Петр Карцев - Кот олигарха. РОМАН

Лена кивнула, затем почувствовала неадекватность своей реакции и кивнула еще несколько раз с убывающей амплитудой. Ей показалось, что Ибисов ожидает большего интереса к книге, и она неуверенно потянула руку, но тот, слегка вздрогнув, быстро убрал арканную монографию под стол и заерзал, пытаясь втиснуть ее обратно в довольно туго набитую сумку. Лена склонилась над своим лимонадом.

– Современный российский бизнес, – сказал он, – находится примерно в том же положении, что орден тамплиеров накануне ликвидации. Но пусть вас это не отпугивает.

– У меня очень мало опыта, – сказала Лена в стакан.

Ибисов справился с застежками сумки и, нахмурившись, посмотрел на Лену.

– Насколько мало? – спросил он.

– Совсем нет, – с облегчением сказала она. – Я никогда нигде не работала. Только в школе на практике. Я только что окончила университет.

Ибисов многозначительно поднял брови и облизал губы. Лена робко улыбнулась. Он продолжал энергично работать языком и бровями. Еще через несколько мгновений он показал на рот пальцем. Лена вспыхнула и слизнула с верхней губы манговую кашицу. Ибисов удовлетворенно откинулся на спинку стула с видом полного облегчения.

– Это прекрасно, – сказал он.

– Что прекрасно? – встревоженно спросила она.

– Что у вас нет опыта, – гладко пояснил он. – Человеку с опытом приходится долго приспосабливаться на новом месте, притираться к непривычным требованиям, к обстановке. Иногда он пытается приспособить все под себя. Не может отрешиться от старых привычек. Это значит, что мы допустили ошибку, и с ним придется расстаться.

Ибисов еще раз с осторожностью пригубил кофе и постучал пальцем по монитору ноутбука.

– Человек без опыта, – продолжал он, – напротив, не имеет ни ожиданий, ни амбиций. Мы сами сделаем из него того сотрудника, который нам нужен.

Лена в легком смятении вспомнила девушку на балконе, смотревшую из-под руки вдаль. Она производила впечатление человека, не имевшего приземленных занятий и необходимости заботиться о завтрашнем дне. Лена сделала вид, что ей стало неудобно сидеть, заерзала, заскребла ножками стула и обернулась не вполне украдкой назад. Балкон теперь пустовал – только развевалась белая занавеска, выхваченная ветром через открытую дверь.

– Но, может быть… – начала Лена в ответ на последние слова Ибисова. – Может быть, кто-то другой… – Она запнулась под его внимательным взглядом. – Я не знаю толком, кто вам нужен. Описание вакансии было очень…

Ибисов слегка наклонился вперед и заговорщически сказал:

– У нас много вакансий. Разных. Вы не представляете, насколько разных.

Его глаза держали ее взгляд, словно он решил вдруг проверить на ней свои способности к гипнозу.

Лена нервно хихикнула.

– Я даже не знаю, как называется ваша организация.

– Организация? – повторил Ибисов, словно пробуя слово на вкус. – «Интербест».

– Что это? – спросила Лена. – Чем она занимается?

– Вы не слышали об «Интербесте»?

Она слегка пожала плечами.

Он немного подумал.

– Интер , – сказал он, – подразумевает международный и глобальный охват деятельности.

Он перевел взгляд в ноутбук и поводил глазами по экрану.

– Вам, как филологу, – добавил он, – это должно быть понятно.

– Мне понятно, – подтвердила Лена. – А бест подразумевает лучшее из лучших.

– Вот именно, – с укоризной сказал Ибисов.

– Но лучшее в чем?

Он поводил подбородком из стороны в сторону.

– Почему бы вам не выяснить это самой?

– Я чувствую себя кроликом, – заметила Лена, – которого сейчас задушат.

– Это нормально, – объяснил Ибисов. – Ваша жизнь стоит на перепутье. Всем бывает страшно в такие моменты.

– Когда кролик встречает удава, – возразила она, – это не перепутье. Это конец пути.

То ли августовская жара, то ли литр холодного лимонада будто в самом деле сдавливали ей грудь. Она выпрямилась и со свистом втянула в себя горячий воздух.

– Удав никого не душит, – предостерегающим тоном заметил Ибисов. – Удав сдавливает.

– Какая разница? – спросила Лена.

– Если откачать из этого сада весь воздух, – сказал он вкрадчиво, словно подразумевая, что вполне на это способен, – мы с вами умрем от удушья. Если уронить на нас огромный бетонный блок… это будет аналогично смерти кролика. Большой удав прилагает давление почти в два килограмма на квадратный сантиметр тела. Или двадцать тонн на метр. Что, по-вашему, происходит с кроликом?

– Не надо, – попросила Лена.

– Артериальное давление падает почти до нуля, – бегло обрисовал Ибисов. – Венозное давление растет. Прекращается циркуляция крови и наступает остановка сердца. Это совсем другая клиническая картина, чем при удушье.

Лена почувствовала легкую дурноту; и только теперь поняла, что тень от широкой густолистой ветки за время их разговора сдвинулась и солнце со всей дури печет ей затылок.

Поспешно передвинув стул, она спросила:

– Вы врач?

– Биолог, – поправил он. – Знаете, что удушает?

– Что? – спросила она без энтузиазма.

– Материнская грудь.

Лена слабо фыркнула.

– Зря смеетесь, – укорил ее Ибисов. – Бафомет тамплиеров, между прочим, тоже был андрогином с женскими… признаками.

– Я не смеюсь, – возразила Лена.

Ибисов наклонил голову, оскалил зубы и постучал ногтем указательного пальца по резцу.

– Патернализм, – сказал он.

– Хм, – сказала Лена после паузы, когда стало очевидно, что он ждет от нее комментария.

– Роль отцовского начала в порождении новой жизни традиционно преуменьшается, – заметил Ибисов.

– Ну, вам, как биологу… – неуверенно начала Лена.

– Монотеизм впервые возник как патерналистский ответ хтоническому хаосу, – не дослушав ее, продолжал собеседник. – Христианство не справилось с поставленной задачей, изначально сделав слишком много уступок пантеизму. Ислам, с другой стороны…

– Это очень странное собеседование, – прервала его Лена с тревогой в голосе.

Ибисов опять по-птичьи наклонил голову.

– Все странно, что вне нас, – сказал он. – Разве это не то, чего вы искали?

– Я искала работу… – неуверенно пробормотала Лена.

– Нет-нет! – поспешно и с некоторой даже тревогой прервал Ибисов, решительно мотая головой. – Это работа искала вас. Красный диплом филфака! Представляю, с какой гордостью ваш папа фотографировал вас на вручении… где вы были наверняка даже красивее, чем сегодня…

И он обвел Лену красноречивым взглядом, немного наклонившись в сторону, чтобы включить в охват ту часть ее фигуры, которая была заслонена от него крышкой стола.

– Мой папа умер, очень давно, – поправила она его. – Поэтому меня с гордостью фотографировала мама, которая до этого три дня брала уроки фотографии у одиннадцатилетнего соседа.