Петр Карцев - Кот олигарха. РОМАН

Дверь открылась легко, но оказалась массивной и звукоизолированной, потому что из-за нее сразу ударил в уши резкий звук телевизора, до этого неслышного. Большую часть кабинета занимал стол на десять мест из полированного и, без сомнения, дорогого дерева. Плоская плазменная панель стояла у ближайшей к Лене стены. Из нее звучали спортивные новости, перемежавшиеся ключевыми фрагментами матчей, вместе с криками трибун и свистками арбитров. Хаотический эффект сегодняшнего утра усилился.

В противоположном конце комнаты перпендикулярно длинному столу для переговоров располагался письменный стол, стилизованный под антикварную древность. Лена не могла бы определить подразумевавшуюся эпоху, но интуитивно заметила безвкусность подделки и ее отдельную абсурдность в этом рабочем кабинете с крашеными стенами и металлическими рамами окон. По стенам, впрочем, кое-где висели картины, которыми декоратор попытался усилить эффект старины. В попытке сквозила безнадежность отчаяния.

За письменным столом сидел человек солидного возраста, но с гладким младенческим лицом, округленным от хорошего питания и почти сияющим от косметического ухода. Быстрый взгляд перебежал от телевизора к Лене, тут же спрятался в мониторе компьютера и снова вернулся. Глаза были светлые, мягкие, улыбчивые и почти сверхъестественно лживые. Лене показалось невероятным, что кто-то мог доверить ответственную должность человеку с такой красноречивой внешностью. Конечно, у нее не было никаких оснований предполагать, что внешность отражала истинную природу ее начальника. Он вполне мог оказаться человеком кристальной чистоты и дотошной щепетильности.

Хозяин кабинета встал, обнаружив этим свой невысокий рост, и нижняя половина его лица дрогнула, расплываясь в улыбке. Возможно, как раз в ней заключался секрет его делового и жизненного успеха. Улыбка содержала одновременно открытую и мягкую симпатию к собеседнику, добродушную самоиронию и намек на то, что самые запутанные и тернистые проблемы могут быть ко всеобщему удовлетворению разрешены при условиях гибкости и доброй воли – двух качеств, переполнявших ее обладателя.

– Эдгар Петрович Новощекин, – сказал он, протягивая Лене руку.

Она прошла весь кабинет, остановилась в углу, образованном двумя столами, и все равно была вынуждена немного наклониться вперед.

– Лена Найденова, – сказала она, не убежденная, но ободренная его улыбкой.

– Присаживайтесь, Лена, – сказал он настолько ласково, что совершенно корректная фраза приобрела оттенок почти развязной фамильярности.

Лена села в ближайшее кресло и раскрыла перед собой блокнот.

Новощекин посмотрел на блокнот как будто с некоторым удивлением и начал говорить. Говорил он складно и ловко, но суть его слов была какой-то разреженной и постоянно уплывающей в сторону, словно бы все время маячила на горизонте следующего предложения. Время от времени улыбка сходила с его лица, и тогда оно становилось пустым и бесстрастным, но он быстро спохватывался и опять пухлил щеки, отчего они походили на сдувающийся и надувающийся мячик, а глаза – на огоньки новогодней гирлянды, гаснущие и теплеющие снова.

Из инструктажа Лена вынесла очень мало. Должность Новощекина называлась «директор по инвестициям и развитию бизнеса». Во что и зачем он инвестировал, оставалось пока туманным. Работа его была изматывающе сложной и полной почти непреодолимых препятствий, одним из которых был враждебный политический климат, а другим – Анина нерасторопность и несообразительность.

– Между нами говоря, – объяснял он, – Анечка прекрасный человек.

В его изложении это обстоятельство выглядело немного постыдным и требовало сохранения в тайне.

– И прекрасно знает все, что от нее требуется, – продолжал Новощекин. – Но иногда она отлетает куда-то на седьмое небо… Да по правде говоря, она с него и не возвращается. Не подумайте ничего плохого. У меня первая мысль тоже была, что она обколотая.

У Лены не было в мыслях ничего подобного, но скорее от общей невинности. Теперь, когда Новощекин упомянул такую возможность, хоть и как не заслуживающую рассмотрения, Лене пришло в голову, что Анино поведение, действительно, заманчиво было бы истолковать в подобном ключе.

– Ну, я это все к чему? – риторически вопросил он. – Анечка – чудо-ребенок, но ей надо еще подучиться. Ее работа – это здрасьте-досвидания , поднести кофе… все такое. Скажи сисадмину, чтобы он поставил переадресацию ее почты на тебя. И пусть мой календарь расшарит. Никуда не торопись, у тебя есть неделька, чтобы в расслабленном режиме войти в курс дела.

Конечно, он мог бы перейти на «ты» в более вежливой манере, а не исподтишка. Лену, однако, смутило не это.

– Эдгар Петрович, – сказала она, – но чем конкретно я все-таки буду заниматься?

Он, не переставая улыбаться, слегка прищурил глаза, как если бы теперь Лену неожиданно застелила от него легкая дымка.

– Заниматься? – переспросил он. Затем он развел ладони и слегка пожал плечами. – Моим расписанием. Календарем. Организацией встреч. Координацией. – Он посмотрел на нее слегка вопросительно, словно предлагал ей дополнить этот список, если в нем чего-то не хватает.

– Но я думала… – растерянно пробормотала она.

Его улыбка неожиданно потеплела еще на несколько градусов, и он махнул рукой в Ленину сторону.

– Да расслабься, – весело и убедительно сказал он. – С чего ты хотела начать? Сразу рулить холдингом? Привыкнешь, пооботрешься, наберешься опыта… через полгодика найдем тебе что-нибудь более интересное. Ты же умная дев… девушка, это сразу видно. Ты вон, считай, уже сразу поднялась на ступеньку выше Анечки. А она со мной год.

Несмотря на сладкую лживость его манеры, и несмотря даже на то, что вместо девушки он чуть было не употребил другое слово, которое определенно бы Лену покоробило, его слова ее успокоили. Без всякого сомнения, им нельзя было отказать в здравом смысле. Скорее было бы странно, если бы ей, только что закончившей гуманитарный вуз, сразу доверили бы вести какие-то важные и ответственные дела, от которых зависели бы, например, финансовый результат и общий успех компании.

Когда Лена уже выходила из кабинета, он сказал:

– Да, вот еще что… прикрой дверь.

Лена послушно снова закрыла дверь и повернулась к нему. Новощекин выразительно смерил ее глазами.

– Отличная фигура, – оценил он. – Ты ее специально прячешь?

Лена открыла рот и только после этого поняла, что у нее пока нет ответа.

Она издала звук, каким заполняет паузы плохой оратор, и снова закрыла рот.

– Нет, ты ничего не подумай, – заверил ее Новощекин. – Мне твои ноги не нужны. Но ты все-таки сидишь в приемной. Ты же понимаешь, что есть определенные ожидания.