Татьяна Шарпарь - Anamnesis vitae. Двадцать дней и вся жизнь

Алексей волновался. Начала побаливать рука, и он с ужасом думал, что же такое плохое еще может случиться. Второе мая было праздничным днем. У всего населения выходной день, только не у Алексея с ребятами, хотя каждый из них мог бы провести этот день гораздо приятнее, чем приходится. Сережа Пестров, например, давно семейный человек. Его дочке уже пять лет, но видит она своего папулю нечасто. Сережина жена – человек терпеливый. Она умеет как-то устраивать так, что все свободное время муж обласкан, накормлен и чувствует себя главой семьи. Хотя все в отделе знают, что главный человек в этом семействе – теща – Зинаида Николаевна, женщина дородная, властная, с громовым голосом. Зятя она обожает, как и всех его сослуживцев. Почти на каждый праздник посылает «мальчишкам» пироги собственного изготовления размером с колесо и домашние соления. А жена у Сережи тоненькая, стройная, маленькая, как подросток. На свадьбе молодой муж носил ее на руках, говорил, что ему так проще ее перемещать, а то он делает один шаг, а она – три. Алексей им не завидует, нет, радуется, что все у них так хорошо получилась.

Саша Мальцев тоже женат, только бездетный. То ли не хочет его жена иметь детей, то ли, может быть, болеет. Саша, в отличие от Сергея, частенько приходит на работу голодным. Видимо, дома не все хорошо. Алексей никогда не спрашивает, а Саша делиться своими неприятностями с товарищами не спешит. Когда звонит его жена, он всегда выходит из кабинета, а если выйти невозможно, то перезванивает потом сам.

Вадим Игнатьев живет с родителями. Он милиционер по призванию. Когда его направили в отдел, Алексей был не в восторге. На этой работе нужны, как он считал, сильные, волевые, способные быстро принимать решения, спортивные и тренированные молодые люди, полностью отдающиеся работе и не думающие о своем внешнем виде. Вадим пришел в отдел в отглаженном костюме, белой рубашке с нарядным галстуком, в начищенных туфлях. Эти туфли тогда потрясли Алексея до глубины души. Он понимал, что парень нарядился для первого дня работы, чтобы произвести благоприятное впечатление, но чтобы туфли так сияли, он должен был начищать их не меньше получаса. Алексей на такие мелочи времени не тратил. Туфли у него были чисты ровно настолько, чтобы не казаться грязными. Ничего, парень прижился, туфли по-прежнему чистил, галстуки менял, одеколоном брызгался, но от этого его деловые качества не ухудшались. Полковник Сухомлин всегда ставит его в пример, когда говорит о внешнем виде. Вадиму поручают аналитическую работу, требующую кропотливости и вдумчивости. Он находит в материалах те зацепки, которых никто не замечает. Да и работе отдается полностью. У него, кажется, даже и девушки-то нет по причине отсутствия свободного времени.

А Миша Некрасов работать только начал, еще неловок в общении со старшими по званию, краснеет, но Алексею очень нравится. Миша напоминает ему его самого, когда он только пришел в отдел. Выйдет из него толк, выйдет. Он не прячется за спины товарищей, поручения выполняет ответственно, свои заслуги не выпячивает, ведет себя как мужчина. Все будет у него хорошо.

Вот только бы сегодня ничего не случилось в театре. Почему-то он очень опасался театра, самого действа, когда все глаза устремлены на сцену. Именно в это время удобно незаметно уйти после убийства, скрыться, спрятавшись за кулисами. Ведь там столько народу ходит: артисты, кордебалет, хор, всякие служащие. И все или в гриме, или в форме. Форма вообще обезличивает. Как лучше всего спрятаться, скажем, в больнице? Правильно, надеть халат и маску, взять в руки какой-то предмет медицинского назначения – и добро пожаловать в наш дружный коллектив. То же самое с преступниками, маскирующимися под работников коммунальных служб. Нужно, чтобы был чемоданчик с инструментами. А удостоверений у слесарей-сантехников никто не спрашивает.

Алексей думал, а ребята по очереди докладывали. Сделать успели немного, но кое-что все-таки успели. Оказывается, такси к подъезду убитых Горчаковых чаще всего приходили, на самом деле, из службы «Таксисервис», которая базировалась в основном на территории бывшего седьмого таксопарка. Вадим Игнатьев в этот таксопарк пока не совался, но обратился к смежникам. В ДПС, или как эту службу по старинке называли, ГАИ, у него служил друг, который подсказал, как можно в этот парк наведаться, не привлекая особого внимания. Он выдал ему несколько бланков расследования заявлений граждан по случаям, связанным с транспортными средствами. Ну например, идет себе женщина по тротуару, а ее обливает грязной водой из лужи следующее мимо на полном ходу транспортное средство. А женщина зорким глазом видит номерной знак, записывает его для памяти в специальную книжечку и, придя домой, сообщает об этом инциденте в службу ДПС по телефону. Для верности пишет заявление, отправляет его письмом и ждет ответа как соловей лета. Вот такое «заявление» пойдут расследовать Вадим Игнатьев с другом. Понятно, что в заявлении будут фигурировать те номера машин, которые чаще мелькают в сделанной добровольными помощниками покойного Фомина таблице. А дальше уже – дело техники. Водители все расскажут: куда ездили, зачем и с кем. Таксисты помнят, когда и куда ездили. У них память особенная. Они помнят адреса, время и некоторых пассажиров. Всех не запоминают, только тех, которые чем-то удивляют: или чаевых много дал, или не дал вовсе, или рассказывал о чем-то интересном, или молчал как сыч. Так что таксисты – кладезь информации, только надо уметь ее вытащить. Тем более, вытаскивать информацию в милиции умеют.

Что еще он успеет сделать до вечера? Да, надо позвонить Ивану Горчакову. Где тут у нас его номер? А вот он, этот номерочек, сейчас мы… Странно, городской телефон молчит. Ведь он приказал Ивану никуда без охраны не выходить. Ну-ка, мобильный. Послышалось сообщение на английском языке, означающее, видимо, что телефон абонента недоступен. Еще не легче. Алексей набрал внутренний номер и вызвал Мишу Некрасова.

– Миша, поедем к Горчакову на квартиру, возьми оружие.

– Ребят предупреждать? – Да, и быстро.

Алексей закрыл кабинет, пошевелил рукой, пристраивая поудобнее наплечную кобуру, и быстрым шагом вышел из отделения. Миша стоял около его машины. Алексей пристроил на крышу «мигалку», и они поехали. Что случилось, почему он не отвечает? Не дома? Тогда почему сотовый недоступен? Дома? Тогда почему трубку не берет? Что случилось? Да еще рука болит! Ой, не дай Бог!

Бегом они влетели на седьмой этаж. Квартира закрыта, на лестничной площадке все спокойно, это радует. Звонок выдал какую-то приятную мелодию, дверь сразу отворилась. На пороге никого не было. Вот так, никого. Проходите, люди добрые, а там мы вас и сцапаем. Миша собирался уже шагнуть, но Алексей отодвинул его рукой, шагнул вперед и сказал: