Владислав Мирзоян - Vertuхайка ля мур. Дикий мёд домашней осы. Два сценария

– Да вроде нет, – удивился негр.

– А что она тогда гонит?

– На жалость давит, – подумав, предположил негр, – Ду-мает, я вспомню.

– Да, но она говорила о конституции .

– Нашей? – удивился негр.

– Нет, вашей, — огрызнулся белый.

Негр опять стал смотреть на него быком, но потом почему-то передумал, и снова на французском попёр на висящую Блон-до, – Я не буду тебя убивать … Я опушу тебе печень так, что ты потом на вопрос – на кого ты работаешь? – как милень-кая, будешь отвечать – на таблетки. Всю жизнь будешь так отвечать. И будет у тебя искусственная печень…

– Искусственная – бывает почка , – на французском по-правил белый.

– Да какая, *уй, разница! – на чистейшем русском заорал негр.

Блондо подняла окровавленное лицо:

– Я бы тебе сказала – на кого я работаю. Да наш Прези-дент, своим указом, номер сто один тире ноль три, запретил нам ругаться матом, афроматершинник. – и Блондо плюнула в белоснежного негра кровавой слюной.

– А это – расизм… – начал, было, белый, но заткнулся…

*

…пауза…

*

…негр наливается кровью…

*

– Я не сказала – негр. Я сказала афро, – кровавыми губами уточнила Блондо и уточнила не из страха, а из справедливости. И, чтобы ничего плохого про неё не подумали, добавила, – Афрокозёл…

*

…опять пауза…

*

– Я – швед, – на русском, угрожающе прошипел негр и, казалось, сейчас он убьёт её…

*

…и вдруг откуда-то раздался крик:

– Не верю!

*

Портрет Станиславского…

*

…и в кадр вбежал человек

и, бегая перед подвешенной Блондо и её мучителями,

устроил изысканную творческую истерику:

– Стоп, стоп, стоп, всем стоп! Ну не верю, не верю, не верю!… (негру) Ну кто так бьёт? (висящей Блондо) Ну кто так висит? Ну кто так плюётся? Ты должна ему в душу плюнуть. В его чёрную иностранную душу. Плюнуть от всей души, от всей широкой русской души. Как верблюдиха.

– Блин, у меня слюна, как назло, кончилась, – перестав му-жественно умирать, оправдывается Блондо.

– Не верю, не верю, не верю!

В кадре – оператор за камерой на кране, копошится вся группа и только негр недоверчиво смотрел-смотрел на вбежав-шего в кадр человека, да и спросил:

– А ты кто?

– Я? – удивился вбежавший в кадр человек, – Я кинорежис-сёр. Член мелитопольской международной киноакадемии.

*

Грохот тяжелого пулемёта

В небе летит хищный чёрный вертолёт и садит из крупно-калиберного пулемёта и гильзы, как семечки, летят вниз…

*

…на земле – Блондо в нижнем белье и с заклеенным носом удирает от вертолёта на своём кабриолете…

*

…причём удирает вокруг Василия Блаженного…

*

…и на беспечных туристов на Красной площади сыпятся сверху раскалённые гильзы…

*

…Блондо надоело удирать.

Не прекращая закладывать виражи вокруг храма, и визжа резиной, она порылась в сумочке на сиденье, достала золотой в брильянтах телефон, подняла руку верх и назад, обернулась на вертолёт, прищурилась и нажала кнопку….

*

…как молния, небо из золотого телефона к вертолёту про-чертил след тонкий красный луч…

*

…взрыв вертолёта…

*

…Блондо усмехнулась, поцеловала телефон и бросила его на сиденье…

*

…дымящийся вертолёт на Красной площади.

(Коппола «Апокалипсис»)

зеваки растаскивают вертолёт на части.

Один тащит колесо, («Оружейный барон»)

Второй убегает с лопастью (пропеллер в «Блоу ап»)

Старушка тащит пулемёт. («Чапаев»)

Хоккеист Овечкин в полной форме и на коньках тащит си-денье.

А фанаты «Зенита» ничего не тащат. Стоят в своих шарфиках, смотрят и кричат:

– Зе-нит чемпи-он!

Кричат, пока от вертолёта ничего не остаётся…

*

В Мавзолее Вождь лежал на боку, держал мобильник у уха и с озорным видом ждал, пока ответят.

– Аллё. Наденька? … Опять на Красную вертолёт сел… ну, как сел? Так и сел… опять ПВО прозевало… А может, упал – мне отсюда не видно, я ночью посмотрю… А ты знаешь, от какого слова – мобильник произошло?… От слова мобилизация. Все на борьбу с контрреволюцией и саботажем, – и захихикал.

*

Хроника революционных лет.

Идут красноармейцы в будёновках.

В немой хронике вдруг раздаётся звонок,

красноармеец останавливается,

роется по карманам длиннополой шинели,

достаёт, мобильник и говорит:

– Да, мама.

*

…титр:

*

Блондо с мужественно заклеенным носом, в нижнем белье и чулках на подвязках, на высоченных своих каблучищах входит в кабинет Президента.

Из—за стола под двуглавым орлом Президент встаёт ей навстречу.

Блондо подходит, по-военному приставляет ногу, вытя-гивается в струнку и чеканит слова:

– Господин Президент, ваше поручение выполнено, – и про-тягивает ему золотой телефон.

– Хвалю, – сухо благодарит Президент, берёт телефон, ра-зглядывает, говорит,

– Тут – наше будущее, – и суёт его в карман штанов.

– Служу! … – начинает, было, Блондо,

но Президент, озираясь, тут же прерывает её,

– Тихотихотихо… не надо так громко… хорошее бельишко. Надо в армии такое ввести.

– Так точно!

– Просьбы, жалобы, есть?

– Так точно!

– Излагай.

– Не для себя прошу, – Блондо приложила руку к сердцу, – Для народа прошу. Президент-батюшка, отмени указ сто три тире ноль один, разреши высшим твоим благоволением народу нашему по матушке выражаться. А то народ, как немой стал.

– Я обещаю поработать над этим, – суховато ответил Президент

И только Блонда хотела поблагодарить, как с ней начало происходить нечто странное —

она мотнула головой и превратилась лицом в Шарон Стоун,

потом в негра,

потом в Зюганова

и опять стала собой.

(как в старом клипе Майкла Джексона «Белое и чёрное)»

– Что с вами, майор? – озабоченно спросил Президент, – Не надо так волноваться.

– Жарко… Не могу выйти из образа, – ответила Блондо.