Петр Карцев - Кот олигарха. РОМАН

– Можете не сомневаться, что папа бы вами тоже гордился, – не смутился Ибисов. – Красный диплом…

– Оставьте уже мой красный диплом, – попросила Лена. – Некоторые, наоборот, считают, что литература очень далека от реальной жизни.

– Литература далека от жизни! – изумленно воскликнул Ибисов, словно никогда в жизни не слышал более глупого утверждения. – Литература и жизнь представляют собой на одной медали две стороны, каждая из которых аверс и каждая – реверс. Вообще, я нахожу, что самый успешный подход к любой деятельности всегда синтезирует несовместимое. Проходит через неожиданную призму… через призму странного, если хотите. Вот, к примеру, почему, по-вашему, я, биолог, занимаюсь подбором кадров?

Он выжидательно посмотрел на нее.

Лена виновато приподняла брови.

– Из-за денег? – спросила она.

Все оттенки какого-либо выражения куда-то просыпались из его взгляда, и он немного помолчал с опустевшими глазами.

– Жизнь испытывает биологическую потребность в странном, – понизив голос, сообщил он ей. – Это как пища для роста. То же, что мутация для эволюции. Без странного ваше сознание замкнется в самом себе и… – Он сделал плавный жест рукой, показывая, что ничего хорошего в этом случае ждать не стоит.

– Я думала, вы будете задавать мне какие-нибудь вопросы, – сказала Лена.

– Разумеется, – тут же согласился он. – Какой вопрос вы задали бы себе на моем месте?

Лена тут же пришла в замешательство. Возможно, это как раз и была его профессиональная хитрость.

– Ну, что-нибудь про мои интересы, – растерянно пробормотала она.

– Какие у вас интересы? – с готовностью отбил он мяч.

– Когда вы так спрашиваете… – протянула она.

– Кино, книги? – спросил Ибисов.

– Само собой, – поспешно откликнулась Лена.

– Путешествия, спорт? – продолжал он.

– Вы имеете в виду, что я ничем не отличаюсь от других, – вспыхнув, сказала она.

– А вы хотите отличаться? – вернулся он к вкрадчивости.

– Каждый человек уникален, – выпалила Лена, охваченная негодованием, и тут же устыдилась пошлой фразы, но было поздно.

Ибисов поставил локти на стол, молитвенно сложил ладони и подпер ими подбородок.

– В теории, – сказал он. – В теории. На самом деле, чем нас больше, тем больше каждый приближается к биологической норме. К среднему по виду. Наше поведение так же предсказуемо, как поведение каких-нибудь слонов… или бегемотов… Казалось бы, рост численности должен увеличивать амплитуду отклонений. Но нет. Происходит ровно наоборот.

– Ну, знаете, – сказала Лена, запуская руку в сумочку за кошельком, – если вам нужны слоны или бегемоты…

– Постойте, постойте, – поспешно призвал Ибисов, успокаивающе похлопывая ладонью горячий воздух над столиком. – Вы меня поняли с точностью до наоборот. Мне нужны, напротив… розовые фламинго… черные лебеди, так сказать…

Лена оставила руку с кошельком под столом, но не расправила нахмуренный лоб.

– Зачем? – спросила она.

– Эволюция, – объяснил он, заглядывая в свою чашку и взбалтывая в ней остатки кофе. – Вы забываете, что эволюция никогда не останавливается.

– Ничего я не забываю, – возразила Лена.

Он с загадочным видом наклонился вперед и помахал ладонью к себе. Лена слегка закатила глаза, но решила дать ему этот шанс и тоже наклонилась. Их лица почти встретились над крышкой его ноутбука.

– Сегодняшний вид, – шепотом сообщил он, – это завтрашний род.

– Угу, – сказала Лена, неубежденная.

Он поднял кулак с опущенным вниз указательным пальцем и покрутил им в воздухе, демонстрируя идею всеобъемлющего охвата.

– Гомо сапиенс , – продолжил он тем же доверительным тоном, – начинает делиться на новые виды.

Лена отстранилась и откинулась на спинку стула.

Ибисов тоже выпрямился и принял формальный вид.

– Я прошу вас, – в официальной манере произнес он, – сохранить эту информацию в тайне.

Лена облизала губы.

– От кого? – спросила она.

– Видите ли, – помедлив, ответил он немного снисходительно, – вам это может казаться бредом сумасшедшего, но на самом деле это передовой край биологической науки. А любое научное открытие… гораздо легче обратить во вред человечеству, чем на пользу.

– Но какая разница… – начала Лена.

– Вы слышали когда-нибудь про неандертальцев? – быстро спросил он.

Она кивнула.

– Пффф, – сказал он и сделал в воздухе жест иллюзиониста, демонстрирующего фокус с исчезновением. – Куда, по-вашему, они делись? Мы их истребили.

– Мы? – с сомнением спросила Лена, не желая брать на себя ответственность.

– Человек разумный, – объяснил Ибисов. – Мы научились делать инструменты и использовать их как оружие, а неандертальцы в это время взаимодействовали с природой посредством магии. Все свидетельства магических способностей человека, от исторических до сказочных, связаны с магическим сознанием неандертальцев. Мы успели скреститься с ними прежде, чем их уничтожить.

– Вы имеете в виду, – спросила Лена, – что возникновение новых видов человека может привести к… конфликтам?

– К еще каким! – подтвердил Ибисов и обвел далеким взглядом сад, словно где-то перед его внутренним взором сейчас ломались копья и свистели стрелы.

За соседним столиком рассаживались новые посетители: молодая миниатюрная женщина с двумя детьми младшего школьного возраста. Дети деловито снимали рюкзаки, солидно обсуждая между собой варианты обеденного меню.

– Но почему… откуда берутся… эти новые виды? – попыталась Лена нащупать путь дальнейшей беседы.

– Урбанизация, перенаселение и технологии, – с готовностью ответил Ибисов. Он снова обвел глазами сад, но на этот раз взглядом приглашая Лену присоединиться к созерцанию. – Мы с вами еще имеем возможность перебегать от одного подобного оазиса к другому и за этой мнимой свободой скрываем от себя подлинное положение вещей.

Его умиленный взгляд остановился на сидевших к ним спиной детях, погруженных в изучение меню.

– Подлинное положение вещей? – переспросила Лена.

– Помните концентрационные лагеря? – рассеянно спросил Ибисов, не поворачиваясь.

– Ну, из кино, – неуверенно сказала Лена. – Про фашистов.

Ибисов покивал профилем.

– Ну, принцип знаете, – отстраненно заметил он. – Замените бараки на многоквартирные дома. Вагоны для скота на ежедневный час пик в метро или в уличных пробках. Газовые камеры на отравленную атмосферу мегаполиса. Рабский труд на офисную волынку. И вы поймете, что принципы концентрации и утилизации дешевой, но строптивой рабочей силы, придуманные нацистами и большевиками, с успехом применяются поныне. Только операционная система, если угодно, – он повернул лицо и сардонически усмехнулся, – в продвинутой версии приобрела бонусные опции.