Петр Карцев - Кот олигарха. РОМАН

– Ожидания, – повторила Лена.

Он улыбнулся карикатурно, по-обезьяньи, широко растянув закрытый рот и наклонив голову. Эффект явно был нацелен на то, чтобы подчеркнуть ее недогадливость.

– Слушай, ну сама посуди, – задушевно попросил он. – Люди приходят ко мне, да? Им что, по-твоему, хочется меня видеть? Да их от меня тошнит. Как и меня от них, между прочим. Они приходят что-нибудь просить или что-нибудь продать. Это некомфортная ситуация. В чем заключается моя работа? Продать дороже либо купить дешевле. Условно говоря. Так?

Он вопросительно приподнял брови.

– Так, – сказала Лена.

– Ты мне собираешься в этом помочь?

– Как я могу вам помочь? – упрямо спросила она.

Он вздохнул, поднялся из кресла и прошелся позади просторного стола взад-вперед, словно бы планируя остаток выступления.

– Иногда людям приходится подолгу меня ждать, – продолжил он, снова поворачиваясь к Лене. – Ты думаешь, это идет бизнесу на пользу?

– Нет, наверное, – допустила она.

– Ну и на что, по-твоему, они должны смотреть там в приемной, пока меня ждут?

– На что? – спросила Лена.

Он снова качнул головой, с досады цокнул языком и выразительно поводил ребром ладони по своей ноге, как если бы демонстрировал портному, какой длины шорты ему нужны. Шорты получались очень короткие.

– От тебя же не убудет? – поинтересовался он.

– Вы хотите сказать, что мне нужно носить юбки? – уточнила Лена.

– Пф! – сказал он и взмахнул рукой. – Наконец-то!

– Но… – сказала Лена.

– Ну что еще? – удивился он.

– Но меня же не для этого взяли на работу?

– Ммм, – сказал Новощекин, сложил у груди ладони, словно моля о терпении, и сделал еще одно задумчивое дефиле.

У него на столе зазвонил телефон. Новощекин его проигнорировал, и после трех звонков с легким щелчком включился автоответчик.

– Леночка, – сказал он наконец и помедлил, глядя на нее, словно проверяя, как она воспримет такое обращение. – Ты же умница. Зачем себя так низко ценить? Конечно, тебя взяли не для этого. У тебя… – он махнул рукой в сторону монитора, – первоклассный диплом… я в этом всем не разбираюсь, но отделу кадров полностью доверяю в этом вопросе… и ты нас всех еще поразишь своими талантами и сделаешь головокружительную карьеру, и через пару лет я буду прибегать к тебе на прием и лебезить, и… и сосать валидол, пока ты мне устраиваешь выволочку. Да? Мы это оба прекрасно знаем. Но пока… пока… поверь мне… это не самая обременительная вещь на свете… юбочка… короткая… красивые чулочки… ну все, все… ты поняла… иди, ради бога.

И он с детской улыбкой замахал на нее рукой, показывая, что, хотя и утомлен разговором, все же доволен результатом.

Лена вышла в приемную и остановилась в легком остолбенении, прижавшись спиной к двери.

Аня внимательно всмотрелась в ее лицо.

– Брюки верботен, – зачарованно шепнула она, демонстрируя и неожиданную проницательность, и лингвистическую разносторонность.

Лена кивнула.

Аня вышла из-за стола, взяла ее за руку, подвела к бордовому дивану и села, увлекая Лену за собой вниз.

– Видишь? – спросила она и для верности указала пальцем.

Лена видела. Ее стол, стоявший точно напротив, был сконструирован из металла и дерева таким образом, что не имел под столешницей никакой вертикальной загораживающей панели, и сидящий на низком диване, таким образом, вольно или невольно получал заманчивую полноту обзора.

– У Эдгара Петровича есть теория, – сказала Аня.

– Я уже догадалась.

– До тебя тут сидела Мистериозова. Иногда посетители уже выходили от Эдгара Петровича и просили еще кофе.

– Что с ней случилось? – спросила Лена.

Аня прикрыла рот рукой и выдохнула:

– Замужем. За директором горно-обогатительного комбината.

– Пил много кофе, наверное, – предположила Лена.

Аня кивнула.

В дверь постучали, и вошел первый посетитель. Он переваливался из стороны в сторону на коротких толстых ногах и с трудом нес перед собой монументальных размеров живот, который Лена и Аня не смогли бы вдвоем обхватить руками (если бы по какой-то невероятной причине у них появилось такое намерение). По лицу посетителя крупными желтоватыми каплями катился пот. Поверх его черной рясы золотился наперсный крест.

– Воды, – хрипло выдохнул он.

Девушки вспорхнули с дивана, и он тут же повалился на освобожденное ими место, приминая диван еще ниже к полу.

Аня щелкнула кнопкой интеркома.

– Эдгар Петрович, – сказала она, – к вам отец Дональбайн.

Когда посетитель прошел в кабинет, Лена спросила:

– Зачем к нему ходит священник?

– Эдгар Петрович исповедуется, – объяснила Аня. – Каждый понедельник.

– А почему не в церкви?

– У него экклезиофобия.

По ее манере можно было подумать, что она произносит это слово каждый день.

Лена нашла во внутреннем телефонном справочнике сисадмина, фамилия которого оказалась Боллинг, и передала ему поручения Новощекина.

– Зайду в течение дня, – вальяжно пообещал он.

До обеда Лена в основном бездельничала. Ближе к двум часам она задала Ане вопрос про столовую.

– На втором этаже, – сказала Аня. – Но, во-первых, нам с тобой нельзя уходить одновременно. Во-вторых, я в столовой не обедаю.

– Почему? – спросила Лена.

– Меня там Уткина подстерегает, – объяснила Аня.

Лена немного помолчала, потом осторожно вернулась к теме:

– Но она же… не может ничего тебе сделать… в столовой?

Аня высунулась из-за монитора.

– Она подсаживается ко мне… и…

– Что? – испуганно спросила Лена.

– Начинает меня кормить, – стыдливо прошептала Аня и спряталась обратно.

Через полчаса Лена не выдержала и попросила печенья. У Ани лежала на столе почти полная пачка «Юбилейного», на бумажном отвороте которой ютился обглоданный треугольник – насколько Лена могла его идентифицировать, тот же самый, который Аня грызла утром. Лена взяла одно печенье и сразу поперхнулась сухой крошкой.

Еще через час пришел Боллинг. У него были очки в металлической оправе и короткая, но густая и солидная бородка. Пока он возился с ее компьютером, Лена села на диван.

– Ты вечером что делаешь? – спросил он через минуту, глядя в монитор.

Лена перебирала в уме свои юбки, оценивая сравнительную степень нравственного компромисса, сопряженную с каждой.

– Ммм? – вопросительно протянул Боллинг. – Вечером?

Без посредничества телефона его голос звучал еще вальяжнее, приобретая местами даже нотки кошачьего урчания.

– Я? – испуганно встрепенулась Лена.

– М-ну дааа. Я знаю, что эта делает.

Он не пошевелился, но было понятно, что он подразумевает Аню.

– Вечером, – лихорадочно повторила Лена. – Мне нужно в магазин. Да, в магазин, – твердо повторила она.