, а в туалет хотелось всё нестерпимей, и Волобуев отпустил поводья.

– Ладно, так и быть. Расскажу тебе всю правду. В 1987 году проводился особо секретный эксперимент в недрах КГБ, и я был одним из подопытных кроликов. С помощью компостных препаратов наш мозг обрабатывали клеточными пестицидами.

«Во, я завернул», – подивился сам на себя Максимыч, искоса поглядывая на недоверчивого отпрыска и продолжая нагнетать.

– В три месяца мы уже умели говорить и ходить. В три года – щебетали на двадцати языках и умели выживать в тайге и пустыне. В пять – могли собрать и разобрать мотор подводной лодки и вертолёта с закрытыми глазами.

– Офиге-е-е-еть, – загоготал Антоха, – скажи, «бать», а рукопашному бою вас обучали?

– А как же. О-о-о-о, – закатил глаза Волобуев, собираясь поведать сыну о своём черном поясе по каратэ и пятому дану по джиу-джитсу.

– Это здорово, – ощерился сынуля, не дав распуститься бутону Сёминой фантазии, – сейчас тебе эти навыки очен-н-но пригодятся. С минуты на минуту сюда прибудут три молчаливых охранника двухметрового роста. Посмотрим, как ты с ними разберёшься.

Волобуев сбился с мысли. Махаться на кулаках с тремя буйволами не входило в его планы.

– Погоди, – занервничал он, – я не рассказал тебе самого главного.

– Что ты можешь ребром ладони перерубать гвозди или висеть на мускулах шеи, подвешенный на сук берёзы?

– Нет, – покачал головой Максимыч, судорожно придумывая, как выпутаться из сложившейся ситуации, – самое интересное заключается в том, что…

– Ну, в чём, в чём? Не тяни, самозванец красноголовый, выдумывай быстрей.

– Самое интересное заключается в том, – осенило Волобуева, – что эти клеточные пестициды имели побочное действие. До двадцати семи лет мы были неуязвимые супермены, а после превратились в старых развалин. Клеточные пестициды значительно ускорили наше развитие, но они же истощили энергетические ресурсы организма. Как любой допинг, они не привносили энергию извне, а черпали её из нашего растущего организма и к двадцати семи годам всю израсходовали. Ребята из нашей команды стали дохнуть как мухи по осени, один я смог выжить, потому что нашёл противоядие. Выжить-то я выжил, но стал обыкновенным человеком, обывателем и неудачником.

– Сейчас запл ачу, – заржал Антон, – ну и здоров ты, дед, заливать.

– Дурак. Пойми же, наконец, ты тоже из этого помёта. До двадцати семи лет ты был вундеркиндом и суперменом, а сейчас или умрёшь в одночасье или превратишься в такого же лузера как я. А начинается всё с выпадения волос на лбу и темени. Резко ухудшается кровообращение головного мозга, и сверхчеловек мгновенно превращается в умственно отсталого или вообще умирает.

Мокряков невольно посмотрел в зеркало на свои залысины.

– Потом начинает болеть горло, – зловеще прокаркал Максимыч, – его невозможно вылечить никакими таблетками и уколами. Только я знаю действенный способ спасения.

Клерк сделал глотательное движение, сморщился от боли и испуганно потрогал миндалины.

– И самое главное – совершенно не хочется работать!.. Лень будет прогрессировать, прогрессировать и закончится такой апатией, что ты будешь умирать с голоду, но не найдёшь в себе сил протянуть руку за бутербродом.

– Ну, не зна-а-а-аю, что и думать, – растерянно протянул Антон.

– Когда созреешь, сынок, позвони. Вопрос касается твоей жизни, а не моей, – Волобуев небрежно швырнул на стол свою курьерскую визитку с мобильным телефоном и, расправив плечи, гордо удалился.

«Вот так нужно уходить», – похвалил он себя за чувство собственного достоинства. Когда озадаченный сынулька скрылся из вида, Максимыч, сверкая пятками, драпанул в мужской туалет.

Самооценка Волобуева стала расти не по дням, а по часам. Он сделал строгое замечание соседке по квартире, чтобы та перестала варить щи, мол, от его вещей несёт кислятиной. Попрекнул хозяйку за никудышный вид из окна и нестерильный унитаз. Высказал начальнику в глаза своё недовольство ничтожной зарплатой и отсутствием дальнейших перспектив. Люди, от которых зависела вся его жизнь и судьба, надулись и затаили обиду, но Семён Максимович ничего не замечал. Он готовился к судьбоносной встрече с шестым сыном – топ-менеджером крупного частного банка. Чувство превосходства настолько сильно било через край из Волобуева, что его сразу повели к топ-менеджеру. Из динамиков по всему зданию банка растекался завораживающий женский голос, призывая нести и класть деньги на его счета.

– Даже если средства вклада потребуются вам досрочно в полном объёме, вы не потеряете всех процентов, на которые рассчитывали.

– А так ли это? – рассмеялся Волобуев, который любил пререкаться с телевизором и радио.

– По окончании срока вклада вам не потребуется посещать отделение банка – ваш вклад будет автоматически пролонгирован на первоначальный срок по ставке, действующей по данному вкладу на момент пролонгации, – лезла в уши приторная машина.

– Твоими устами да водку пить, – сострил Семён Максимович.

– В зависимости от предпочтений можно оформить дебетовую или кредитную, классическую или золотую карту. Каждый раз, расплачиваясь этой картой, вы воплощаете свою мечту в реальность. Наш банк перечисляет деньги за счёт своих доходов, так что вам не нужно ни о чём беспокоиться.

– А я и так ни о чём не беспокоюсь, – заржал Волобуев.

– Количество пролонгаций не ограничено, – настаивала запись.

– А мне-то что? – по-прежнему упирался Максимыч, но тут увидел шестого сына.

Гнусарёв был стройным, симпатичным и лощёным, как комсомольский работник восьмидесятых годов или нынешний молодой дипломат, метящий на ПМЖ в Брюссель. В его льдистых голубых глазах замёрзли немые вопросы: «Как? Не может быть? Почему я ещё до сих пор с вами? Когда же это всё кончится»?

– Здравствуйте, – улыбнулся он вымученной улыбкой.

– Здравствуйте, Роман. Спешу вам сообщить, что я ваш родной отец, а вы соответственно мой сын.

– И как я должен на это реагировать? – Гнусарёв с тоской посмотрел на очередного попрошайку кредита или ипотеки.