Татьяна Шарпарь - Anamnesis vitae. Двадцать дней и вся жизнь

Мысли Натальи были прерваны звонком охранника, который предупреждал, что к ней поднимается парикмахер.

Иван ждал Лидку. Они договорились встретиться в два часа, но было уже четверть третьего, а она все не шла. После того, как Алексей увел мнимого телефониста, Иван быстро навел в коридоре порядок, напоил своего телохранителя кофе и стал ждать. Он, как обычно, привез подарки: Лидке – косметику, кожаную курточку и сумку к ней, а ее маме – целый пакет лекарств. Лидкину маму он не любил почему-то, но помнил, что она шила для его мамы платья, то есть прикасалась к ней, была с ней связана, и поэтому считал своим долгом помогать, чем мог. Вот лекарства привозил из Германии. Там пока подделок не было. Телефонист из милиции нашел обрезанный в подъезде телефонный провод и быстро устранил неполадку. Телефон бодро звякнул и тут же зазвонил. Лидка, подумал Иван, снял трубку и услышал голос Алексея.

– Пришла к тебе твоя подружка? – Нет еще.

– А ты с ней можешь связаться и перенести встречу?

– Я номер ее сотового наизусть не помню, надо в мобильнике смотреть, а его нет.

– Черт! А домашний помнишь? С кем она проживает?

– Проживает, как ты изволишь выражаться, она с матерью, но и домашний я тоже не помню.

– Тогда слушай сюда. Дверь не открываешь, сидишь смирно.

– Ты это серьезно? – Иван удивился так, что на самом деле сел.

– Серьезнее быть не может.

– Хорошо. А если я найду номер телефона, что сказать?

– Это ты сам придумай. В Воронеж срочно уезжаешь.

– Какой Воронеж?

– Ну ты и дебил. Если не в Воронеж, то Пензу. Придумай что-нибудь!

– А если встречу переносить, то на завтра? – Нет, я тебе потом скажу.

И Алексей отключился. Что же такое получается? Все-таки Лидка? Это она, что ли, мужика с нетелефонным проводом подсылала, чтобы его убить? Зачем? Что он ей плохого сделал? Срочно надо искать номер телефона. Иван зашел в мамину комнату. Здесь все оставалось так же, как при маме. Потом он зайдет сюда еще, а пока открыл ключиком в виде нательного креста, который всегда висел у него на шее, мамину шкатулку. На самом верху лежала записная книжечка. Иван открыл ее на букве П – портниха. Бисерным маминым почерком было написано: портниха Мария Геннадьевна, дочка Лида. Далее шли две даты, видимо, дни рождения. Мама всегда так делала – записывала дни рождения знакомых людей, чтобы не забыть их поздравить. В конце года она покупала ежедневник на будущий год и аккуратно отмечала в соответствующих числах дни рождения и памятные даты.

А в нижней строчке книжки был домашний адрес и номер телефона. Судя по почтовому индексу, портниха жила на Юго-Западе. Иван подумал, что мама, должно быть, всегда оплачивала ей такси.

Трубку долго не брали, наконец раздался негромкий голос Марии Геннадьевны:

– Слушаю!

– Мария Геннадьевна, это Иван Горчаков, здравствуйте!

– Ванечка, здравствуйте, вы из Берлина? – Нет, я в Москве.

– В Москве? А где же Лида? С вами? Она мне ничего не говорила.

– Нет, Мария Геннадьевна, Лида не со мной. Я бы хотел спросить, у вас есть номер ее сотового телефона?

– Да, есть где-то, сейчас я поищу.

Трубка брякнула, должно быть, Мария Геннадьевна положила ее на стол. Иван удивился: уже все имели радиотелефоны, трубки таскала обычно за собой. Неужели Лидка так бедствует, что не может сменить телефонный аппарат? Или ей наплевать на то, в каких условиях живет ее мать? А кстати, в каких она живет условиях? Иван ни разу не был в Лидкиной квартире. Вообще, что он о ней знал? Только то, что она – дочь Марии Геннадьевны. Ни фамилии, ни места работы, ни паспортных данных, на всякий случай! Ничего! Что за беспечность? Наконец трубка опять ожила:

– Ванечка, записывайте.

И Мария Геннадьевна, сбиваясь и путаясь, продиктовала ему двенадцать цифр номера. Иван, тоже медленно, повторил номер, поблагодарил женщину и с облегчением нажал отбой. Разговаривать было некогда. Быстро набрав номер Лидки, он с нетерпением постукивал костяшками пальцев по столу. Маму этот жест раздражал, она считала его признаком невоспитанности. Но сейчас было не до политесов.

– Але, кто это?

– Лида, привет! Извини, мы не сможем сегодня встретиться, я должен быть в другом месте.

– Да я уже близко, через минут тридцать буду.

Иван с облегчением вздохнул – ничего не надо было выдумывать.

– Я ждал тебя в четырнадцать часов, как мы договорились. Сейчас уже почти половина третьего. На четырнадцать сорок пять у меня назначена другая встреча. Я ухожу тотчас.

– Я тебе звонила раз пять, что опоздаю. Ты и правда не можешь меня подождать?

– Все, Лида, я даже разговаривать уже не могу. Я тебе позвоню.

– Блин, ты все испортил!

В ее голосе было столько досады, что он опять засомневался: может быть, не она? Конечно, не она. Да, Лидка была, что называется, не его круга. Но именно потому она не могла придумать многоходовую комбинацию, какой представлялось сейчас Ивану дело об убийстве его родственников. Тем более, эти «жучки»… Где она их могла взять? Если только она не резидент японской разведки. Хотя, может быть, и резидент. Кому первому пришла в голову идея оставлять квартиру на Лидкино попечение? Вот только не Ивану. Кажется, она ему позвонила и попросилась пожить месяца на два-три. Это было… Когда же это было? Года два или три тому назад. Странно, что он решился на это, ведь всегда дорожил своим личным пространством, берег его от посягательства, даже с той же Ландышкой предпочитал встречаться на даче. Как он мог допустить постороннего человека в квартиру своих родителей? Кажется, главным аргументом тогда была так поразившая воображение милиционера Алексея пальма. Он просто не мог оставить ее без ухода, ведь это было мамино любимое растение. Они покупали эту пальму с папой совсем маленьким росточком, тряслись над ним, поливали, опрыскивали, укрывали от солнца летом и ставили к батарее зимой, пересаживали, подкармливали, в общем, любили. Дай Бог, все закончится благополучно, он никогда больше никого не пустит на свою территорию. А пальму можно будет отвезти к Наталье Голицыной. А почему нет? Квартира у нее большая, красивая, места много. Вот в гостиной на первом этаже – самое для нее место. И навещать ее, пальму, конечно, будет можно. А нужна ей эта пальма и он сам с ней вместе? Ведь рассказывала ему тетушка про девушку, которая осталась одна с ребенком, а он не слушал. И не то что намекала, а прямо говорила, что эта девушка для него – пара, а Ландыш – не пара. Откуда она узнала про Ландыш, он не догадывался. Но откуда-то узнала. Вообще, столько событий прошло за это время! Он приехал в Москву позавчера. Почти сразу встретил Наталью в Смоленском гастрономе и не узнал. Через пять минут потерял! Утром следующего дня ее нашел и сразу наткнулся на труп. Вечером обнаружил в собственной квартире отравленное вино, а приехавшая опергруппа вытащила из разных мест его жилища восемь «жучков». В его личном пространстве поселилась охрана. А сегодня его приходили, похоже, убить. Почему? Надо включать мозги! Он это умел делать. Да, еще ведь была встреча с Ландыш, вернее, две: одна – у нее дома, другая – у него. От этих свиданий остался отвратительный осадок, этакий гадкий привкус. Видеть Ландыш не хотелось. Но сегодня он пойдет с ней в Большой театр по двум причинам: вопервых, потому что хотелось встретиться с Натальей, а во-вторых, вспомнить ее сестру – Ольгу. Он ее знал, но мало. Тетушка все время пыталась его с ней познакомить. Однажды они даже сидели рядом за столом на дядином дне рождения, но ничего не вышло. У него не было настроения знакомиться «по наводке», и она не проявила никакого интереса. Когда он узнал, что она беременна, все как-то решилось само собой. Потом она погибла. Тетушка и дядя очень тосковали, стали заботиться о ее дочке и сестре. Кстати, Полина, кажется, дочь Ольги. Но почему-то она называет мамой Наталью, да еще активно ищет для себя папу. Он в этом убедился. Надо кого-нибудь спросить, как это случилось. А где ее настоящий отец? Или это очередной «погибший летчик»? Очередной «подлец, бросивший беременной доверившуюся ему девушку»? Но Ольга, судя по всему, не была наивной простушкой и могла за себя постоять. Что же случилось? Да, столько загадок сразу он еще никогда не решал. Действительно, надо включать мозги. Времени до театра осталось около трех часов. Надо съездить пообедать и одеваться. А до этого узнать, что там с его сотовым телефоном.